В тот день, когда я только что рожаю нашего ребёнка, он находится с ней в отеле в центре Москвы. Он показывает мне чек и фотографиюна снимке указаны дата, время и название места. Я держу на руках его дочь, маленькую Злату, а он пишет, что уже едет, что застрял в пробке и что скоро будет у нас.
Я считаю, что это шутка, что ктото пытается меня обидеть, что факты перепутаны. Но фотография не лжёт: на ней онмой муж, человек, который за час до этого отправил мне сообщение с сердечком и словом «люблю».
Я не помню, как долго держу телефон в руке. В родильном помещении пахнет молоком и дезинфицирующими средствами. В углу спит моя дочь, крошка, беззащитная и спокойная. А во мне будто рушится миртихо, без криков, только внутри.
Сначала я отрицаю всё. Не может быть. Не в такой день. Думаю, его заставили, чтото случилось. Правда оказывается проще и больнее.
Тем же вечером пишет та женщина: «Не хотела тебе этого говорить, но ты должна знать правду. Он был со мной ещё до этого. И тогда тоже».
Не знаю, что меня ранит большеизмена или осознание, что в момент рождения новой жизни в нас умирает чтото другое. Я решаю выяснить всё, даже если это меня уничтожит.
Я стою в прихожей с фотографией в руках, слышу тихий плач ребёнка, и лишь смотрю на знакомый силуэт мужчины, который ещё несколько часов назад держал меня за руку в родильном отделении. А теперь на экране телефона он улыбается женщине в красном платье. Дата, время, местоотель в центре Москвы, именно в тот момент, когда наш ребёнок появляется на свет.
Сердце колотится, как безумное. Ноги будто из ваты. Голова отказывается сотрудничать. Я снова и снова задаю себе один вопрос: почему? Почему именно тогда? Почему он не мог быть со мной, с нами? Кто та женщина?
Последующие дни он ведёт себя как обычно: приносит цветы, гладит малышку, шепчет, что я «самая смелая на свете». Я смотрю на него и хочется крикнуть, но я молчу. Слова я не произношу, потому что сначала мне нужно узнать больше.
Я начинаю копаться в компьютерах, в телефонах, в бумагах. Делаю это ночью, пока он спит, пока держит ребёнка на руках и даже не подозревает, что я, его жена, только что подарившая ему новую жизнь, больше ему не доверяю.
И быстро нахожу больше, чем хотела бы знать: сообщения, совместные фотографии, билеты на концерты, брони столиковвсё за несколько месяцев до рождения. Она не случайна, она часть его жизни, возможно, даже более значимая, чем я.
Самое больноене то, что он меня предал, не то, что он трус. А то, что он сделал это именно в тот день, который должен был стать самым счастливым в нашей жизни.
Я больше не выдерживаю. Однажды вечером, когда ребёнок уже спит, я ставлю перед ним ноутбук с открытой галереей. Он молчит, смотрит, потом опускает голову.
Это не так, как ты думаешь, шепчет он.
И как же? спрашиваю.
Это была ошибка.
Ошибка, длилась больше года?
Он не отвечает. В его глазах я впервые вижу страх, а не раскаяние. Страх, что всё закончилось. И он действительно уходит той же ночью, собирает вещи и уезжает. Я не прошу его остаться, не плачу, у меня хватило слёз.
Первые недели я словно тень, действую лишь ради дочери, чтобы ей ничего не не хватало. Внутри я обломок, вопросы не дают покоя: почему? Почему он не смог подождать? Почему не выбрал нас?
Постепенно приходит мысль, что он, возможно, никогда не выбирал нас. Был со мной лишь потому, что так было удобно, так сложилось, так легче. Но я не хочу быть удобным выбором.
Я начинаю восстанавливать себя: терапии, встречи с подругами, бессонные ночи сменяются выспанными. И один раз, когда Злата впервые искренне улыбается без причины, я понимаю, что должна быть сильной ради неё.
Три месяца спустя он пишет короткое СМС: «Скучаю. Хочу всё объяснить». Я не отвечаю. Через неделю он стучит в дверь без предупреждения, с букетом цветов и сумкой с одеждой.
Я не пришёл просить прощения, а чтобы извиниться, говорит он.
Он рассказывает, как потерялся, боялся ответственности, как та женщина была лишь «побегом», как, увидев меня с ребёнком, у него чтото сломалось. Он знает, что не исправит всё, но хочет быть отцом, быть присутствующим и помогать.
Я смотрю на него и не понимаю, что чувствую: гнев? Печаль? Может, просто усталость. Я пускаю его внутрь, но не потому, что простила его. Потому, что знаю, что однажды моя дочь спросит, где он был, и я хочу, чтобы у неё был шанс задать этот вопрос прямо в глаза.
Сейчас прошли два года с того дня. Мы больше не пара, но мы родители. Он иногда неуклюж, иногда опаздывает, но всё чаще присутствует. Яне та женщина, что была раньше. Я сильнее, умнее, спокойнее.
Иногда думаю, могла бы я поступить иначе, бороться, спасать. Но, глядя на Злату, её смех, её энергию, я понимаю, что единственный человек, для которого я должна была быть сильной,это она.
Муж, который меня предал, стал лишь одной главой. Онався книга.
