Спати будет в кладовке, сказала жена о ребёнке
У тебя есть дочь. Ей семь лет.
Кирилл едва не уронил телефон. Голос Татьяны после восьми лет молчания.
Татьяна? Это ты?
Да. Нужно встретиться. Срочно.
Но какая дочь? О чём ты?
Приходи в кафе на Тверской через час. Всё объясню.
Звонок телефона пронзил офис, будто молния ударила в голову. Дочь? От Татьяны? Но они разошлись ещё восемь лет назад!
Домой позвонил, сказал, что задержится на работе. Ирина, как всегда, пробурчала про ужин. Тимофей, наверное, опять за компьютером. Пятнадцать лет ему, а интересует лишь видеоигра.
В кафе Татьяна сидела у окна. Сухая, с впалыми глазами, платок на голове.
Привет, Кирилл.
Привет. Что случилось?
Рак. Четвёртая стадия. Жить осталось дватри месяца.
Кирилл сел напротив, будто в горле застрял глухой ком.
Боже, Татьяна
Не жалей меня. Я не за этим вас позвала. У меня есть дочь. Любовь. Твоя дочь.
Как моя? Мы же… мы были осторожны!
Не всегда всё идёт по плану. Я узнала о беременности через месяц после расставания. Ты уже вернулся к жене.
Почему не сказала?
Зачем? Ты выбрал семью, своего сына. Я не хотела разрушать.
Кирилл молчал, вспоминая тот год, когда устал от Ирины с её вечными претензиями, требованием денег и новых вещей. Тогда встретил Татьяну лёгкую, весёлую, которая просила лишь любви.
Три месяца счастья. Потом Ирина «встала на дыбу»: «Либо возвращайся, либо больше не увидишь сына». Тимофею тогда было семь, он плакал и просил отца вернуться.
Кирилл вернулся, но к Татьяне больше не ходил. Даже не попрощался должным образом по телефону сказал, что всё кончено.
Показать фото.
Татьяна вытащила телефон. На экране девочка со светлыми волосами и серыми глазами, её же глазами.
Боже Она как я в детстве.
Да, и характер твой: упрямая, но добрая.
Где она сейчас?
Дома, с соседкой. Кирилл, я умираю. Родственников нет. Если ты не признаешь отцовство, Любовь отправят в детдом.
Конечно признаю! Какой детдом? Это же моя дитя!
А жена? Сын?
Разберусь.
Подумай хорошо. Это не игра. Ребёнок, потерявший мать, травмированный, испуганный. Твоя семья может её не принять.
Это моя дочь. Точка.
Татьяна заплакала, тихо, беззвучно.
Спасибо. Я боялась, что ты откажешь.
Когда могу увидеть Любовь?
Сейчас же, но лучше подготовиться и предупредить семью.
Вечером Кирилл созвал семейный совет. Ирина сидела с каменным лицом, Тимофей уткнулся в телефон.
У меня есть дочь от другой женщины. Ей семь лет.
Тишина. Затем взрыв.
Что?! Ты изменял мне?!
Восемь лет назад, когда мы были на грани развода.
Мы не были на грани! Ты убежал к шлюхе!
Ирина, успокойся. Татьяна умирает. У ребёнка не останется никого.
И что? Это наши проблемы?
Это моя дочь!
Подложная дочь! Я её в дом не пущу!
Тимофей поднял голову.
Папа, зачем она нам?
Она твоя сестра.
Ни в коем случае! Чужая девчонка!
Кирилл смотрел на жену и сына, словно на чужих. Как они стали такими?
Я заберу Любовь, с вашего согласия или без него.
Тогда выбирай мы или она!
Ирина, ты серьёзно?
Абсолютно. Или семья, или твой урод.
Не смей так называть ребёнка!
Как захочу, так и назову! В моём доме!
Это же мой дом тоже.
Недолго.
Через неделю Татьяну положили в хоспис. Кирилл приехал за Любовью.
Девочка стояла в прихожей с маленькой вализой, хрупкая, бледная, глаза большие.
Добрый день. Ты мой папа?
Да, солнышко. Я папа.
Мама сказала, ты меня заберёшь.
Заберу. Теперь будешь жить со мной.
А мама? Она поправится?
Кирилл сёл на колени.
Любовь, мама очень больна. Может, не выздоровеет.
Умрёт?
Возможно.
Девочка кивнула, не заплакала, как будто уже всё поняла.
Я собрала вещи. Мама сказала, ты купишь новые.
Куплю всё, что захочешь.
Дома Ирина встретила их в прихожей.
Это твоё отродье?
Ирина, успокойся!
Какая разница? Пусть сразу знает своё место. Спать будет в кладовке.
В кладовке? Ты с ума сошла?
Где ещё? Свободных комнат нет.
В гостиной.
Это мой кабинет!
Теперь детская.
Любовь стояла, прижатая к стене, глаза полны страха.
Папа, может, лучше в детдом?
Нет детдомов! Ты моя дочь, будешь жить здесь.
Посмотрим, прошипела Ирина.
Первую неделю был ад. Ирина игнорировала Любовь. Тимофей дразнил её, называл «нахапаной». Девочка ела отдельно, после всех. Спала на раскладушке в гостиной Ирина отказывалась купить кровать.
Зачем тратить? Может, не приживётся.
Кирилл пытался защищать дочь, но на работе исчезал целыми днями. А дома война.
Татьяна умерла через месяц. Кирилл отвёз Любовь на похороны. Девочка стояла у могилы, не плакала, лишь губы кусала до крови.
Папа, мама на небе?
Да, солнышко.
Она меня видит?
Конечно.
Тогда я буду хорошей, чтобы её не огорчать.
Дома стало хуже. Ирина открыто изводила девочку. Не давала есть, когда Кирилла не было, заставляла убирать весь дом. Тимофей подхватывал прятал её вещи, ломал тетради.
Кирилл пытался вмешаться.
Ирина, хватит! Она же ребёнок!
Чужой ребёнок! Знай своё место!
Это моя дочь!
Твой Тимофей! А это твоя ошибка!
Переломный момент настал через три месяца. Кирилл вернулся с работы раньше. Дома крики.
Поднялся наверх. В комнате Кира Тимофей. Бьёт девочку ремнём.
Будешь знать, как трогать мои вещи!
Я не трогала! рыдала Кира.
Врёшь, сука!
Кирилл влетел в комнату, вырвал ремень, оттолкнул сына.
Что ты творишь, урод!
Она мой планшет взяла!
Я не брала! Кира спряталась в угол, вся в синяках.
Даже если брала какое у тебя право бить?
Мама говорила, нужно воспитывать!
Мама говорила?
Кирилл спустился вниз. Ирина на кухне, пить чай.
Ты разрешила бить Киру?
Воспитывать. Не чужое брать.
Она ребёнок! Семь лет!
И что? Пусть привыкает.
Хватит. Я ухожу, беру Киру.
Пожалуйста! Только помни Тимофей останется со мной.
Пусть остаётся. Если ты вырастила в нём садиста, мне такой сын не нужен.
Он собрал вещи за час. Кира сидела на кровати, дрожала.
Папа, изза меня?
Нет, изза них. Поехали.
А брат?
Это не брат. Брат так не делает.
Они сняли двухкомнатную квартиру на окраине. Кира впервые улыбнулась, увидев свою комнату.
Правда моя?
Да. Обуём, как захочешь.
Можно розовые обои?
Можно даже золотые.
Развод был тяжёлым. Ирина требовала всё. Квартиру поделили, машину продали. На алименты Тимофея четверть зарплаты.
Но Кирилл не жалел ни копейки. Смотрел, как растёт Кира, как исчезает страх, как появляются улыбки.
В школе сначала было тяжко новенькая, замкнутая. Но учительница оказалась доброй, помогла адаптироваться.
Папа, у меня появилась подружка!
Правда? Как её зовут?
Маша. Она пригласила меня на день рождения!
Отлично! Купим подарок.
Прошёл год. Тимофей позвонил.
Папа, можем встретиться?
Зачем?
Хочу поговорить.
Встретились в парке. Сын повзрослел, стал мужчиной, но глаза всё ещё были печальны.
Папа, прости меня.
За что?
За Киру. Я был неправ.
Был.
Мама говорила, что она чужая, что ты нас покинул изза неё.
Я не бросал вас. Я ушёл от жестокости.
Знаю. Теперь понимаю. Мама нашла нового мужика, он тоже «воспитывает» её.
И что?
Понял, как было Кире. Можно её увидеть?
Спрошу её.
Кира не сразу согласилась. Боялась. Но Кирилл убедил её, что брат изменился.
Встретились в кафе. Тимофей принёс огромного плюшевого мишку.
Кира, прости. Я был дураком.
Ничего. Все бывают дураками.
Ты ты действительно моя сестра?
Да, по отцовской линии.
Можно иногда видеться?
Кира посмотрела на отца, он кивнул.
Можно, если больше не будешь бить.
Никогда! Обещаю!
Ставили встречи. Сначала редко, потом чаще. Тимофей привязался к сестре, защищал её в школе, помогал с уроками.
Когда ему исполнилось восемнадцать, он переехал к отцу.
Мам, я ухожу.
К кочевнику?
К папе и сестре.
Она не твоя сестра!
Сестра. Родная. А ты ты просто злая женщина.
Ирина осталась одна. Новый муж её бросил нашёл моложе. Тимофей больше не звонил. Кирилл перестал платить алименты сын уже взрослый.
В их небольшой квартире на окраине тесно, но счастливо. Кира училась на «отлично», Тимофей поступил в университет, подрабатывал.
Вечером все собирались за столом, пили чай, разговаривали, смеялись.
Папа, сказала Кира, спасибо, что забрал меня.
Это тебе спасибо.
За что?
За то, что ты появилась. Показала, что действительно ценно в жизни.
А что ценно?
Любовь. Не имущество, не статус. Любовь.
Тимофей кивнул.
Папа прав. Я понял это, когда мама выбрала нового мужчину, а не меня.
Она просто несчастна, сказала Кира.
Почему ты её защищаешь? После всего?
Потому что злоба разрушает. Того, кто злится. Мама мне так говорила. Настоящая мама.
Кирилл обнял дочь.
Умна у тебя была мама.
Было. Но у меня теперь есть папа и брат. Это тоже семья.
Настоящая семья, добавил Тимофей.
И это была правда. Кровь не всегда делает семью. Иногда выбор. Выбор быть вместе, несмотря ни на что.
