Злата, ты же понимаешь, им никуда больше в эти выходные уехать, Илья, заглядывая в глаза жены, попытался обхватить её за плечи, но она дернулась, будто от электрического удара, и вернулась к нарезке огурцов, делая это с такой яростью, будто бы рубила вражеские головы.
Нож стучал по деревянной доске: туктуктук, ровно и безжалостно.
Илья, мы уже говорили об этом в апреле. Моя дача не отдыхкурорт, не санаторий и не филиал лагеря. Я еду туда, чтобы отдохнуть в тишине, повиснуть в гамаке с книгой, смотреть на пионы и слушать жужжание шмелей. А не слушать, как твоя сестра Алёна тянет за собой шумных детей, и как твоя мама Галина Петровна учит меня полоть грядки, которых у меня, кстати, нет.
Он тяжело выдохнул, прислонившись к подоконнику. За окном казанский июль в разгаре: асфальт плавится, и каждому хочется сбежать в природу.
Злат, это же семья. У Алёны отпуск на неделю, денег на Чёрное море нет, Витя остался без премии. Дети в городе уже изнуряют. Не жалко им? Дом огромный, всем места хватит, они разместятся на втором этаже, а ты их и не увидишь.
Злата отложила нож и медленно повернулась к мужу. В её взгляде смешались усталость и решимость.
Дом огромный, потому что мой папа десять лет возводил его собственными руками. Потому что я каждую премию в тысячу рублей вкладываю в его ремонт. Потому что я, а не ты и не Алёна, красила второй этаж прошлым летом в тридцатиградусную жару. И я помню ваш прошлый визит два года назад.
Илья отвернул взгляд.
Было пару недоразумений…
Недоразумений? сухо усмехнулась Злата. Они сожгли мой газон, потому что Вите лень было дойти до мангала, и он поставил его у крыльца. Твои племянники оборвали виноград и бросали его в кота соседки, после чего мне пришлось краснеть перед тетей Валей. А твоя мама выкинула мои гортензии, приняв их за сорняки, и посадила вместо них укроп без спроса.
Мама хотела лучшего, она старой закалки человек, для неё земля должна приносить пользу…
Илья, я еду одна. Это не обсуждается. Я устала на работе, у меня был тяжёлый квартальный отчёт, мне нужен отдых. Если они хотят природу пусть арендуют домик в турбазе.
Ты эгоистка, Зля, тихо сказал Илья, впервые в голосе появився твёрдый нот. Ты жалела бы родных, если бы им не хватило крыши над головой? Мама знала, что ты откажешь, и уже собрала сумки.
Это уже шантаж. Пусть собирает их обратно.
Злата вытерла руки полотенцем и вышла из кухни. Разговор закончился, по крайней мере, ей так казалось. Она была уверена, что Илья передаст её отказ, подождёт пару дней, и всё утихнет.
В пятницу вечером Злата загрузила в багажник машины сыр, бутылку сухого вина, маринованное мясо, фрукты и кучу новых журналов. Илья сослался на срочную работу и сказал, что останется в городе. Злата обрадовалась провести выходные в полном одиночестве теперь казалось раем.
Дорога до дачи заняла полтора часа. Как только машина свернула с трассы на гравийную дорогу через сосновый бор, Злата почувствовала, как городское напряжение спадает. Воздух здесь был густой, ароматный, пахнущий хвоей и теплом земли.
Дача встретила её тишиной. Двухэтажный брусный дом с просторной верандой, увитой виноградом, стоял в ухоженном саду. Нет грядок с картошкой, только идеальный газон, цветники, альпийская горка и качели. Это было её царство, её место силы.
Злата разложила пакеты, налила себе стакан холодного лимонада и вышла на веранду. Солнце клонится к закату, раскрашивая небо в персиковый цвет. Она закрыла глаза, наслаждаясь мгновением.
Тишину нарушил звук подъезжающего автомобиля. Злата открыла глаза, нахмурилась. Машина выглядела тяжёлой, как самосвал. Через минуту у её ворот остановился старенький минивэн тёмносинего цвета. Двери хлопнули, и из салона, как горох из мешка, вывалились люди.
Сердце Златы пропустило удар. Она узнала эту компанию.
Сначала выскочил Витя, муж золовки, в потертой майке и шортах. За ним бросились двое мальчишексемирок семь и девять лет, громко визжали, бегая вокруг машины. Затем, тяжело прихрамывая, вылезла Галина Петровна с огромными сумкамиклетками. Последней вошла Алёна, сестра Ильи, держала в руках маленькую собачку, которая лаяла непривычно пронзительно.
А за рулём сидел Илья.
Злата медленно положила стакан на столик. Руки дрожали. Она встала и пошла к воротам, чувствуя, как внутри закипает холодная ярость.
Сюрприз! радостно крикнула Алёна, увидев Злату. Мы решили не оставлять тебя в скуке! Илья сказал, что ты просто устала и капризничаешь, но мы же семья, должны поддерживать друг друга!
Илья вышел из машины, стараясь не смотреть на жену. Взгляд у него был виноватый, но в то же время вызывающий: мол, не выгонишь же нас сейчас.
Злата, открой ворота, чего замерзла? командным тоном произнесла Галина Петровна, поправляя шляпу. Нам ещё мясо жарить, дети голодные с дороги. И комары у вас, конечно, ужас, уже заели.
Злата стояла по другую сторону калитки, не делая попыток открыть замок.
Илья, подойди сюда, прошептала она почти невидимым голосом.
Илья нехотя подошёл.
Злат, ну не начинай. Мы уже поставили факт, да? Но мама плакала, Алёна просила, я не мог отказать. Мы всего на три дня, в воскресенье уедем. Потерпи немного.
Я же сказала «нет», прошептала Злата. Я русским языком сказала «нет».
Да ладно тебе, Злюка! Витя уже тянул ручку калитки. Открой, хозяюшка! У меня уголь привезли, сейчас шашлычки замутим, коньячок есть. Отметим встречу!
Злата смотрела на эту шумную толпу, которая уже мысленно располагалась в её доме, уже топтала газон, уже планировала, где посадить петрушку. Она видела, как старший племянник пнул её машину, стоявшую за забором. Как Галина Петровна оценивает, где бы посадить укроп.
Я не открою, громко заявила Злата.
Повисла тишина. Даже собака замолчала.
Что значит «не откроешь»? Алёна уперлась в бока. Ты шутишь? Мы два часа в пробках тащились. Дети в туалет хотят, пить хотят. Илья, скажи ей!
Злат, прекрати этот цирк, покраснел Илья. Это уже неприлично, перед мамой неудобно. Открывай.
Нет. Это моя частная собственность. Я предупреждала, что гостей не жду.
Марина! То есть, Злата! Галина Петровна подошла вплотную к забору. Ты что себе позволяешь? Это дом моего сына! Он здесь хозяин! А ты, если такая гордая, можешь сидеть в комнате. Мы тебя не тронем.
Этот дом, Галина Петровна, оформлен на меня. Земля на меня. И построил его мой отец. Илья сюда ни копейки не вложил, кроме того, что газон пару раз покосил. Так что хозяин здесь один это я.
Ты посмотри на неё! вскричала свекровь. Илья, ты слышишь, как она с матерью разговаривает? Выгоняет нас! С внуками! На улицу!
Злат, открой, я серьёзно, Илья начал злиться. Иначе мы поссоримся. Очень сильно поссоримся.
Мы уже поссорились, Илья. Когда ты пренебрег моим «нет» и привёз сюда этот табор обманом.
Тётя Злата, я писать хочу! запищал младший ребёнок, дергая мать за подол.
Видишь?! вопила Алёна. Ребёнок страдает! Ты фашистка какаято, а не тётка! Пусти детей в туалет хотя бы!
Злата знала приём. Пустить в туалет они уже не уйдут, разложат вещи, начнут жарить мясо, а выгнать их можно будет только с полицией.
В километре отсюда, на заправке, хороший туалет и кафе. Разворачивайтесь и езжайте.
Ну ты и стерва, сплюнул Витя. Илья, ты мужик или кто? Ломай калитку, это же и твой дом!
Витя ухватился за верхнюю перекладину забора и попытался подтянуться. Забор высокий, из профлиста на кирпичных столбах, замок обычный.
Только попробуй, Злата достала телефон. Я вызываю охрану поселка. Приедут через три минуты, вместе с полицией за незаконное проникновение.
Ты мужу полицию вызовешь? удивился Илья.
На группу, пытающуюся взломать мой дом. Илья, я не шучу. Увози их. Сейчас же.
Илья смотрел на жену, не узнавая её. Где была мягкая, покладистая Злата, которая всегда сглаживала углы? Сейчас перед ним стояла чужая женщина с ледяными глазами.
Мам, поехали, пробурчал Илья, опуская плечи.
Куда?! возмутилась Галина Петровна. Я не уйду! Я буду стоять, пока её совесть не проснётся! Соседи! Люди! Посмотрите, что происходит! Родную мать на порог не пускают!
Она начала драматично хвататься за сердце, опираясь на забор.
Галина Петровна, я уже видела этот спектакль, когда вы требовали прописать Алёну в моей городской квартире, спокойно ответила Злата. Охрану я вызвала. Алло, Сергей Иванович? Да, 45й участок. У меня посторонние ломятся в ворота, угрожают взломом. Машина перегородила проезд. Пришлите наряд, пожалуйста.
Услышав об охране, Витя отпрянул. В этом поселке охрана серьёзная, ЧОП, с которым шутки плохи.
Илья, поехали, ну её, больную, злобно бросил он. Найдём место у реки, будем дикарями. Не будем унижаться перед этой королевой.
Я тебе этого не прощу, сказал Илья, глядя в глаза через решетку калитки. Ты семью разрушаешь.
Семью разрушил ты, когда решил, что моё мнение лишь отрывок, отрезала Злата и повернулась к дому.
За спиной слышались крики свекрови, визги Алёны, плач детей и рычание мотора. Злата не оборачивалась. Она дошла до веранды, села в плетёное кресло и почувствовала, как сильно колотится сердце и дрожат колени. Было страшно, больно, но в глубине проснулось новое чувство собственное достоинство, которое она наконец смогла защитить.
Она слышала, как минивэн, буксуя на гравии, разворачивается и уезжает. Наступила тишина, только шмели жужжали среди пионов, а гдето вдалеке лаяла собака.
Злата провела вечер на веранде до темноты. Телефон выключила сразу после звонка охране, чтобы не читать гневные сообщения. Зажгла свечи в фонариках, укуталась в плед и просто смотрела на звёзды. Было одиноко, но это было чистое, честное одиночество, лучше, чем фальшивое веселье с людьми, которым она ничего не стоит.
Утром её разбудил тихий стук в калитку. Открыв окно второго этажа, она увидела Илью у ворот, один. Машины рядом не было. Он выглядел помятым, будто спал в одежде, и выглядел несчастным.
Злата! позвал он. Открой, пожалуйста. Они уехали. Я их на вокзал отвёз, они на электричке к тёте в деревню поехали.
Злата подошла к забору.
А ты почему не поехал?
Я не мог. Злата, прости меня. Я дурак. Я просто хотел как лучше, думал, что всё протрётся. Мама давила, Алёна ныла… Я оказался между двух огней.
И решил, что проще обжечь меня, чем их, констатировала она.
Я был неправ. Вчера, когда мы возвращались Они тебя так облепили Мама требовала развода, чтобы дачу отнять. Витя орал, что надо было разбить тебе окна. Я посмотрел на них и подумал: «Господи, это же моя родня?» Я везу их в дом к жене, которая им ни слова не сказала, а они готовы её съесть только за то, что она ставит границы.
Илья опустил голову, крутил носком кроссовка гравий.
Я высадил их на станции, дал деньги на билеты и сказал, чтобы больше не приходили. Мама прокляла меня, сказала, что у неё больше нет сына.
Злата молчала. Хочется было поверить, но обида была ещё свежа.
И что теперь? спросила она.
Не знаю. Пусти меня домой, Злата. Я пешком от станции шел пять километров. Хочу быть с тобой, только с тобой. Обещаю, больше никаких сюрпризов, никаких гостей без твоего ведома. Я понял, что ты для меня семья, а не они. Они живут своими делами, а я живу с тобой.
Злата посмотрела на мужа, на его пыльные кроссовки, на виноватые глаза, на опущенные плечи. Она знала, что простить егоИ в тот вечер, сидя рядом на веранде, мы решили, что теперь будем строить наш единственный мир вместе, без чужих вторжений.
