Свекровь раздавала мои вещи родственникам, и я съехала вместе с мебелью
Тамара Ивановна, вы не видели коробку с моими осенними сапогами? Я точно помню, как убирала их на антресоль весной, Злата стояла в коридоре на стремянке, растерянно обозревая полупустые полки.
Тамара Ивановна, тяжёлая и разговорчивая женщина, выглянула из кухни, протирая руки о фартук. На её лице блеск благостного удовлетворения, будто она только что накормила всех голодных в мире.
А, сапоги эти, коричневые? Я их отдала Зинаиде, дочери моей троюродной из Сызрани. Она была у нас на прошлой неделе, жаловалась, что подошва уже как каша, а сама обувь совсем прошилась. А у тебя, Златка, они всё равно без дела лежали. Ты же себе новые купила, чёрные. Зачем тебе две пары? Солить их, что ли?
Злата чуть не упала со стремянки. Спустившись медленно, она ощущала, как внутри закипает холодная ярость.
Тамара Ивановна, это были итальянские сапоги. Я их приобрела за пятнадцать тысяч рублей три года назад. Они были в идеальном состоянии, я хранила их как запасную пару под пальто. Какое у вас было право раздавать мои вещи?
Ой, ну началось! свекровь крикнула, закатив глаза, и махнула полотенцем. «Итальянские», «пятнадцать тысяч» Ты всё деньги меряешь, Златушка. Зима уже на носу, а ты жалуешь старье. У нас в семье так не делают. Мы друг другу помогаем, последнюю рубаху отдадим. А ты как куркуль на своём благополучии сидишь. Кстати, Зинаида матьодиночка!
При чём здесь Зинаида? Это мои вещи! дрогнул голос Златы. Почему вы меня не спросили?
А чего спрашивать? Тебя дома не было, ты всё время на работе. А Зинаиде ехать надо было. И я видела, ты их не носишь пыль собирают, место занимают. Я порядок навела, пространство освободила. Тебе же легче дышать.
В тот момент хлопнула входная дверь. Вернулся с работы Антон, муж Златы. Увидев напряжённую позу жены и недовольное лицо матери, он тяжело вдохнул, расправив ботинки.
Что тут опять? С подъезда слышно, как вы отношения выясняете.
Антоша, скажи своей жене, чтобы она на меня не кидалась! воскликнула Тамара Ивановна. Я доброе дело сделала, сироте помогла, а она мне скандал из старых сапог! Жалко её, видите ли!
Злата обернулась к мужу в поисках поддержки.
Антон, она отдала мои кожаные сапоги своей племяннице. Просто взяла и подарила без спроса. Это нормально, потвоему?
Антон устало потер переносицу. Он всегда терялся между строгой матерью и женой.
Златка, ладно тебе. Мама же как лучше хотела. Отдала и отдала. Купим тебе новые, ещё лучше. Не обеднеем. Зачем нервами качаться изза тряпок?
То есть ты считаешь, что это в порядке вещей? тихо спросила Злата. Сегодня сапоги, завтра шубу вынесут?
Не утрируй. Мама просто добрая душа, привыкла делиться. У них в деревне так было принято. Ошиблась, не подумала. Прости её.
Злата взглянула на мужа, затем на торжествующую свекровь, уже гремевшую кастрюлями, и поняла: разговора не будет. Антон опять спрятал голову в песок, лишь бы мама не обиделась.
Они жили в квартире Тамары Ивановны уже два года. Сразу после свадьбы свекровь настояла: «Зачем вам деньги на съём платить? Живите у меня, квартиратрешка, места всем хватит. А деньги лучше на ипотеку откладывайте». Злата сомневалась, но Антон убедил её экономией.
Квартира у Тамары Ивановны была «убитая». Сремонт со времён перестройки, мебель распухла, из окон дуло. Злата, привыкшая к уюту, сразу бросилась за делом. Она вела логистику в крупной фирме, зарабатывала достаточно, чтобы облагородить быт.
За два года они с Антоном, в основном на средства Златы (Антон то менял работу, то выплачивал старый кредит), полностью преобразили жильё. Поменяли окна, переклеили обои, но главное Злата полностью обставила дом.
Новый холодильник, стиральная машина с сушкой, ортопедический диван в гостиную, спальный гарнитур, встроенная кухня, плазменный телевизор, микроволновка, кофемашина, шторы, ковры, посуда всё купила Злата, выбирая с любовью, создавая гнёздышко.
Тамара Ивановна принимала обновления с радостью, гладила обои, хвасталась соседкам: «Вот, дети, ремонт сделали, красота!». Но при этом считала себя хозякой всего, что появлялось в доме.
Сапоги стали лишь вершиной череды исчезновений. Пару полотенец из Турции украла соседка баба Вали, дорогой шампунь перенёсла Зинаида, элитный чай достался врачу в поликлинику. Каждый раз Злата пыталась отстоять границы, но встречала стену непонимания.
Это мой дом! заявляла Тамара Ивановна. Всё, что в нём, общее. Мы семья, а не «моетвоё». Молодёжь, смиритесь.
После сапог Злата поставила замок на дверь спальни, что вызвало бурю негодования.
Вы что, от родной матери запираетесь? вопила Тамара Ивановна, дергая ручку. Что вы там прячете? Стыдоба какая! Я к ним со всей душой, а они замки вешают, как в коммуналке!
Антон выглядел мрачнее тучи.
Златка, сними замок. Мама плачет, давление скачет. Неудобно перед ней, будто мы ей не доверяем.
Мы ей не доверяем, Антон, ответила Злата жёстко. Не хочу однажды обнаружить, что моё бельё ушло на благотворительность.
Месяц прошёл спокойно. Замок работал, Злата носила ключ на шее, как школьница. Свекровь демонстративно не звала невестку на чай, но вещей не трогала. Злата начала расслабляться, думая, что урок усвоен.
Беда пришла из-за командировки. На работе её отправили в срочную поездку на три дня. В спешке она захлопнула дверь спальни, но язычок замка не повернула.
В самолёте ей вспомнилось, сердце екнуло, но она успокоила себя: «Что может случиться за три дня? Крупного не вынесут, мелочь я в шкафах спрятала».
Вернувшись вечером в воскресенье, дом был подозрительно тих. Антон, видимо, был ещё на смене, а Тамара Ивановна смотрела сериал в своей комнате.
Злата вошла в спальню, бросила сумку и сразу почувствовала пустоту. На месте её туалетного столика с зеркалом и подсветкой её гордости, купленной за премию зияла пустота. На полу остались лишь вмятины от ножек на линолеуме.
Она замерла, как будто спала. Моргнула столика нет. Исчезли и пуфик, и всё содержимое ящиков: косметика, духи, украшения.
В порыве она бросилась в комнату свекрови.
Где мой столик? крикнула она.
Тамара Ивановна оторвалась от телевизора, на мгновение испугалась, но быстро надела маску праведного возмущения.
Чего ты орёшь с порога? Вернись, поздоровайся сначала.
Где. Мой. Столик. И косметика.
Ой, да не ори! махнула рукой свекровь. У тети Гали внучка выходит замуж. Ей восемнадцать, приданое собирают, денег нет, отец пьёт, мать болеет. А ваш столик только пыль собирал. Ты же всё равно на работе красива, а девочке радость. Такой подарок получился! Галя так благодарила, плакала!
Злата почувствовала, как её ноги подкашиваются, и прислонилась к косяку.
Вы отдали мою мебель? Мою дорогую косметику? Подарили?
Ну не чужим же людям! Родным! воскликнула Тамара Ивановна, вставая с дивана. Ты себе ещё купишь, ты богатая. А Насте надо начинать жизнь. И вообще, это мебель в моей квартире стояла, значит, я имею право. Вы живёте бесплатно, за аренду не платите, могла бы и спасибо сказать, а не жадничать!
Бесплатно? прошептала Злата. Мы коммуналку платим полностью, ремонт сделали, продукты покупаем на всех, эта мебель моя собственность, у меня есть чеки.
Чеки! фыркнула свекровь. Бумажки твои никому не нужны. В моём доме мои правила. Не нравится скатертью дорога! Фифа какая, столик ей пожалели для сироты!
Злата ничего не ответила, развернулась и ушла в спальню. Внутри её охватило холодное осознание: конец.
Когда пришёл Антон, она сидела на кровати и смотрела в стену.
Привет, я так устал… начал он, остановившись у пустого места. Ого, а где трюмо? Перестановку затеяла?
Мама подарила его Насте на свадьбу, вместе с моей косметикой, ровным голосом сказала Злата.
Антон раскрыл глаза.
Не может быть! Мам! крикнул он в коридор.
Тамара Ивановна вбежала в дверной проём, руки в боках.
Чего «мам»? Да, подарила. Дело сделано. И нечего тут трагедию разыгрывать. Антон, скажи своей жене успокоиться. Подумаешь, цаца!
Антон посмотрел на жену, потом на мать.
Мам, это перебор. Это же Златины вещи, дорогие. Как нам теперь их забирать? Неудобно, подарок всё же Настя обидится
Злата посмотрела на мужа. «Неудобно забирать». «Настя обидится». Не «как ты могла обокрасть мою жену?», а «неудобно».
Значит так, сказала она, голос её звучал тихо, но властно. Ничего не забирать. Пусть пользуется. На здоровье.
Тамара Ивановна победно улыбнулась.
Вот и умница! Я знала, что ты поймёшь. Дело житейское, семейное.
Поняла, Тамара Ивановна. Очень хорошо поняла.
Последующие два дня Злата вела себя идеально. Не скандалила, не упрекала. Ходила на работу, готовила ужин, улыбалась. Антон выдохнул: «Слава богу, пронесло. Баба перебесилась, смирилась». Свекровь ходила гоголем, чувствуя свою безнаказанность.
В пятницу мы с тётей Галиной едем на дачу, объявила Тамара Ивановна за ужином. Яблоки собирать надо, антоновку. Антон, отвезёшь нас? И останешься на ночь, там крыльцо поправить.
Конечно, мам, кивнул Антон, набивая рот котлетой. Златка, ты с нами?
Нет, мягко отказалась Злата. Я устала после командировки, хочу дома отоспаться, генеральную уборку сделать.
Ну, дело хозяйское, пожала плечами свекровь. Убирайся, давно пора, а то углы грязью заросли.
В пятницу вечером Антон загрузил мать и тётю Галину в машину и уехал. Как только автомобиль исчез за поворотом, Злата достала телефон.
Алло, Сергей? Да, нужна бригада грузчиков, большой пятитонник, как договаривались. Жду.
Через полчаса у подъезда затормозил грузовик. Четыре крепких парня поднялись в квартиру. Злата встретила их с папкой документов, в которой лежали чеки и гарантийные талоны на всё, что она купила за два года.
Ребята, работаем быстро и аккуратно, отдала приказ.
Началось великое переселение. Сначала вынесли огромный угловой диван, который Тамара Ивановна так любила смотреть сериалы. Затем сняли плазменный телевизор, оставив лишь дырки от кронштейна. Потом кухню: сняли столешницу, вытолкнули хромированный холодильник, открыв старые пожелтевшие обои, спрятавшиеся за ним. Микроволновку, чайник, мультиварку, набор дорогих кастрюль всё в коробки.
Из ванной вынесли стиральную машину, даже душевую шторку и коврик, потому что они тоже были куплены её деньгами. Полотенца, халаты, бытовую химию всё подчистую.
В спальне разобрали кровать, ортопедический матрас, который Злата ещё полгода платит в рассрочку, и шкафкупе. В довершение концов грузчики сняли шторы и люстры.
Хозяйка, а лампочки выкручивать? пошутил один из них.
Выкручивайте, серьёзно сказала Злата. Я покупала энергосберегающие, дорогие. Старые «лампочки Ильича» в пакете лежат, вкрутите их обратно, чтобы совсем темно не было.
Через четыре часа квартира превратилась в постапокалиптическую сцену: ободранные стены, старый линолеум с пятнами, одинокая табуретка, советский шкаф в комнате тёти Гали, который Злата не трогала. Всё вернулось к «бабушкиному варианту», только теперь оно выглядело ещё более убогим на фоне того утреннего блеска.
Злата прошлась по пустым комнатам, слыша своё эхо, ощущая лёгкое облегчение, будто сняла с плеч бетонную плиту. Она оставила ключи на старой тумбочке в прихожей и записку: «Оставила вам простор. Теперь места много, ничего лишнего, как вы и хотели. Прощайте».
Села в такси и поехала в новую съёмную квартиру, которую арендовала ещё в среду, пока «идеально себя вела». В воскресный вечер она распаковывала коробки, выключила телефон, но потом включила его. На экране мигали пропущенные звонки: десятки от Антона, от Тамары Ивановны, от незнакомых номеров.
Звонок раздался через минуту Антон.
Алло, спокойно ответила Злата.
Ты что натворила?! закричал он, голос дрожал. Мы приехали, а тут… пустыня! Ты нас обокрала!
Я забрала свои вещи, Антон, ответила она ровным тоном.
Какие вещи?! Ты вывезла всё! ДажеЯ проснулась в пустой квартире, где только тени мебели шептали, что свобода приходит лишь после того, как перестаёшь искать чужие вещи.
