Причарованный
В один странный, скрученный узлами день с Алексеем произошла настоящая любовно-магическая история. До этого его жизнь текла по руслу обывательских традиций: жена Мария, двое детей, пятничное семейное посещение Третьяковки или прогулки по набережной Москвы-реки, работа в серьёзной компании как у большинства взрослых людей с паспортом и пропиской. Но всё пошло наперекосяк после того, как он устроился в амбициозную фирму в самом центре Москвы на небольшую руководящую позицию и там же встретил не удачу, а своё несчастье загадочную, будто сотканную из вечернего тумана, женщину по имени Людмила.
Они оба были не свободны: у Людмилы муж, у Алексея своя крепкая семья. До того судьбоносного мига у Алексея не возникало даже мысли о чём-то постороннем: ни один соблазн из мира не проникал в его бытие. Верность не просто была словом, а тёплым, надёжным шарфом. Его личная жизнь представлялась ему сложной, чередой непонимания и смущённых ужинов, но совсем уж запретных помыслов вроде «пойти налево» в ней не водилось.
Но однажды разум его словно отключил кто-то. В тот странно вязкий день Людмила шагнула к нему первой. Первая близость оказалась для Алексея всполохом северного сияния в зимней ночи: головокружительно неожиданной, леденящей и жгучей. Нет, это было даже не чувство любви нет! Скорее, неистовство, страсть, похожая на пожар среди заснеженных берёз.
Три года длились их тайные встречи. Они были осторожны, пересекались раз в неделю в московских гостиницах или съёмных малосемейках на окраинах города, порой встречались прямо в заглушённой дождём машине. Прятались, как бывалые разведчики из шпионского романа, и ни разу не попались на глаза ни одним подозрительным знакомым. Хотя Алексей стал замечать, что Мария подозревает неладное, ему удавалось уводить разговоры в сторону и избегать прямых вопросов.
Двойная жизнь не сахар и не чёрная икра: в ней есть и горькое, и манящее. Оба думали, что всё так и протянется: никто особо не собирался разрушать уютные российские семьи с фото на почтовых открытках. Но вдруг Людмила всё обрубила одним звонком, как лесоруб топором.
Это было для Алексея как обрушившаяся на плечи серая глыба валуна где-нибудь в Карелии. В затяжном разговоре пришлось пообещать: точка в их романе поставлена, лист перевёрнут, и он больше никогда не попробует вернуться к нему. Но одно слово, а другое собственное бессилие.
Алексей не мог забыть её, как ни старался. Терзал себя ревностью, тоской, порывами безумия, хотел выть на московские крыши, веря, что всё можно вернуть. Любой встрече с ею случайной или придуманной радовался, будто мальчишка из подмосковной деревни.
Прошло пару лет такого томления. Алексей не гасил свою страсть, тем более, что видел Людмилу почти ежедневно: они работали бок о бок. Со временем он начал хандрить наяву, худеть, словно сквозняком продуло насквозь. Одежда свисала на нём, как на старых вешалках в гардеробной.
Он обходил докторов, сдавал одну пробирку за другой, исследовался всеми способами, но врачи лишь разводили руками: по их бумагам Алексей был здоров, как торшер до революции. Тогда жена предложила поехать в соседний областной центр, в Ярославль, к знаменитой бабушке-знахарке, что помогла когда-то и ей. Алексей скептически хмыкнул, но согласился про себя: хуже точно не станет.
В день назначенного приёма они поехали в январской гололедице и постояли в очереди между селянами со снежным налётом на валенках и чиновниками в дорогих пуховиках. В домике с печью его встретила не старушка, а вполне бодрая женщина глаза яркие, как у свиристели зимой. Она тут же отправила жену ждать в машину, а Алексею строго велела лечь на диван, закрыть глаза и не подглядывать. Что делала она дальше, он, разумеется, не видел, ведь всё казалось зыбким, как сон, но вдруг прозвучало:
На тебе порча, милок, любовная. Привязала тебя одна и очень подробно описала черты Людмилы.
Да ну, не может быть! пробормотал Алексей.
А кто у тебя, скажи, такая Люда? прищурилась бабка-знахарка.
Весь растерянный Алексей раскрылся, как старый молитвенник. Она качнула головой:
Вот тебе и ответ: она тянула тебя нитями, а когда ей стало неинтересно отпустила, а тебе плохо. Приворот не игрушка. Я помогу, но уволься с этой работы, не ищи больше встреч.
Он так и сделал. В понедельник написал заявление, сжёг в печке маленькие записочки и старый блокнот с телефоном Людмилы, удалил даже смс-ки из памяти. Первое время он ощущал к ней ледяную ненависть и желал зла, но всё это перемешивалось с угольками всё ещё незажившей любви. Потом потихоньку отпускало.
К знахарке ездил ещё пару раз, пока она не сказала:
Я сняла с тебя то, что тянуло. А если так случится снова бери церковную свечу, зажигай, закрывай глаза и мысленно представляй, как уходят от тебя тонкие, липкие нити. Обрезай их пламенем, прощай, говори, что свободен и ничем уже не связан. Можно и молитву прочесть. С первого раза не всегда получается повторяй, пока не почувствуешь облегчение.
Забывал он Людмилу тяжко. Всё равно хотелось украдкой глянуть на неё в метро или увидеть её машину во дворе офисного здания. Но держался. Где-то за год острота чувства ушла он перестал болеть, потолстел, снова начал улыбаться детям и жене так, как раньше. Иногда Людмила ему всё ещё снилась, и тогда тоска звенела в снежном воздухе под фонарями. Но стремления кинуться в омут больше не было. Алексей, наконец, обрёл покой среди родных стен, привычного кофе на кухне и размеренной жизни большого русского города.
