Вековая Вера умеет заворачивать голубцы так, чтоб они не расплывались, знает каждый объезд к аэропорту, чтобы в час пик не попасть в пробку, и пишет жалобу в управляющую компанию так, что её сразу исполняют. У её кранов нет ни капли капли, а соседи сверху шепчут, будто идут по краю, после её «беседы».
У Веры есть единственная дочь Аглая.
Когда Аглае исполняется шесть, мать запускает проект «Школа мечты». В Excel она заносит рейтинги школ, отзывы, квалификацию учителей и состояние столовых. Лично обходя двенадцать школ, она беседует с завучами, оценивая их спортзалы взглядом, будто проверяя прочность стекла. Прокладывает маршруты, чтобы к пятому классу Аглая могла без посторонней помощи сама добираться домой.
Побеждает гимназия 3 с углублённым изучением всего мира. Учителя мастера своего дела, директор харизматичный лидер, находящий спонсоров для новейшего оборудования. После уроков ученики ставят спектакли на французском и играют в шахматы.
Вера одевает Аглаю на первую линейку. Платье скромное, в клетку, бант шелковый, нежноголубой, как её глаза. Букет из пышных белых астр, без вульгарных гладиолусов. Аглая подчиняется, а выходя из подъезда, задевает свежепокрашенные ворота. Длинная синяя полоса проскальзывает сквозь идеальное платье.
Вера никогда не повышает голос. Её мать тогда орала до потери голоса, и Вера дала себе клятву: лишь сжимает руку дочери, заставляя её всхлипнуть от боли, и ведёт её обратно, переодевая в серое, ничем не примечательное платьце. На линейку они врываются запыхавшиеся, последними. На фотосессии у Аглаи спутаны волосы, а астры опадают.
С того дня начинается тихая война. Вера возводит безупречную линию обороны, а Аглая всегда находит щель.
Дочь получает двойку по математике ровно перед отчётным собранием попечительского совета, где председателем является сама Вера. Именно Вера устроила для класса поездку в СанктПетербург и вырвала бесплатные абонементы в бассейн. И вот двойка позор.
Или другая версия. Аглая растёт тихой, всё свободное время проводит за рисованием в скетчбуке. Когда Вера предлагает ей подружиться, например, с дочерью коллеги, бойкой и общительной Людмилой, Аглая качает головой и утыкается в альбом.
Почему, солнышко? голос матери сладок, как мёд. Вместе веселей! Я куплю вам торт или испеку твою любимую шарлотку…
Не надо, упрямо отвечает Аглая.
Вера всё же приглашает Людмилу, накрывает стол минисендвичами и какао. Людмила, в нарядном платье, щебечет о новых трендах молодежной моды. Аглая сидит в углу на диване, уткнувшись в скетчбук, и рисует. На попытки Веры вовлечь её в разговор она не реагирует. Когда Вера подходит, чтобы забрать альбом, дочь поднимает на неё глаза, в которых столько молчаливого упрёка, что мать отступает.
Людмила, устав говорить сама с собой, вежливо произносит: «Мне пора, тётя Вера. Спасибо», и уходит, не взглянув на Аглаю. Вера смотрит на дочь, укрывшуюся скетчбуком как щитом, и впервые в жизни чувствует ненависть к искусству.
Вскоре в класс приходит Катя хулиганка и троечница из неблагополучной семьи. Её энергия проявляется в том, что она подпиливает ножки стула учительницы физики или рисует на стене в туалете философские граффити вроде «Платон мне друг, но истина дороже».
За ужином Аглая спокойно говорит:
Мам, тебя завтра вызывают в школу.
Вера не добивается подробностей. Весь вечер она пьёт валерьянку, а утром, с каменным лицом, идёт к директору. Оказывается, педагоги решили, что тихая Аглая сможет усмирить буйную Катю, и посадили их вместе. Сначала это сработало, потом начался хаос. Ктото подменил все ручки в классе на исчезающие чернила, а от имени завуча отправил учителю физкультуры смс, что урок отменяется изза внезапной проверки санитарии.
Поймали их, когда Катя пыталась нарисовать на стене спортзала цитату из Канта, переписанную аккуратным почерком Аглаи: «Характер это способность действовать по принципам». Катя, конечно, Канта не читала.
Это клевета, холодным тоном заявляет Вера. У вас нет доказательств. Я многое сделала для этой гимназии, чтобы так со мной разговаривали.
Конечно, Вера Петровна, понижает голос директор, заговорщически шепча. Мы их рассадили, но понимаете, Катя буйная девочка, а чтобы так тонко пошутить исчезающими чернилами, ей фантазии бы не хватило.
Вера выходит из кабинета, забирает Аглаю с урока химии под предлогом визита к стоматологу.
Они идут молча. На тихой улице Вера резко останавливается, поворачивает дочь к себе. В её глазах нет раскаяния, лишь спокойная, холодная решимость.
Что тебе нужно? спрашивает Вера.
Чтобы ты больше никогда не приглашала ко мне Людмилу, чётко отвечает Аглая. Никого не надо приглашать.
Вера молча кивает.
Инцидент в школе замяли, Катю вскоре перевели в другое место.
В восьмом классе Вера записывает Аглаю в школу искусств. «Развитие чувства прекрасного», убеждает она себя, «и социализация». Аглая заявляет, что не хочет. Вера, скрепя сердце, отвечает: «Нельзя отказываться от того, чего не пробовала».
Талантливую дочь попечительского совета сразу зачисляют в старшую группу по живописи. И начинается странное. Аглая, чьи скетчи были полны жизни, вдруг начинает писать унылые, технически безупречные, но полностью бездушные натюрморты. Её постепенно переводят в младшую группу, а потом заставляют выполнять монотонные упражнения по штриховке. Апофеоз её «карьеры» задание целый месяц перерисовывать гипсовый куб при разном освещении.
Вера посещает все выставки учеников школы искусств, где работы Аглаи скромно висят в самом дальнем углу.
Наступает одиннадцатый класс. Вера, помня свою титаническую работу по выбору школы, готова повторить подвиг с вузами. Она составляет подробный анализ рынка труда, перспектив и проходных баллов. На золотом блюдце она преподносит дочери список из пяти экономических и юридических факультетов.
Но всё оказывается напрасным. Аглая поступает на факультет анимации в столичную академию искусств, на бюджет.
Дорогая, ты уверена в своём выборе? голос Веры дребезжит, а внутри бушует ураган паники.
Абсолютно, мама, отвечает Аглая, глядя своими очень спокойными, очень синими глазами.
Они едут в Москву. Вера сидит в коридоре со списком «утешительных» московских экономических вузов на коленях, готовясь поймать рыдающую дочь и мягко направить её к стабильному будущему.
Аглая выходит из аудитории с тем же невозмутимым лицом.
Всё нормально. Пойдём есть пиццу, говорит она.
Вера не верит, но когда вывешивают списки, фамилия Аглаи оказывается в числе принятых.
Почему? не выдерживает Вера. Все эти годы в художественной школе эти бесконечные кубы Зачем? У тебя же был талант!
Был, соглашается Аглая.
Тогда почему? почти кричит Вера.
Потому что это было НЕ Мне нужно, отвечает её семнадцатилетняя дочь. Это было нужно ТЕБЕ.
Ноги Веры подкашиваются, и она опускается на ближайшую скамейку. Рядом стоит её дочь талантливая, упрямая, поступившая в лучший вуз страны вопреки всему. И Вера с ужасом понимает, что все эти годы она не воспитывала дочь, а пыталась построить её под себя, написать предсказуемый маршрут её судьбы. А Аглая всегда была живой и непредсказуемой, умело ускользая от материнского давления. Вера осознаёт, что проиграла свою тихую войну. Впервые в жизни у неё нет плана на завтра, и она не знает, что с этим делать.