Давно, в один морозный осенний день, я сидел в своей крохотной комнате в старом домике на ул. Пушкинской в Новгороде и, как обычно, погрузился в раздумья о новых иллюстрациях, которые приходили ко мне лишь под покровом ночи. Внезапно, в полдень, к моему порогу постучала соседка пожилая женщина в платке, которой я никогда прежде не встречался.
Что вам нужно? спросил я, не отрываясь от полуторных очков.
Ой, я просто познакомиться захотела, к вам на завтрак блинов испекла. Я ваша соседка, Катерина Петровна, ответила она, улыбаясь, как будто бы только что вышла из печки.
В семь утра? я едва успел спросить.
Так ведь утром нужно собираться на работу, а потом уже подкрепиться. Нормальные люди позавтракают и пойдут в тяжёлый день, уверяла она.
Я, конечно, не считал себя «нормальным» человеком: ночная смена моя привычка, а обед мой рассвет. Поэтому, когда Катерина Петровна начала выскакивать из своего мешка блинов, я уже предчувствовал, что сон уже не вернётся, а продуктивность ночи обернётся нулём.
Хорошо, заходите, сказал я, я не собираюсь никуда спешить, а чай с вами пить найдётся.
Старушку не пришлось долго уговаривать: она была одинокой, а разговоры ей всегда были в радость.
Ларисонька, ты только что переехала? Я тебя раньше не видела, продолжила она, вспоминая, как в прежние годы в этой квартире жили Вороны, а потом дом пустовал, пока кто-то не решил сдавать его и не «гребти» деньги.
Именно, я здесь уже месяц, ответила я, рассказывая, что решила оторваться от родителей и жить в своей квартире, чтобы работать в тишине ночи.
Два часа пролетели в рассказах о её молодости, о замужестве и о том, как она теперь живёт с внуком. Я, устав, но не желая её выгнать, слушала, пока она, заметив мои зевоты, не извинилась и не ушла, сказав:
Ой, я тебя перебрала, пойду. Заходи, когда захочешь, я почти дома, хоть ноги и не те.
После её ухода я решил прогуляться по незнакомому району, ведь давно мечтал уйти от родительского гнёта. Родители всё время упрекали меня в ночных сменах: «Ты им не даёшь спать». Я же тихо рисовал в своей комнате, но, как оказалось, они лишь искали предлог, чтобы избавиться от «старой» дочери.
В свои двадцать семь лет я никогда не думал о самостоятельной жизни меня всё устраивало. Однако в последний год мать начала придираться ко всем моим действиям: то сплю слишком долго, то не хожу в магазин, то не готовлю, то не езжу на дачу. Эти придирки превратились в скандалы, и жить с родителями стало невозможно. Поэтому, когда нашёлся подходящий вариант, я без колебаний переехал.
Вернувшись домой после прогулки, мне захотелось подзапастись работой, но сон уже настиг меня, и я вновь услышал стук в дверь.
Ларисонька, пойдём пообедаем, одна мне слишком скучно, прошептала Катерина Петровна.
Я хотела работать Хорошо, пойду, уступил я.
В тот день я так и не села за стол со своими набросками, но сроки поджимали не так уж сильно, так что можно было немного полениться. На следующий день стук пришёл вновь, но уже в стену.
Да ну вас! Здесь хотя бы поспать можно? пробормотала я в ответ.
Стук не стихал, и я решила позавтракать в небольшом кафе неподалёку, надеясь, что аромат свежего кофе вдохновит меня. Но, зайдя, я лишь уныло вздохнула: нескольких дней без родителей уже хватило, чтобы появилось чувство тоски по дому. Звонок маме я набрала, но быстро передумала она, наверняка, заявит, что дочь не сможет жить одна.
Кофезаведение тоже не способствовало работе: прохожие шумели, а мне нужна была тишина. Поднимаясь к своей квартире, я вновь встретила Катерину Петровну.
Ой, мы, наверное, тебя разбудили? Внук пришёл полку прибить, а он в утренние часы только и может, объяснила она.
Разбудили, пробормотала я, чувствуя, как раздражение подступает.
День прошёл незаметно. Я пыталась рисовать, но получалось лишь каша. Самостоятельная жизнь всё казалась безумной глупостью, а желание вернуться к привычному уюту лишь усиливалось. Весь следующий день я провела в квартире, сосредоточившись на работе, игнорируя стуки и голос соседки.
Вечером раздался скрежет: дверь, казалось, распалась на куски, и в проёме оказалась зияющая дыра.
Ой, детка, как же я тебя испугала! Ты не отвечала, а я уже позвала мастера, воскликнула она, пытаясь успокоить меня. Я не знала, что сказать, и лишь стояла, потрясённая. Мастер, кстати, стоил двойную цену, а работа заняла до ночи.
Несколько дней прошли спокойно: Катерина Петровна уехала к родственникам, и я могла наконец сосредоточиться. Но радость была недолгой внук, вместе с соседкой, вскоре вернулся, и их шум стал постоянным. Я уже не выдерживала:
Можете чуть потише? попросила я, уже на грани терпения.
Ой, тебя же Ванечка бесит, да? Надень беруши, ничего не услышишь, ответила она, не обратив внимания на мои просьбы. Ванечка уехал лишь через неделю, но всё это время я могла лишь гулять и спать, а находиться дома стало невозможным.
Через месяц я уже мечтала убежать, не оглядываясь. Однажды я собрала всё в себя и обратилась к соседке:
Катерина Петровна! Пожалуйста, перестаньте приходить ко мне. Вы не даёте мне спать днём и работать вечером! Если чтото понадобится, я сама приду к вам.
Соседка кивнула и ушла, и я почувствовала лёгкое облегчение. Но утром вновь прозвучал стук, и в дверь постучал местный участковый Илья Николаевич Зацепин.
Гражданка Симонова? спросил он, представившись. Я получил жалобу на вас.
На меня? От кого? Я ничего не делала! возмутилось я.
Соседи пишут, что вы им мешаете: шум по ночам, угрозы, продолжал он. Я была в шоке от такого обвинения. Катерина Петровна выглянула из своей квартиры:
Здравствуйте, Илья Николаевич! Вот эта «шумная» соседка нам досталась. Хозяева её не слышат, телефон бросают!
Разберёмся, можно войти? спросил участковый.
Я отодвинулась, а старушку тоже задержали, сказав ей отдохнуть. Илья Николаевич оказался молодым, вежливым мужчиной, но его слова прозвучали как приговор:
Вы бы уезжали, Ларисонька, иначе жизнь вам будет не радовать.
Как же я могла поверить, что добрая и нежная соседка превратилась в злобную старушку? Участковый, кстати, поведал, что квартира, в которой я жила, принадлежала семье Вороновых, которые решили продать её и переехать в другой город. Катерина Петровна сразу решила выкупить её для внука, но соседи отказались продавать. За годы соседства они вытерпели её натиск и решили отомстить, превратив подъезд в настоящий мусорный двор, привлекая бездомных, чтобы отпугнуть покупателей. Когда же потенциальные покупатели приходили, она устраивала хаос, и жильцы съезжали, а она лишь радовалась.
Я слушала эти рассказы и не могла поверить в их двойственность. Но в конце я сказала себе:
Я всё же останусь здесь. Если справлюсь с этой старушкой, значит, смогу преодолеть любые преграды!
Участковый лишь грустно посмотрел и ушёл, ведь такие азартные люди часто не знали, куда ведет их стремление.
Тем не менее, у меня всё получилось. Я связалась с Вороновыми, договорилась о покупке квартиры и смогла выкупить её, даже взяв в долг, что меня не испугало. Затем я начала говорить соседям о том, что Катерина Петровна болеет, и обратилась в соцслужбы, сообщив о одинокой бабушке, нуждающейся в помощи. Люди начали стекаться к ней, предлагать поддержку, и, хотя сначала она отказывалась, потом с радостью принимала помощь, играя роль нуждающейся и несчастной.
Так мне удалось наконец жить и работать спокойно. Я помирилась с родителями, которые удивились моей самостоятельности, обустроила собственную квартиру и даже нашла личное счастье участковый Илья Николаевич стал частым гостем у меня. Иногда, встречаясь с Катериной Петровной, она подмигивает и говорит:
Ну, Лариса! Ну, хитрая девчонка.
