Свекровь моя, Тамара Ивановна, всегда умела найти недостатки в моих блюдах, и со временем я перестала приглашать её к столу.
Леночка, милая, опять уксус в борщ добавила? Кислятина невыносимая, у Димы от такого сразу живот заболит. Ты же знаешь, ему всё нужно щадящее, а ты специями не жалеешь.
С показной обидой она отодвинула тарелку с густым борщом, бросив на сына взгляд, полный жалости. Дмитрий, сидевший напротив, уткнулся в тарелку, будто не слышит, хотя уши у него пылали. Я стояла у плиты, сжимая половник, и, несмотря на внутреннюю обиду, натянула привычную улыбку.
Тамара Ивановна, уксуса не было, только немного лимонного сока для цвета. Дима любит этот борщ, правда, Дим?
Муж поднял глаза, в которых читалось смятение. Он оказался между двух огней: с одной стороны жена, с другой мать, уверенная в своём кулинарном превосходстве.
Вкусно, мам, пробормотал он, отправляя в рот ложку супа и заедая хлебом. Обычный борщ.
«Обычный», передразнила свекровь. Вот именно, что обычный. А должен быть домашний, полезный. Я, например, зажарку не делаю сплошные канцерогены. Лук, морковь и всё. А у тебя, Лена, жир плавает. Потом дам тебе свой рецепт, научишься. Молодая ещё, опыта нет.
Я отвернулась к раковине. «Молодая ещё». Тридцать два года, свой кулинарный блог, тысячи подписчиков, коллеги просят принести мои пироги на праздники. Но для Тамары Ивановны я оставалась неопытной, будто нарочно вредила её сыну.
Воскресные обеды были незыблемой традицией. Каждое воскресенье свекровь приезжала «проведать детей» и проверить холодильник. Я покупала лучшие продукты: свежую говядину, творог, зелень. Старалась удивить, заслужить хотя бы скупое «неплохо». Но всё повторялось.
В тот раз после борща было второе буженина с чесноком и морковью. Мясо получилось нежным, таяло во рту. Тамара Ивановна долго ковыряла кусок вилкой, будто искала подвох.
Суховато, вынесла она приговор. Передержала. И чеснока много. Думаешь, специями вкус спасёшь? Ошибка молодых хозяек. Вкус должен быть натуральным. Я делаю в рукаве сок остаётся, а у тебя подошва. Димочка, не ешь много, тяжело будет.
Дима, уже съевший два куска, виновато отложил вилку. Аппетит пропал. Я почувствовала, как обида подступает к горлу. Мясо мариновалось три часа.
Может, чаю? глухо предложила я, убирая тарелки.
Чай хорошо, кивнула свекровь. Только не с бергамотом, от него давление скачет. Завари обычный, чёрный. И пирог твой попробую, так и быть. Хотя дрожжевое тесто вредно для фигуры, ты, Лена, поправилась, заметила?
Я не поправилась ни на грамм, но спорить не стала. Поставила на стол вишнёвый пирог свою гордость. Пышный, с сочной начинкой.
Тамара Ивановна отломила кусочек, пожевала, задумчиво глядя в потолок.
Кисло, наконец сказала она. Сахара пожалела? Или вишня мороженая? В наше время варенье варили, а сейчас одни полуфабрикаты. Ну ничего, с чаем пойдёт, если сахара добавить.
Вечером, когда за свекровью закрылась дверь, я без сил опустилась на диван. На кухне осталась гора посуды и почти нетронутый пирог.
Лен, ну ты чего? Дима сел рядом, обнял за плечи. Ты же знаешь маму. Она учительница, ей надо всех учить. Не принимай близко.
Дима, она не учит, она обесценивает, тихо сказала я. Я стараюсь для вас, а она приходит и топчет мой труд. Тебе не обидно за меня?
Обидно, конечно. Но что я скажу? «Мама, хватит»? Она же добра желает, по-своему. Просто вкусы у неё советские, к столовской еде привыкла.
Столовская еда? усмехнулась я. Твоя мама считает себя шеф-поваром, хотя её котлеты всегда с хлебом, а суп вода с картошкой.
Не начинай, поморщился Дима. Готовит она нормально. Просто по-другому. Давай не будем ссориться из-за еды.
Я промолчала. Ссориться не хотелось. Но внутри созрело решение: так больше не будет. Я не обязана быть мишенью на своей кухне.
Неделя пролетела, и снова наступило воскресенье. У Димы был день рождения не юбилей, но отметить хотелось в кругу семьи. Я решила удивить: салат с рукколой и креветками, жюльен, утка с яблоками, домашний хлеб, торт «Наполеон» по бабушкиному рецепту.
Встала в шесть утра, замешивала, пекла. К двум часам квартира наполнилась ароматами. Стол был накрыт безупречно: новая скатерть, салфетки, хрусталь.
Тамара Ивановна пришла ровно в два, с огромной сумкой.
С днём рождения, сынок! расцеловала Диму. А я вот гостинцев принесла.
На кухне она выложила контейнеры: холодец на свиных ножках, селёдка под шубой, котлеты на пару.
Я стояла у холодильника, наблюдая, как на моём столе появляются контейнеры с холодцом и селёдкой.
Тамара Ивановна, зачем? голос дрогнул. Я приготовила праздничный обед.
Ой, Лена, ну что ты понимаешь, отмахнулась свекровь. Утка твоя наверняка жёсткая, а жюльен баловство. Пусть Дима поест нормальной еды, маминой. А твои эксперименты сами доедите.
Она отодвинула салат с креветками, поставила свой холодец.
Садись, Димочка, я тебе положу.
Дима бросил беспомощный взгляд на меня. Я стояла бледная, кусая губы. Хотелось выбросить утку в окно или расплакаться. Но я глубоко вдохнула.
Дима, сказала я холодно. Ты будешь есть то, что я приготовила, или мамины котлеты?
Лена, ну зачем так? забеспокоился муж. Мы всё попробуем. Мама старалась…
Значит, всё попробуем, кивнула я. В этот момент что-то внутри изменилось.
Обед прошёл в напряжённой тишине. Свекровь не притронулась ни к утке, ни к салатам. Она накладывала сыну свои блюда, комментируя каждый кусок:
Вот, кушай, сынок. Видишь, какой холодец прозрачный? А котлетка мягкая. Лена, поучись, пока я жива. А то кормишь мужа сухомяткой.
Дима жевал мамины котлеты, заедая жюльеном жены, пытаясь угодить обоим.
А торт? спросила свекровь, когда дошли до чая. Купила?
Сама пекла. «Наполеон».
Ох, мороки с ним… И крем, небось, на масле? Жирно. Я вот вафли принесла, «Артек». Полезнее.
Она попробовала торт, скривилась.
Коржи жёсткие. Крем приторный. Лена, не твоё это выпечка. Лучше бы купила, не так жалко было бы продукты.
В тот вечер, когда свекровь ушла, оставив грязные контейнеры, я не плакала. Молча убрала остатки в холодильник. Утка осталась почти нетронутой.
Лен, торт был вкусный, тихо сказал Дима.
Я повернулась к нему, глаза были сухие.
Я рада, что тебе понравилось. Но это был последний раз, когда твоя мама критиковала мою еду за этим столом.
В смысле? не понял Дима. Ты запретишь ей приходить?
Нет. Пусть приходит. Но кормить я её больше не буду. Никогда.
Как это? Она же гостья.
А вот так. Раз моя еда «отрава», «подошва», «кислятина», то я не имею права рисковать её здоровьем. Пусть ест дома или приносит своё. Я для неё больше не готовлю.
Лен, это жёстко.
Жёстко это прийти в дом к невестке и унизить её труд. А я просто берегу свои нервы.
Следующее воскресенье наступило. Тамара Ивановна позвонила, предупредила, что приедет. Я спокойно ответила: «Ждём».
В час дня раздался звонок. Свекровь вошла, принюхиваясь. Обычно пахло жареным мясом или выпечкой. Сегодня ничем. Только кофе и свежий воздух.
Здравствуйте, она прошла на кухню, ожидая накрытый стол.
Стол был пуст. Только вазочка с печеньем «Юбилейное», сахарница и три чашки. Ни салатов, ни супа, ни горячего. Плита чиста.
Мы что, на диете? растерялась Тамара Ивановна.
Почему? удивилась я, включая чайник. Мы с Димой уже пообедали. А вас ждём на чай.
Пообедали? Без меня? Я с утра ничего не ела, думала, семейный обед.
Тамара Ивановна, я ничего особенного не готовила, улыбнулась я, ставя чашку. Вы же сами сказали, что моя стряпня вредна. Я всю неделю думала над вашими словами и решила: не буду рисковать вашим здоровьем. Вам беречься надо. А вдруг опять что-то не так?
Свекровь открыла рот, потом закрыла. Посмотрела на сына. Дима сидел, уткнувшись в телефон.
Дима! Ты это слышишь? Меня в этом доме куском хлеба попрекают!
Мам, ну почему попрекают? Дима оторвался от экрана. Лена права. Ты всегда критикуешь. Лена переживает. Вот и решила не готовить, чтобы тебя не расстраивать.
Я?! Критикую?! Тамара Ивановна прижала руку к груди. Я добра желаю! А вы… Неблагодарные! Мать голодом морите!
Печенье свежее, угощайтесь, подвинула я вазочку. Магазинное, никаких экспериментов.
Не нужно мне ваше печенье! свекровь вскочила, опрокинув стул. Ноги моей здесь больше не будет! Я к вам с душой, а вы… Дима, не ожидала от тебя! Подкаблучник!
Она вылетела в прихожую, хлопнув дверью.
Ну вот, вздохнул Дима. Обиделась.
Ничего, спокойно сказала я, доставая из духовки спрятанную лазанью. Перебесится. Зато никто не сказал, что у нас плохо пахнет или еда невкусная.
Ты лазанью сделала? Дима оживился. Почему спрятала?
Потому что это для нас. Для тех, кто ценит. Садись, пока горячее.
Две недели свекровь не звонила. Ждала, что дети извинятся. Но мы не спешили. Дима пару раз звонил, спрашивал о здоровье, но о еде не говорил. Я наслаждалась тишиной.
На третью неделю свекровь позвонила сама. Голос был слабый.
Дима, у меня кран потёк. И спину прихватило. Заедешь?
Конечно, мам, ответил Дима.
Он вернулся поздно, задумчивый. Я сидела на кухне, дописывая пост для блога.
Как мама? спросила я.
Кран починил. Спину мазью намазал, Дима сел за стол. Лен, я там поужинал.
И как? Вкусно? без иронии спросила я.
Дима помолчал.
Знаешь… Я раньше не замечал. Но сегодня… Она сварила рассольник. Серый, перловка жёсткая. Потом гуляш жирный, мяса почти нет, одни жилки. Всё пересолено.
Бывает, пожала плечами я.
Нет, покачал головой Дима. Я вдруг понял, что всегда так было. Просто думал, что так и надо. А потом появилась ты. Я узнал, что мясо может быть сочным, суп ароматным, салат не месиво с майонезом. Я привык к хорошему, Лен. К твоему. А сегодня ел мамино и понял, почему ты обижалась. Это правда невкусно.
Я подошла, обняла его. Это было признание, важнее всех слов.
Ты не сказал ей?
Нет. Зачем расстраивать? Сказал «спасибо», съел сколько смог. Но добавки не просил. Прости, что не защищал тебя раньше. Ты у меня волшебница.
Ладно, улыбнулась я. Есть будешь? Я сырники сделала, с изюмом.
Буду! обрадовался Дима. Твои сырники шедевр.
В воскресенье Тамара Ивановна снова пришла. Одиночество оказалось сильнее обиды. Она вошла тихо, без обычного шума.
Я встретила её в прихожей.
Здравствуйте, Тамара Ивановна. Проходите.
Здравствуй, Лена.
На кухне пахло ванилью и корицей. Свекровь повела носом.
Печёшь что-то?
Шарлотку, ответила я. С антоновкой.
Я накрыла на стол, поставила красивые тарелки, достала шарлотку высокую, золотистую, с хрустящей корочкой. Отрезала кусок и положила свекрови.
Тамара Ивановна посмотрела на пирог, потом на меня. В её взгляде боролись привычка и желание сказать что-то колкое. Но она вспомнила прошлый раз, пустой стол, магазинное печенье, одинокие выходные.
Она взяла вилку, попробовала.
Ну как? спросил Дима.
Свекровь прожевала.
Мягкая, наконец сказала она. Пропеклась хорошо.
Вам нравится? прямо спросила я.
В глазах невестки было спокойное достоинство хозяйки, знающей себе цену.
С чаем очень даже ничего, признала Тамара Ивановна. Рецепт не классический, я бы яиц поменьше положила, но… вкусно. Спасибо, Лена.
На здоровье, улыбнулась я, положив ещё кусочек. Кушайте, пока горячее.
С тех пор свекровь больше не критиковала мою стряпню. Иногда, по привычке, замечала: «а я бы лаврушку добавила», но, встретив мой взгляд, тут же добавляла: «но у тебя тоже интересно, оригинально».
Контейнеры с едой она носить перестала. Только на Пасху принесла куличи. Я поставила их рядом со своими. Дима похвалил мамин, но потом взял мой. Я сделала вид, что не заметила. Ведь мир в семье важнее, чем спор о том, чей изюм вкуснее. Главное помнить: на своей кухне ты сама устанавливаешь правила, и уважение начинается с себя.
