Изнурённая и погружённая в размышления, Надежда сидит на краю кровати, взгляд её устремлён к раскрытому рюкзаку, который лежит безжизненно, словно старый дворовый пёс, утративший интерес к прогулкам. На спинке стула висит куртка, билеты лежат на подоконнике, а телефон настойчиво мигает: «Поезд, 10:20». В кухне остывает чай, в мойке две тарелки, кружка, нож; в холодильнике контейнеры с супом и голубцами, приготовленные «на всякий случай», хотя теперь в квартире живёт только она. Сын перебрался ближе к работе, дочь учится в другом городе, бывший муж иногда звонит по делам, будто их семейная жизнь превратилась в предприятие без устава.
Встав, Надежда подходит к окну. Во дворе сосед выгуливает лохматого пса, на площадке две девчонки в одинаковых пуховиках курят, и она знает: через месяц, через три всё будет так же, только пуховики сменятся на лёгкие куртки. Рюкзак куплен недавно у метро, продавец молодой парень долго объяснял про литраж, спинку, стропы, а она кивала, не вникая: главное, чтобы влезли джинсы, толстовка, аптечка и недочитанная книга.
Решение уехать одной пришло не сразу. Сначала жизнь казалась застрявшей между остановками: дети выросли, муж ушёл, работа в бухгалтерии стала механической. Утро автобус, офис, отчёты, обеды в пластике, вечер магазин, телевизор, сериалы, где у женщин её возраста любовники, катастрофы, открытия. У неё не было ни того, ни другого, ни третьего только привычка быть нужной и пустота, когда нужность исчезла.
Однажды коллега принесла путеводитель по северу и сказала, что едет с мужем «на поездах, с пересадками, без турагентств». Надежда листала страницы с вокзалами, реками, деревянными домами, думая, что никогда не была дальше областного центра. Сначала отмахнулась, потом вечером открыла ноутбук, стала смотреть билеты, цены, маршруты. К полуночи на экране появилась цепочка: её город Ярославль Вологда посёлок у реки, название которого она едва выговаривала.
Распечатав билеты, Надежда положила их в папку с документами и рассказала сыну по видеосвязи.
Одна поедешь? он прищурился. Мам, зачем тебе там одной?
Хочу посмотреть, как люди живут, ответила она, стараясь говорить ровно. Прогуляюсь, отдохну.
Может, с подругой? не унимался он.
Подруги были заняты: у одной внуки, у другой второй брак, у третьей дача. И ещё был страх услышать: «Ты что, с ума сошла, одна куда-то?»
Мне так проще, сказала она. Не надо ни под кого подстраиваться.
Сын пожал плечами, но напоследок сказал:
Только звони. И деньги на карте не трать бездумно.
Бывший муж отреагировал иначе:
Ты куда? В Вологду? Там же провинция.
Я тоже не столица, отрезала она. Просто хочу съездить.
Он помолчал, спросил, не нужна ли помощь с чемоданом. Она представила, как он входит, оглядывается, будто проверяет, не завела ли кого. Отказалась.
Стоя у окна, Надежда пыталась понять, чего боится больше: дороги или возвращения в прежнюю точку. Допив чай, она закрыла рюкзак, проверила билеты, паспорт, кошелёк, натянула ботинки, выключила свет. Квартира стала чужой, как гостиничный номер после отъезда.
В подъезде пахло моющим средством и чужими духами. На улице дул ветер, она подняла воротник, подхватила рюкзак и пошла к остановке.
На вокзале шум, спешка, ругань, крики детей. Надежда, прижимая рюкзак, пробиралась к табло: её поезд третий снизу, до отправления сорок минут. Села на пластиковый стул у окна. Рядом женщина громко жаловалась по телефону на мужа, парень в наушниках ел пирожок, крошки сыпались на куртку. Надежда достала бутылку воды, посмотрела на отражение в стекле: лицо усталое, но не старое, просто человека, который долго шёл по одному маршруту и вдруг свернул.
Когда объявили посадку, она поднялась, пошла к платформе. Рюкзак тянул плечи, но это ощущение нравилось тяжесть доказывала, что она действительно едет.
В вагоне её место оказалось у окна. Напротив молодая пара с маленькими рюкзаками. Девушка улыбнулась, сдвинулась, освобождая проход.
Давайте помогу, предложил парень.
Спасибо, сама, ответила Надежда, закинула рюкзак на верхнюю полку, неуклюже, но без помощи. Почувствовала детскую гордость.
Поезд тронулся, за окном серые многоэтажки, гаражи, пустыри. Девушка читала книгу на английском, парень слушал музыку. Надежда смотрела в окно, потом открыла свою книгу, но слова не складывались.
Она думала, что будет делать по приезде. В Ярославле забронировано недорогое жильё, фотографии чистая комната, белые стены, деревянная кровать. Хозяйка переписывалась в мессенджере, ставила смайлики, называла по имени-отчеству. Дальше автобус до Вологды, потом поезд до посёлка у реки, три дня без экскурсий.
Вы в отпуск? спросила девушка напротив.
Можно и так сказать, ответила Надежда. Еду посмотреть города.
Класс, сказала девушка. Мы хотели автостопом, но мама не разрешила. Едем как приличные люди.
Они засмеялись, разговор не продолжился, и это её устроило.
К вечеру вагон наполнился запахами еды, бутербродов, растворимого кофе. Проводница разносила чай в подстаканниках, гремела тележка. Надежда ела варёные яйца и огурцы, ловила взгляды кто-то думал, что она едет к родственникам или в санаторий. Мало кто предполагал, что женщина её возраста может путешествовать одна.
В Ярославль поезд прибыл в сумерках. Вокзал встретил жёлтым светом фонарей и прохладой. Она включила навигатор, нашла автобус, доехала до района с пятиэтажками, немного поблуждала, позвонила по домофону.
Да-да, откликнулась хозяйка. На третий этаж, налево.
Хозяйка полная женщина в халате провела по узкому коридору, показала комнату.
Вот ключ, сказала она. Ванная и кухня общие. Чай, сахар берите. Только ночью не шумите, у меня внук маленький.
Комната оказалась чище, чем на фото, но меньше. Окно выходило во двор с редкими деревьями, на стене две репродукции города. Надежда поставила рюкзак у кровати, прошлась по комнате, будто проверяя, не спрятано ли что-то лишнее.
Оставшись одна, почувствовала усталость: спина ныла, ноги гудели, голова тяжела. Села на край кровати, посмотрела на рюкзак вещи лежали аккуратно, как дома. Вся её жизнь помещалась в этот прямоугольник.
Ночью долго не могла уснуть: сквозь стены доносился плач ребёнка, кто-то шаркал по коридору, хлопали двери. Она переворачивалась, думала, что дома было бы спокойнее там каждый звук знаком. Здесь всё чужое.
Утром, умываясь в ванной, столкнулась с молодой девушкой с мокрыми волосами.
Вы надолго? спросила та, вытирая лицо.
На одну ночь, ответила Надежда. Потом дальше.
Я тоже, сказала девушка. По работе.
Слово «по работе» прозвучало уверенно. У Надежды не было такого оправдания она просто ехала.
После завтрака пошла гулять не в центр, а по дворам: смотрела на балконы с коврами, площадки, собак, людей в куртках и шапках. В одном дворе старик кормил воробьёв хлебом.
Вот они, путешественники, заметил он. Им всё равно, где крошки искать.
Она улыбнулась, пошла дальше.
К обеду вернулась, собрала вещи, поблагодарила хозяйку, отправилась на автовокзал. Там оказалось, что автобус до Вологды отменён на табло горело красное слово, внутри всё сжалось.
Как отменён? спросила у женщины в окошке.
Поломка. Следующий вечером.
Мне сегодня нужно уехать, сказала Надежда. У меня билеты дальше.
Тогда поездом, равнодушно ответила кассирша. Через дорогу вокзал.
Надежда вышла, ветер усилился, небо затянуло. Она потащила рюкзак через дорогу, зашла на вокзал, после очереди купила новый билет. Старый автобусный остался бумажкой в кармане.
Чувствовала себя школьницей, не выучившей правило и вынужденной импровизировать. В голове мелькала мысль: «Зачем я ввязалась?» Дома сидела бы с чаем, а не бегала между кассами.
Поезд до Вологды был переполнен, место рядом с мужчиной в рабочей куртке, пахнущим табаком и бензином.
Далеко едете? спросил он.
В Вологду, ответила она. Потом дальше.
В гости? поинтересовался он.
Просто так, сказала она. Путешествую.
Мужчина удивился, потом кивнул.
Тоже дело, сказал он. А то все только работают да по домам сидят.
В Вологду приехали под вечер. Надежда чувствовала, что силы на исходе. Нужно было найти гостиницу, переночевать, утром сесть на электричку до посёлка. В телефоне нашла недорогой вариант, позвонила женский голос уверил, что номер свободен, продиктовал адрес.
До гостиницы пятнадцать минут пешком, она лавировала между лужами и прохожими, рюкзак казался тяжелее. Здание старое, с облупленной штукатуркой, вывеска с названием, которое забыла сразу.
Внутри пахло жареным луком и чем-то сладким. На ресепшене девушка с ярко накрашенными губами.
Я бронировала номер, сказала Надежда.
Девушка проверила компьютер, нахмурилась.
Нет вашей брони, сказала она. Может, не до конца оформляли?
Я звонила, растерялась Надежда. Сказали, что свободно.
По телефону бронь не держим, ответила девушка. Всё занято.
Слова повисли в воздухе, внутри поднялась волна паники. Уже темнело, она была в незнакомом городе, с тяжёлым рюкзаком, без ночлега.
Может, что-то можно придумать? спросила она, стараясь говорить спокойно.
Всё занято. Попробуйте в соседней гостинице, через два дома.
Надежда вышла, холодный воздух ударил в лицо. Стояла на тротуаре, рюкзак тянул вниз, ноги гудели. Захотелось купить билет домой, признать, что поездка не сложилась.
Достала телефон, стала искать гостиницы поблизости, пальцы дрожали. Одна слишком дорогая, в другой не брали трубку, в третьей мест не оказалось. Телефон выдал предупреждение о низком заряде.
Огляделась на углу светилась вывеска кафе. Внутри светло, за стеклом столики.
Решительно перешла дорогу, вошла. В кафе пахло супом и выпечкой, за стойкой женщина в фартуке.
Можно зарядить телефон? спросила Надежда, голос дрожал. Я что-нибудь закажу.
Конечно, ответила женщина. Розетка у окна, садитесь.
Надежда заказала борщ и чай, поставила телефон на зарядку, села. Когда горячий суп оказался перед ней, слёзы подступили не от обиды, а от усталости. Мир требовал решений, а она привыкла советоваться, подстраиваться.
Уткнулась взглядом в суп, моргнула, пытаясь взять себя в руки. Женщина заметила, подошла ближе.
Тяжёлый день? спросила она.
Надежда кивнула, слова сами потекли: про отменённый автобус, несуществующую бронь, одиночество в чужом городе.
А вы откуда? спросила женщина.
Из Москвы, ответила Надежда.
Одна поехали? удивилась та.
Да, сказала Надежда. Решила путешествовать.
Женщина помолчала, потом сказала:
У меня сестра комнату сдаёт. Небогато, но чисто. Если хотите, позвоню.
Слова прозвучали как спасение. Надежда почувствовала, как внутри отпускает.
Если не трудно, сказала она.
Женщина позвонила, объяснила ситуацию, протянула бумажку с адресом.
Пятнадцать минут пешком. Скажите, что от Татьяны из кафе.
Спасибо вам, сказала Надежда.
Доешьте сначала, мягко перебила Татьяна. А там разберёмся.
Выйдя из кафе, Надежда шла по освещённому тротуару, сверяясь с бумажкой. Рюкзак тянул плечи, но теперь тяжесть казалась знакомой.
Комната у сестры Татьяны небольшая, с чистым диваном, ковром на стене, шкафом с книгами. Хозяйка сухонькая женщина с внимательными глазами показала, где ванная, кухня, розетка.
Деньги завтра, сказала она. Сейчас отдыхайте.
Когда дверь закрылась, Надежда выдохнула, сняла рюкзак, спина почувствовала облегчение. Присела на диван, провела рукой по колену нога ныла, старая травма напоминала о себе.
В эту ночь уснула быстро, без телевизора, без привычного шума, но с ощущением, что прошла через что-то важное.
Утром, сидя на кухне с чаем, поймала себя на мысли, что не хочет спешить. До электрички было время, можно было бы пробежаться по улицам, заглянуть в собор, но стало интересно другое: как живут люди в этих домах, что читают, о чём говорят на кухнях.
Хозяйка чистила картошку.
Часто сдаёте комнату? спросила Надежда.
Когда кто просит, ответила та. В основном студенты или командировочные.
Поговорили о ценах, работе, детях, разъехавшихся по городам. В словах хозяйки Надежда слышала знакомые интонации одиночество оказалось не уникальным.
На электричку успела. Поезд шёл медленно, останавливаясь на маленьких станциях, за окном деревни, леса, коровы на пастбищах. В вагоне дачники с сумками, женщина с ребёнком, подростки с рюкзаками.
Села у окна, рюкзак рядом, достала блокнот и ручку. Купила блокнот на вокзале, теперь открыла чистую страницу: «Я в электричке. Вокруг лес. Я одна и жива». Улыбнулась пафосности, но не зачеркнула.
В посёлок поезд прибыл к полудню. Станция деревянное здание, рядом магазин «Продукты». Воздух свежий, пахло дымом и землёй. Надежда сошла, огляделась ни брони, ни знакомых, только адрес гостевого дома и примерное направление.
Дорога шла вдоль реки, вода тёмная, медленно текла. На другом берегу редкие дома. Ботинки промокали, но ей было всё равно, рюкзак привычно тянул плечи.
Гостевой дом одноэтажный, с зелёной крышей. На крыльце мужчина в свитере читал газету.
Вы к нам? спросил он.
Да, ответила Надежда. Я звонила вчера.
Из Москвы? кивнул он. Проходите.
Внутри деревянные стены, несколько комнат, кухня с большим столом. В её комнате кровать, тумбочка, стул, окно на реку.
У нас тихо, сказал мужчина. Интернет ловит плохо, если надо позвонить лучше на улице.
Отсутствие связи сначала испугало, но потом она подумала, что, может, в этом смысл.
Дни в посёлке текли медленно, но не тягостно. Утром выходила к реке, сидела на скамейке, смотрела на воду. Местные проходили мимо с ведром, с удочкой, кивали ей, она им. В магазине продавщица уже запомнила, спрашивала, не нужна ли гречка или чай.
В первый день чувствовала неловкость, не знала, как ходить, чтобы не выглядеть чужой. Казалось, все смотрят. На второй день легче, на третий уверенно шла в магазин.
Однажды вечером в гостевом доме устроили ужин: семейная пара из соседнего города, мужчина, который «решил сменить обстановку». За столом ели картошку с грибами, пили чай, говорили о погоде, дорогах, трудностях добраться до посёлков.
А вы зачем сюда? спросил мужчина.
Надежда задумалась, но вдруг не захотела придумывать оправдания.
Хотела побыть одна, сказала она. Без работы, привычных дел. Посмотреть, что со мной будет.
Мужчина кивнул, пара переглянулась, женщина улыбнулась.
Хорошее место выбрали, сказала она. Тут от себя не спрячешься.
В ту ночь Надежда долго лежала в темноте, думала, что с ней происходит. Не громко, не как в фильмах, а тихо, внутри. Вспоминала, как растерялась на вокзале, чуть не разревелась в гостинице, попросила помощи у незнакомой женщины. Раньше бы стыдилась, сейчас нет. Поняла, что может просить и принимать помощь, не чувствуя себя слабой.
На третий день, сидя у реки, достала блокнот, стала писать не о маршруте, а о том, чего не хватало дома, что делала по привычке, а не по желанию. В списке от «готовить на троих, хотя живу одна» до «соглашаться на подработки, которые не приносят радости». Перечитала, ясно увидела, что может поменять не всё сразу, но хотя бы немного. Перестать брать чужие обязанности, не отвечать бывшему мужу на звонки, если не связано с детьми, не готовить обеды «на неделю вперёд», если ей достаточно супа и бутерброда.
В последний вечер долго стояла у реки. Вода текла, ничего не изменилось, изменилась только она. Почувствовала тихое, устойчивое ощущение, что её жизнь не только обязанности и привычки, у неё есть право на свои маршруты.
Дорога обратно показалась легче. Уже знала, как покупать билеты, спрашивать дорогу, искать жильё. На вокзале в Вологде сама подошла к кассе, спокойно попросила поменять билет на ранний поезд. Кассирша нахмурилась, но нашла вариант. Раньше бы смутилась, теперь стояла до нужного ответа.
В поезде рядом сидела женщина с большим пакетом, разговорились та рассказывала о внуках, даче, трудностях.
А вы чем занимаетесь? спросила она.
Раньше Надежда бы ответила: «Работаю в бухгалтерии, дети взрослые». Теперь не захотелось определять себя только этим.
Живу, сказала после паузы, удивившись своему ответу. Работаю, конечно. Но сейчас вот ездила отдохнуть.
Женщина кивнула, для неё это был просто разговор, для Надежды маленький шаг.
Вернувшись домой, квартира встретила тишиной и запахом застоявшегося воздуха. Открыла окна, поставила чайник, сняла ботинки, рюкзак поставила посреди комнаты, не стала разбирать пусть постоит, напоминая, что она может уехать, если захочет.
Прошлась по комнатам: пыль на полке, газета на столе, пустой холодильник всё на местах, но всё казалось другим.
Включила свет на кухне, достала тарелку и кружку, поставила чай, отрезала хлеб, села за стол, открыла блокнот. На последней странице написала: «Когда вернусь, сделаю» позвонить на работу, отказаться от лишней нагрузки, позвонить сыну, сказать, что приедет только если захочет, достать старый велосипед, попробовать снова ездить.
Список получился коротким, но конкретным. Посмотрела на него, почувствовала лёгкое волнение как перед дорогой.
Вечером позвонил бывший муж.
Ну как поездка? Не замёрзла?
Всё хорошо, ответила она.
Слушай, нужен отчёт, поможешь?
Раньше бы согласилась, теперь сделала паузу.
Я устаю от чужих отчётов, сказала она. У меня свои. Могу подсказать, но делать не буду.
Он помолчал, не ожидая такого ответа.
Ну ладно, сказал он. Как знаешь.
Когда разговор закончился, Надежда почувствовала облегчение. Ничего страшного не случилось, он не обиделся, просто принял её отказ.
Позже, лёжа в кровати, прислушивалась к знакомым звукам: тиканью часов, шуму машин, гулу лифта. Всё как раньше, но внутри иначе, чуть свободнее.
Перед сном подошла к рюкзаку, провела рукой по ткани, проверила молнию. Рюкзак стоял, молчаливый, но будто готовый снова отправиться в путь.
Ещё поедем, сказала она вполголоса.
Не знала, когда и куда, но знала теперь это возможно. Этого знания было достаточно, чтобы уснуть спокойно.
