Аромат жасмина и сырой земли единственное, что удерживало меня в реальном мире. Прошло два месяца с того момента, как мой сын Андрей без предупреждения упал, оставив после себя гнетущую тишину, будто бы заполнила каждый угол дома.
Ксения, вдова Андрея, скользила по комнатам, как тень спокойна, холодна и будто оторвана от чувств. Даже в те первые мучительные дни скорби она не пролила ни слезы, не показала ни малейшей трещинки в своей безупречной маске.
Через неделю после похорон позвонил адвокат Андрея. Воспоминание о той встрече звучит в моей голове так ясно, будто случилось только сейчас.
Г-жа Маргарита, сказал он, поправляя очки, ваш сын оставил в завещании вам семейный дом и квартиру в центре, которую купил в прошлом году. Все остальные активы, включая банковские счета, тоже перешли на ваше имя.
Я моргнула от удивления. А что с Ксенией? её женой?
Для неё, ответил он, предусмотрена только страховка жизни. Ни недвижимости, ни счетов. Это окончательное решение.
Я молчала, сердце бешено колотилось. Андрей всегда был расчётлив, каждое действие выверено. Если он исключил жену почти из всего, то стояла за этим причина, которой я пока не могла понять.
Я замолчала из преданности, из любви, из того тихого ощущения, что он знал то, что я пока не знала.
Два месяца спустя, в один серый утренний час, я спустилась по лестнице и замерла.
В гостиной стояла Ксения, обнявшая чужого мужчину. Он был высокий, широкоплечий, уверенный. Ксения, улыбаясь без стеснения, повернулась ко мне и говорила, будто ничего не случилось.
Как раз кстати, Маргарита, плавно произнесла она, вложив руку в его. Это Даниил мой партнёр.
Пульс стучал в ушах. Ксения это слишком рано, прошептала я, не веря своим глазам.
Слишком рано? рассмеялась Ксения, скрестив руки. Вы такая старомодная. Мы с Даниилом решили, что пора чтото менять. Этот дом пахнет застоявшимся воздухом. Понимаете? Так что, если будете так добры соберите вещи. Переезжайте куданибудь ещё.
Я стояла, пока воздух между нами не загустел. Затем в меня проснулся той же ночью давно спящий голос.
Дорогая, произнесла я тихо, вытягивая руку в карман, думаю, вам следует упаковывать вещи.
Я положила тяжёлый конверт на журнальный столик. Бумаги внутри упали со звонким, решительным шипением.
Этот дом не ваш, Ксения. Он никогда не был вашим после смерти Андрея.
Ксения нахмурилась, на её лице мелькнуло смятение. О чём вы, Маргарита?
Я посмотрела ей в глаза, спокойная и непоколебимая. Андрей оставил всё мне: дом, квартиру, счета. Вы получили лишь страховку. Я не говорила об этом раньше, полагая, что у сына были свои причины. А теперь, голос стал твёрд, я понимаю их.
Ксения побледнела. Даниил смутно пошевелился рядом, бросив взгляд к двери, будто уже готов был уйти.
У вас есть двадцать четыре часа, чтобы убрать свои вещи, продолжала я, голос почти ласковый. Иначе мой адвокат подаст иск о незаконном проникновении. Я хочу, чтобы Андрей покоился в мире, а мир не живёт рядом с обманом.
Я вытащила телефон и без колебаний набрала. Господин Петров? Это Маргарита. Приготовьте, пожалуйста, уведомление об выселении. Подпишу его утром.
Брр смелость Ксении превратилась в панический крик. Даниил пробормотал чтото под нос и отступил, осознав, что «новый дом», который он представлял, исчез, не успев даже появиться.
Я опустилась в кресло у окна, где мягкий вечерний свет ласкал лицо. Дом снова стал моим, а главное справедливость была на моей стороне. Молчание оказалось актом любви; теперь же мои слова стали актом истины.
И впервые за долгие месяцы я почти услышала голос Андрея спокойный, благодарный и умиротворённый.
