Полное равнодушие
Спасите! Кто-нибудь, прошу! Спасите!
Резкий вопль разорвал тишину раннего утра, пробился сквозь стекла и выдернул меня из сна. Я вскочил, не сразу осознав, что происходит, но уже понимал это не обычные крики на улице, не ссора соседей. Так кричат, когда действительно страшно.
На помощь! Господи, кто-нибудь! Спасите!
Я сбросил одеяло, босиком бросился к окну. Декабрьский мороз ударил в лицо, когда я распахнул створку. Ледяной воздух ворвался в комнату, вместе с ним новые, отчаянные крики, переходящие в визг.
Двор утопал в желтоватом свете фонарей. Я прищурился, пытаясь понять, откуда доносится звук, и наконец увидел. На пожарной лестнице соседнего дома висела хрупкая фигура в светлой куртке. А внизу…
Собака. Огромная, худая, с выпирающими ребрами. Она металась под лестницей, лаяла хрипло и зло, иногда подпрыгивала, щелкая зубами в сантиметрах от ног девушки. Та подтянула колени, но руки уже не держали.
Уберите ее! Пожалуйста! Я больше не могу!
Я перевел взгляд на соседние балконы. Три, четыре, пять светящихся экранов телефонов. Люди снимали, как испуганная девушка теряет силы и сползает вниз, к пасти озверевшей собаки.
Мужик в майке на третьем этаже даже присел, чтобы выбрать лучший ракурс.
Совсем совесть потеряли?! крикнул я в темноту. Позвоните хоть кто-нибудь в полицию!
Никакой реакции. Один телефон повернулся в мою сторону новый объект для съемки.
Я отступил от окна, схватил мобильник с тумбочки. Пальцы дрожали, но я все же набрал нужный номер.
Полиция, слушаю.
На человека напала собака! Двор между домами четырнадцать и шестнадцать по улице Лесной! Девушка висит на пожарной лестнице, ей не продержаться!
Я не стал ждать вопросов, бросил телефон на кровать и кинулся к прихожей. Пуховик поверх пижамы застегивать некогда. Тапки на босу ногу те самые, с медведями, что мама подарила на Новый год. В кармане куртки нашелся баллончик спасибо паранойе после случая в метро.
Я распахнул дверь и понесся вниз по лестнице, перепрыгивая через ступени.
Дверь подъезда грохнула о стену. Морозный воздух обжег легкие, снег моментально намочил тапки, но я уже бежал через двор, ища что-нибудь тяжелое. Вот булыжник, вывернутый из старого бордюра.
Собака услышала меня раньше, чем увидела. Развернулась, оскалив желтые клыки, и зарычала.
Эй! Эй, псина! Сюда!
Я заорал так, что сам удивился. Что-то дикое, низкое, почти звериное. Замахнулся и бросил камень не в собаку, но рядом. Булыжник ударил по асфальту у ее лап, отскочил в стену.
Собака отступила. Лай сменился жалобным поскуливанием. Я топнул ногой, выставил вперед баллончик и снова закричал просто звук, просто угроза, просто «я опаснее».
Этого хватило. Псина развернулась и трусцой ушла, оглядываясь, но уже без злости. Скрылась за гаражами, лай стих вдали.
Держись! Я иду!
Я бросился к лестнице, но не успел. Девушка разжала пальцы и упала хорошо, что высота была не больше полутора метров. Она рухнула на бок, свернулась и зарыдала. Громко, навзрыд, как ребенок, когда уже не может сдержаться.
Тише, тише, все закончилось…
Я опустился рядом, прямо в снег. Холод мгновенно пробрался сквозь тонкую ткань, но мне было все равно. Девушка совсем молодая, лет двадцать, может чуть больше. Светлые волосы выбились из-под капюшона, прилипли к мокрым щекам.
Можешь встать? Давай, опирайся на меня.
Она вцепилась в рукав пуховика, я помог ей подняться. Ладони были в ссадинах, куртка порвана, но главное жива.
Я посмотрел на балконы. Телефоны исчезли. Окна гасли одно за другим, будто ничего не случилось. Крики, страх, человек на грани все забыто, шоу окончено, можно спать дальше.
Пойдем ко мне. Я живу тут, в соседнем подъезде.
Девушка кивнула, всхлипывая. Мы дошли до двери, я почти тащил ее, потому что ноги у нее подгибались.
В подъезде было тепло. Она прислонилась к стене, закрыла глаза и медленно сползла вниз. Я едва успел подхватить.
Эй, держись! Четвертый этаж, немного осталось.
Меня зовут Дарья, вдруг сказала она, тихо, сквозь стук зубов. Дарья.
Я Михаил. Ну вот, познакомились. Пошли, Дарья, тебя ждет горячий чай.
Мы поднимались медленно, останавливаясь на каждой площадке. Я поддерживал Дарью за талию, чувствовал, как дрожь постепенно уходит. То ли согревается, то ли страх отпускает.
Квартира встретила нас беспорядком разобранная кровать, телефон на подушке, свет в коридоре, который я забыл выключить. Я усадил Дарью на кухне, на старый табурет, и кинулся к плите.
Сейчас чайник закипит. У меня есть мед, хочешь с медом? И сахара добавлю, тебе сейчас нужна глюкоза.
Дарья кивнула. Я заметил, что она смотрит на свои руки грязные, исцарапанные, дрожащие.
Сейчас обработаем. У меня аптечка хорошая, есть перекись, пластыри. Не переживай, царапины неглубокие.
Чайник засвистел. Я заварил крепкий чай, положил три ложки сахара, добавил меда. Поставил кружку перед Дарьей, сам достал аптечку.
Перекись шипела на ссадинах, Дарья морщилась, но терпела. Я работал аккуратно, промокал каждую ранку ватным диском, одновременно разглядывая гостью. Совсем молодая, лицо приятное, хоть и опухшее от слез, с размазанной тушью. В ушах маленькие серьги.
Как ты оказалась на той лестнице?
Дарья отпила чай, обжигаясь, не замечая этого.
С работы шла. Обычно все спокойно… Она выскочила из-за гаражей. Я сначала не поняла, думала просто собака. А она за мной. Сначала шла, потом побежала, зарычала. Я хотела в подъезд домофон не открылся, код забыла от страха. А она уже рядом. Лестница первое, что увидела…
Дарья замолчала, сжала кружку.
Я кричала минут двадцать, наверное. Или больше. Не знаю. Руки сначала болели, потом вообще перестала их чувствовать. Думала все, сейчас упаду. А эти… просто снимали.
Я сел напротив. Дарья вдруг усмехнулась неожиданно, почти смешно.
А ты молодец. Я думала все, никто не придет. А ты прямо как… не знаю, как в фильме.
В тапках с медведями. Очень геройски, да.
Мы оба рассмеялись. Нервно, с надрывом, но все же рассмеялись.
Слушай, я полез в ящик за ручкой и блокнотом. Вот мой номер. Если что звони. Мало ли, вдруг полиция спросит, или с этой собакой что-то выяснится. Или просто… если станет тяжело. После стресса бывает.
Дарья взяла листок осторожно, как важную бумагу.
Спасибо. Правда, спасибо тебе. Я не знаю, как еще выразить.
Да брось, я махнул рукой. На моем месте любой бы так поступил.
Нет. Не любой. Там десять человек стояло, и никто не помог. Только снимали.
Мы помолчали.
Знаешь, о чем я думала, когда висела там? Дарья заговорила тихо, глядя в кружку. Я решила если выберусь, никогда не буду такой. Никогда не пройду мимо, если кому-то плохо. Никогда не буду снимать вместо того, чтобы помочь.
Я кивнул.
Это правильно. Держись за это.
Я проводил Дарью до ее дома. Только потом заметил, что тапки превратились в мокрую тряпку, пижама под пуховиком прилипла к телу. Уже почти рассвет. На работу к девяти.
Я поднялся к себе, первым делом снял мокрую одежду. Горячий душ пять минут счастья. Сухая пижама, новые шерстяные носки.
Я лег, все еще не до конца понимая, что произошло. Закрыл глаза и быстро уснул глубоко, без снов, будто провалился в тепло. Сквозь сон улыбнулся. Этот день я запомню надолго.
