ХРУСТАЛИНКА МОЯ
Беда бросилась, как мороз в июне. Кто её ждёт? Она всегда влетает в жизнь, как метель в пустынный день.
Григорий Иванов дальнобойщик. Пять лет крутил руль по трассе МоскваСанктПетербург, СанктПетербургМосква. На лобовом стекле держалась фотография любимой жены, из динамиков гремел «Радио России», в термосе парил крепкий чёрный кофе чего ещё хочет водитель? Аромат маминого шарфа, потягивание отцародителя перед каждым рейсом, уверенность, что дома ждут и любят. Ждут каждую секунду, каждый миг.
Однажды он не вернулся. Спустя несколько дней Алёна, его жена, узнала, что Григорий лежит в больнице Вологды. Водитель встречной автопоезда не смог удержать управление, занесло в крутом повороте. Он пытался увернуться, но обе машины упали боком. Виновника лишь слегка охватил страх, а Григорий получил тяжёлую травму головы. Повредились те участки мозга, что отвечают за память. Можно было бы потерять руки, ноги, речь Но всё случилось, как случилось. Он не вспомнил ни своего имени, ни кто он, ни что случилось. Родные, вошедшие в палату, выглядели ему чужими. Доктора были единственной «семьёй» в тот момент. Прогноз был мрачным мозг человекомеханизм сложен, а судьба в руках высших сил. Восстановится будет счастье, не восстановится придётся жить иначе.
Выписали его, но реальность оказалась куда тяжелее. Григорий забыл прошлое и постоянно терял короткую память. Три часа назад он уже не помнил, бытовые навыки ускользали. Оставить его одного было невозможно он не мог разогреть еду, не мог сам выйти на улицу. Однажды мог забыть дорогу домой. Интеллект, воля, моторика, эмоции остались нетронутыми, лишь память ускользала, но со временем могла вернуться. Так бывает.
Алёна была в ожидании ребёнка. Она ушла в декрет, посвятив всё время мужу. Ночами она плакала, вспоминая, как Гриша обещал ребёнка, как привёз из каждой трассы подарки ещё нерождённой дочке.
Зачем, Гриша? вздыхала Алёна, ещё рано. Говорят, плохие приметы, если покупать заранее.
Какието там приметы, милая, смеялся Григорий, крутя её на руках, Я хочу, чтобы наша дочка, глядя в свою комнату, радовалась. Чтобы везде и всюду было море игрушек.
Он сам развешивал их по полкам, ставил на подоконник, вешал над кроваткой. При выписке медсестра подарила Алёне маленького плюшевого мишку.
Талисман? спросила она, усмехнувшись, не понимая, зачем мужу в дороге плюшевый друг.
Да, теперь он мой талисман, ответила Алёна.
Мишку она поставила не в детскую, а на ночной столик рядом с мужем.
Они часто гуляли вдвоём по парку, смеялись, лакомились мороженым. Соседи принимали их за счастливую пару, ожидающую пополнения. И действительно, так было. Но после короткой дрема Григорий уже не помнил прогулку, не помнил, что у него беременная жена. Алёна каждый раз начинала всё заново: объяснять, что она его жена, что скоро появится дочка. Отец Григория и мать активно помогали, спасая Алёну от нескончаемых проблем.
Однажды отец Григория, Иван Семёнович, позвал сноху в кухню, закрыв дверь.
Алёна, мы поймём, если ты решишь уйти. Ты молода, красива, жизнь у тебя длинна. Но как долго ты выдержишь? Через годдва ты начнёшь его ненавидеть, а память может не вернуться. Прогресса пока нет. Что до внучки мы её будем любить, как свою. Поможем, если понадобится. Всё поймём.
Внутри Алёны вскипела буря: усталость, тревога, обида. Она собрала силы, улыбнулась и кивнула отцу. Иван погладил её русые волосы и прошептал:
Не сдавайся, дочка, мы справимся. Ты сильная, даже с ребёнком «ноль» в весе.
Алёна была худой, ростом небольшая, а Григорий рядом выглядел гигантом. Когда он впервые привёл её к родителям, те изумились, но быстро приняли её, спросив сына: «Она же хрустальная! Где такую нашёл?» Алёна была доброй, слегка застенчивой, но с большой теплотой относилась к родителям мужа. С тех пор Григорий часто называл её «хрусталинка моя».
Родилась дочка Мила. Григорий, вместе с родителями, встретил жену из роддома, был счастлив. На следующее утро он спросил:
Что это за ребёнок?
Алёна снова начала рассказывать, добавляя новые детали. Теперь Милочка стала тем самым дополнением, которое заставляло глаза отца светиться от счастья каждый раз, когда он держал её на руках.
В первые недели Алёна перенесла кроватку Милы в свою комнату, чтобы ребёнок был рядом, а она могла следить за мужем, если он проснётся от жажды ночью. Спала почти не спала, бессонные ночи истощили её, и молоко прекратило течь.
Дочка, переедем к вам, тяжело тебе одной, уговаривала мать Григория, Кира Николаевна.
Нет, я справлюсь, отвечала Алёна, желая не нагружать уже стареющих родителей и понимая, что жизнь будет с этим навсегда.
Милочка перешла на искусственное вскармливание. Однажды Алёна проснулась от тихой колыбельной, звучавшей в полутёмной комнате:
Игрушки разбросаны по полу,
Дети спят, видя сладкий сон,
Как лиса крадёт их сушки,
Хулиганит у калитки слон
Снег за окном сверкает,
Луна рисует тень
Она подняла голову и увидела мужа, качающего дочку. В одной руке он держал ценный свёрток, в другой бутылочку со смесью, которую малышка причмокивала. Алёна тихо села на кровать, не произнося ни слова, боясь спугнуть Григория. Комната светилась полной луной, каждый уголок был озарён её светом.
Вот оно, счастье, подумала она.
Григорий уложил Милу, взял с тумбочки мишку и поставил его рядом: «Это тебе, милая, мой подарок». Затем, дрожа от холода, он заполз под одеяло к жене.
Я так люблю тебя, хрусталинка моя
