Папа, пришло приглашение, опоздало полгода. Нас с мамой зовут на свадьбу. Какието Алексеев и Ольга.
Дай посмотрю, отец открыл открытку, долго вчитывался в имена и подписи. Вернул её, а, не успели, так не успели.
Пап, а где же? В Сибири, в Новосибирске! Кто эти люди? На приглашении написано: «перелёт и проживание за наш счёт в рублях». Папа, расскажи!
Отец отмахнулся, потом немного помолчал.
Это семья со стороны невесты.
И что?
Было в 1985м году, в новогодние каникулы. В тот год произошла аномалия всю республику погрузил снег. Выходишь на улицу заборов не видно, лишь крыши торчали над белой бездной. По радио объявили ЧС, корм для скота сыпали с вертолётов, чтобы не было голода. Дороги расчистили военные, но их усилий тоже не хватало.
Я тогда возглавлял инфекционное отделение. Помню, как собирались поздравлять пациентов. Стою у зеркала, креплю ватную бороду, медсестры и санитарки нарезают салаты. Вдруг за окном с грохотом и скрежетом остановился огромный гусеничный трактор.
Да, знаю, конечно, отпорил я.
Мы выглянули в окно, оттуда к нам вышли двое. Через пару минут они уже стояли в двери моего кабинета. Молодая семья из Тюмени, живущая и работающая на скотоводческой ферме, в пятидесяти километрах от районного центра. Уставшие, серые от дороги, они переминались, пока я их приглашал сесть.
Начал говорить муж:
Сергей, сказал он, дочь умерла. Полгода ей всего, две недели понос, неделю назад дыхание прекратилось. Нужна справка о смерти, привезём её на святую землю, будем хоронить.
Я заметил, что в его руках небольшой жёлтый чемоданчик. Поставил его на стол, открыл, а внутри лежала крошка в синей пупсовой одежке.
Что вы, начал ругаться, держали её до последнего? Почему не привезли сразу?
Хотели, Сергей! Не могли пробиться сквозь снег. Нашли большую машину, приехали.
Я замолчал, достал бланк и стал вносить записи, одновременно прослушивая сердце малыша фонендоскопом.
Я тогда ничего не ожидал, вспоминаю я, это процедура, их было много. Но я услышал шум, не обычный стук сердца, а гудение.
«Тишина! крикнул я, прижало мембрану плотнее. Через две минуты в фонендоскопе снова раздалось неясное «шшш», будто воздух проходил сквозь снег.
Я снял всё со стола, включая чемодан, положил ребёнка на койку, крикнул главной медсестре: она бросилась за реанимационным набором. Через минуту вливали дозу лекарства и одновременно делали массаж сердца. Там было столько всего, что я и сейчас не могу полностью описать. Малышка начала розоветь, а потом закричала так громко, что всё отделение замерло.
Я в ужасе оглядывался мать без сознания упала к стене, отец бледный держался за стол. Я вызвал скорую, санавиацию. Девочку эвакуировали вертолётом вместе с родителями. Позже они часто приезжали к нам, везли подарки, рассказывали истории.
Дядя Пётр? спросил я.
Да, Пётр, точно. Это Ольга его дочь, та самая.
Эту историю я часто вспоминаю, когда пытаюсь сравнить свою работу с тем, чем занимался мой отец тогда. Я никогда не достигну его результатов. А когда я рассказываю об этом, отец лишь скромно улыбается:
Да таких историй было много.
