Аграфёна! Где ты прячешься?! Давай-ка быстрее! Неужели ты домой не пойдёшь? Слышишь меня? Не уйдёшь!
Маленькая девочка лет пяти, спрятавшаяся в зарослях лопухов у забора небольшого деревянного дома в деревне Кузьминка, сидела на прогретой солнцем земле, закрыв ладошками уши и тихо бормотала себе под нос.
Пусть зовёт!
Аграфёна не слышит!
Если бы только можно было закрыть глаза и не видеть красивую женщину в синем сарафане, стоявшую на крыльце бабушкиного дома! Но нельзя, иначе она бы нашла девочку. Да и раньше так было: тогда Аграфёна спряталась за будкой Барсика, сидела так тихо, что даже заснула. Проснулась от того, что её ударили по щеке, а потом оттянули за ухо ребёнок даже дотянуться до него не решался. Больно было!
Красивая женщина вовсе не мама. Это тётка Василиса, сестра её мамы. Тётка не любит Аграфёну, потому что у девочки «безотцовщина». Что это значит, пока сама не знает, но догадывается. Спросила у соседского Ильи, которому уже одиннадцать лет, и он, будучи старше, объяснил: значит, ребёнку некому, нет ни отца, ни матери, только тётка и старенькая бабушка. И когда бабушка умрёт, ребёнка заберут к тётке, а та не хочет у неё и так хватает своих детей.
За что мне такое наказание?! Мама! Ты всё сама! Ты баловала Наташку, пока она в подвале не заработала, а теперь кто будет платить? У меня квартира маленькая, как коробка, а в ней я, муж, двое детей и свекровь! Всё в двух комнатах! Куда девочку? И зачем?
Не так, Василиса! Она же твоя родная!
Она мне ничем не права! Я её не просила рожать! И Наташке говорила, что с её «любимым» ничего не выйдет! Права я была? Конечно! Наташки теперь нет, а её муж исчез, как дым!
Как ребёнок может быть виноват?
Ничем! Обуза Не могу, мама, понимаешь? Сил нет! Свои шалят Не справишься! Бьюсь, пытаюсь хоть копейку заработать, а всё без толку! То школа, то новые джинсы требуют А откуда взять деньги?! Отец их не даёт, а зарплата скудна! Я всё в семье вкалываю, а он с одной работой устает, бедняга! Работа не лёгкая! Сидят в кружке, плюют полдня, пока начальник не отшлёпает! Тогда они посмеются. Как жить, мам?
Прости, доченька, я ничем не могу помочь Сдавать в детдом грех!
Грех не мой!
Кто спорит?
Не смогу её полюбить, поймёшь?
Да не надо! Главное, чтобы в семье жили! Стыдно Ох, Василиса Ты же говорила, что легче жить, если тебя любят. А ей тоже нужно, чтобы её любили Живая душа
Душа С душой нельзя баснями о любви кормить, если она живёт! Она всё равно чегото попросит. А откуда? Не скажешь? И про любовь ты не рассуждай! Прошло то время, когда она мне нужна была! Хватит! Девочка выросла Повзрослела
Аграфёна из этого разговора, пока пряталась под бабушкиной кроватью, поняла лишь часть, но запомнила почти всё. В детском саду воспитатели всегда хвалили её за хорошую память. Она старается слушать внимательно, а потом может пересказать всёвсё дословно!
Аграфёна! Сколько можно звать?! Если не выйдешь, будешь голодной и ляжешь спать! тётка Василиса снова появлялась на крыльце, но ненадолго.
Бабушке опять стало плохо, и её стоны слышала Аграфёна, даже скрываясь за забором и лопухами.
Ну и пусть голодная! Зато не избитая! Аграфёна знает, зачем ей нужна тётка. С утра тётка заставила её вымыть пол и протереть ступеньки на крыльце, а Аграфёна забыла. Игралась. Илья подарил ей свою старую красненькую машинку без одного колеса она об радости! Игрушек мало: старая кукла Маруська, которой бабушка сшила платье из платочка, и серый зайчонок с одним глазом, которого она любит больше всех, плюс мамины синенькие бусинки, подаренные ей папой. Бабушка шептала, что на ярмарке они стоили копейку, но Аграфёна не важен их ценник. Она раскладывает бусинки по ступенькам, представляя себе море, горы и дракона, как в той книжке, которую брать нельзя бабушка говорит, что ребёнок её порвёт.
Это обидно! Аграфёна никогда книги рвать не стала! Ей нравятся даже без картинок. Буквы пока не все знает, но уже три выучила. Когда видит их в книжных строчках, радуется. Если узнаёт одну, то и остальные скоро выучит надо лишь чуть-чуть постараться.
Вечер опускает на двор лёгкое покрывало темноты. Комары жужжат, Аграфёна вздыхает. Пора идти. Поесть, наверное, не дадут, но тётка Василиса уже несколько раз пробежала по двору, устав от дел. На Аграфёнку сил уже не останется. Поругается чутьчуть и всё.
Аграфёна вылезает из укрытия и топает к крыльцу, где уже сидит хмуро Василиса.
Появилась? Ох, горе моё Где ты лазила?! Вся чумазая Иди в дом!
Аграфёна выдыхает. Сегодня её больше не будут ругать. Даже взрослым надо отдыхать от криков. Можно подойти к бабушке, прижаться к её сухой горячей руке и подождать минутку. Боль отступит, а бабушка пожалеет её. Главное лёгкое касание, тихий шёпот и слова
Люблю тебя, моя крошка! Люблю
Никто другого так не говорил. Мама уже не успела, а тётка Василиса, кажется, и не знала этих слов. Аграфёна слышала, как она упрекала бабушку в том, что та «мелкими» словами обращается к «собственной дочери».
Аграфёна не верит, кажется, что это невозможно. Взрослые странные плохое помнят, а хорошее забывают. Она однажды спросила тётку, зачем она так делает. Тётка сравнила это с вырытием корки раны: отдерёшь, и боль возвращается, а если постоянно дергать, останется шрам. Почему? Потому что «руки чешутся», как говорила бабушка, и ругает ребёнка, когда тот так делает. А когда не любят, то что болит? Душа? Бабушка говорила, что так.
Если бы спросили Аграфёну, она бы сказала взрослым, что нужно делать, чтобы всем было хорошо: бабушке сказать тётке Василисе «Я тебя люблю!», и пожалеть её, потому что её тоже жалеют вечерами. Это же так просто! Взять и пожалеть! А тётке Позволить бабушке это сделать Тётка сильная и умная! Но Аграфёне её жаль По её словам, тётка говорит, что её никто не любит Хотя это, конечно, ложь. Если бы её действительно никто не любил, она бы не плакала по ночам. Аграфёна знает, потому что сама плачет. Знает, что когда бабушки не станет, её тоже никто не будет любить
Бабушка погладила её по голове, произнесла свои слова и отпустила.
Иди, детка! Спать пора!
Аграфёна привыкла слушаться. Она разворачивается и уходит, не замечая, как бабушка тихо шепчет чтото в её спину.
Очень хочется пить, и Аграфёна крадётся на кухню, гадая, где тётка.
Тётка там
Что ты?
Воды
Много тебе с той воды ворчала тётка, наливая стакан молока и ставя перед Аграфёной тарелку с картошкой и большим куском хлеба. Ешь! Я нагрела воду. Сначала помою маму, а потом тебя. Чумазая, как чертушка!
Тётка, проходя мимо, машинально погладила её по голове, и девочка вдруг сделала то, о чём давно мечтала: соскользнула с табуретки и обвила ноги тётки.
Что ты? испуганно отстранила её тётка. Что?
Я тебя любить буду. Если никто не захочет Можно?
Вопрос остался без ответа. Тётка Василиса заплакала и выбежала из комнаты, оттолкнув Аграфёну. Но та поняла, что всё равно ничего страшного, теперь можно спокойно поесть и выпить молока. Тётка плакала, успокаивалась, но боль не исчезла полностью. Аграфёна тоже это знала, но хоть чутьчуть облегчения уже хорошо. Ведь ей хватает той минуты рядом с бабушкой вечером, чтобы думать не о плохом, а о хорошем.
Тётка вернулась на кухню, налетела тёплой водой в таз и помыла Аграфёну. Молчала, терла губкой странным способом, лёгким, не так, как обычно.
Иди! Ложись. Пора!
Краткий приказ, и Аграфёна выдыхает. Она может зайти в маленькую комнату, где стоит её кроватка, укутаться лёгкой простынкой, и тихо поговорить с мамой. Каждый вечер она разговаривает с ней, маленькими кусочками о всём. Бабушка говорила, что так правильно, и мама слышит. Сегодня, например, надо будет рассказать маме о тётке Василисе, а завтра утром Аграфёна встанет пораньше и вымоет ступеньки, как её просила тётка. Девочка любит порядок, только иногда забывает, что надо делать.
Но утром Аграфёна ничего не успевает, потому что рано её будит тётка, целует её странным поцелуем и выпроваживает из дома, где уже ждёт соседка бабушки.
Пусть пока побудет. Нечего ей здесь
Можно попрощаться?
А надо? Пока не увидела будет помнить живую. Маленькая ещё
Верно. Ладно, я её накормлю и помогу.
Спасибо
Через несколько дней Аграфёна едет с тёткой на автобусе в город. В бабушкин дом она больше не вернётся его продадут через год, а тётка скажет, что теперь она её дочь официально. Слово ей непонятно, но звучит приятно.
Ей тоже понравилось, что тётка разрешила взять с собой в город старого зайчонка, которого бабушка подарила ей давно. Он одноглазый, потрёпанный, с оторванным ухом. Тётка пришила ему ухо, а глаз ещё не нашла, обещала потом исправить. Аграфёна не спешит, подождёт.
Главное теперь каждый вечер Аграфёна приходит к тёте, и та делает то, что раньше делала бабушка: гладит по щеке, шепчет слова, которые хочется слышать снова и снова.
Я тебя люблю
Когда тётка впервые сказала это, после того как бабушка ушла, Аграфёна не поверила. Долго не верила, но всегда отвечала:
И я тебя люблю!
Теперь она верит, потому что тётка говорит эти слова не только ей, но и своим детям, и мужу. Ему не каждый день удаётся их произнести, но он тоже теперь верит.
Брат и сестра иногда обижают Аграфёну, но это не страшно. Страшно, когда никого нет. Девочка уже умеет читать, в книжках написано многое, ей это помогает.
Иногда она вспоминает бабушкин дом, лопухи у забора, огромные, как зонтики, под которыми было тепло, зелено и уютно. Но туда уже нельзя вернуться Да и не надо, ведь бабушки уже нет, а у тёти Василисы всё в порядке.
Остаётся один вопрос: зачем тётка обманывала, когда говорила, что ей не надо, чтобы её любили? Это же нужно всем! Аграфёна знает
