30октября, день тихий, но сердце полное
Я живу на старом деревянном причале в Кронштадте, где доски скрипят под весом времени, а запах морской водоросли смешивается со свежим порывом ветра с Балтики. Каждый вечер ровно в пять часов я встречаюсь с Рыжим Брутом рыжим псом, который, словно часть самого пирса, занимает одно и то же место и устремлён взгляд в бесконечную синюю даль. Его умные карие глаза, в которых читается почти человеческая задумчивость, ищут в горизонте одну-единственную точку, будто ждут сигнального огонька.
Местные жители давно привыкли к этому старикусобаке. Сначала лишь бросали взгляды полные жалости: «Бедный пёс, всё ждёт своего капитана Андрея». Позже жалость превратилась в уважение и тихую заботу.
Старый рыболов Николай (это я) каждый день бросает Бруту кусок только что пойманной рыбы. На, Брутишка, подкрепись, служба тяжёлая, бормочу, гладя его крепкую шею. Девушкаофициантка Василиса из прибрежного кафе всегда оставляет миску с водой и иногда остатки обеда. Брут вежливо принимает угощение, но незамедлительно возвращается к своему посту. Он знает: ждёт.
Я помню тот день, как будто он запечатлён в моих мыслях. Я слышу голос капитана Андрея, громкий и спокойный: Жди меня здесь, Брут. Я вернусь. Его рука, тяжёлая, как якорь, слегка прижала к голове пса. Запах табака, солёной воды и чегото неуловимого вот была суть его души.
Андрей ушёл в море на своей шхуне «Чайка». Шторм пришёл, море, которое он так любил, обрушилось на него без пощады. Через несколько дней обломки «Чайки» были найдены у мели, но самого капитана уже нет. Люди обшарили каждый метр побережья, но море прочно держало своего хозяина в своих объятиях.
Брут ничего не понял, лишь помнил одно слово: «Жди». Это слово стало законом его бытия, записанным не чернилами, а в преданном сердце.
Недели превратились в месяцы. Осень сменилась холодной, ветреной зимой, а потом пришла весна, и пирс наполнился отдыхающими. Брут приходил под палящим солнцем и под ледяным дождём, сквозь метели, когда его шерсть покрывалась инеем, и всё время сидел. Сидел и ждал.
Когда морской ветер дарил знакомый запах, Брут настороживался, поднимал уши и тихо скулит, всматриваясь в приближающиеся волны. Но волны были пусты, аромат исчезал, и он снова опускал голову, глубоко вздыхая.
В один жаркий летний день к берегу подошла семья из Москвы: папа, мама и восьмилетний сын Андрейка. Мальчик сразу заметил одинокого пса и, не испугавшись его размеров, робко протянул крошку чёрного хлеба. Брут принял угощение без особого интереса и снова отвернулся к морю.
Семья приходила каждый день, привозя котлету из столовой, крекеры из киоска, иногда варёную кукурузу, купленную у старой продавщицы, торгующей у набережной. Однажды женщина, поправляя клетчатый платок, сказала: Пес ваш? Чей он теперь? ничей, вздохнула она, вспоминая капитана Андрея и его шхуну «Чайка». Ушёл в море перед бурей… И не вернулся. Обломки нашли, а его нет. Море не отдало. А Брут всё ждёт. Сердце собачье не обманешь приказом «не ждать».
Андрейка слушал, широко раскрыв глаза. История врезалась в его юное сознание. Поздним вечером, когда родители уединились на шезлонгах, он подошёл к Бруту, сел рядом на тёплые доски и, не пытаясь погладить, начал тихо говорить:
Ты знаешь, шепнул мальчик, глядя в безбрежную воду, твой хозяин он далекодалеко. Очень далеко. Он не может сюда прийти, как ни хочет.
Брут насторожился, ухо дрогнуло, будто ловил знакомое имя в шёпоте ребёнка.
Он о тебе помнит, продолжил Андрейка, уже увереннее, и переживает, что ты один. Но вернуться он не может. Понимаешь? Просто не может.
Пёс тяжело вздохнул, положил морду на лапы, не отстранился. Казалось, он слушал. В голосе мальчишки, столь похожего на имя его хозяина, он слышал не слова, а то самое неуловимое тепло и участие, которых не хватало в его бесконечном ожидании.
С тех пор Андрейка приходит каждый вечер, садится рядом с рыжим стражем и шепчет, что капитан Андрей помнит о нём и любит, даже находясь в своей далёкой, недостижимой плавани.
Эти разговоры стали нашим ритуалом. Брут уже ждёт мальчика. Он не виляет, но при знакомых шагах поворачивает голову, глаза его полны преданной грусти, в них появляется капля утешения.
Сегодня я видел в море дельфинов, рассказывал Андрейка, устраиваясь поудобнее, Наверно, это твой хозяин прислал их, чтобы ты не скучал. Он знает, что ты ждёшь.
Брут слушал, будто понимал каждое слово. Теперь он не бросался к воде, а сосредотачивался на тихом голосе, который стал мостом между тем, что осталось на берегу, и тем, что уплыло в вечность.
Однажды Андрейка принес морскую карту, купленную на сувенирном базаре в Сочи.
Смотри, развернул он её на досках, вот наше море. А твой хозяин, наверное, там, за этими островами, в самом красивом месте, где всегда тихо и много рыбы.
Пёс обнюхал бумагу, пытаясь уловить знакомый запах среди краски и соли. Он тихо вздохнул и снова уставился на горизонт, но теперь его взгляд был менее напряжённым.
Родители наблюдали за этой дружбой с нотами печали и нежности. Они видели, как их сын, сам того не осознавая, делает доброе дело: не заставляет пса забыть, а помогает ему помнить, но без мучительной боли.
В последний вечер перед отъездом Андрейка подарил Бруту блестящий морской камень, похожий на компас.
Держи, сказал мальчик, передавая камень, это чтобы ты не заблудился. Твой хозяин всегда в твоём сердце. Ты сможешь найти его, когда захочешь.
Брут слегка коснулся холодного камня лапой, затем лизнул руку ребёнка первая ласка за долгие месяцы.
Утром семья уехала, пирс вновь опустел. Но чтото изменилось. Брут продолжает приходить на своё место, смотреть на море, ожидать. Теперь рядом лежит блестящий камень, а в его глазах, помимо тоски, зажглась тихая уверенность.
Уверенность в том, что любовь не угасает от разлуки, и что его ждут не только здесь, на холодных досках причала, но и за горизонтом, куда однажды уплывают все верные сердца.
