Корзина с яблоками и грушами безмолвно стояла на кухонном столе, словно упрёк. Надежда Алексеевна снова бросила на неё взгляд, тяжело выдохнула. Сзади доносились гудки телевизора Степан Петрович, поглощённый очередным шоу о рыбалке, не замечал ничего вокруг.
Надя, ты скоро? Чай уже холодный, крикнул он из другой комнаты.
Надежда поморщилась. Даже чай он сам не умеет разогреть.
Иду, ответила она, вытаскивая из холодильника банку варенья.
Проходя мимо зеркала в коридоре, она поправила седые пряди, будто пытаясь поймать ускользающее время. Ещё только вчера они сказали «да» друг другу, а сегодня уже шестьдесят лет дочери Василисе отмечают.
Вся мысль о Василисе заставляла сердце сжиматься. Неделю они не разговаривали, и телефон молчал. Надежда, как обычно, считала себя виноватой в каждой ссоре, хотя хотела лишь лучшего.
На столе, рядом с незамоченной чашкой Степана, лежала фотография в простой деревянной рамке их свадебный день. Молодые, влюблённые, в платье и смокинге. Кто бы мог предположить, что через сорок лет их жизнь превратится в серую рутину, наполненную недомолвками?
Что ты там застряла? снова прозвучал мужской голос.
Надежда отряхнула воспоминания и принесла поднос с чаем и вареньем.
Всё ещё переживаешь? спросил Степан, не отрывая глаз от экрана.
А ты, видно, совсем нет! выпалила она. Позвони Ваське, извинись.
За что? развернулся он. За то, что мы подарили ей подарок? Какой-то абсурд.
Надежда поставила поднос на журнальный столик и уперлась в край дивана.
Это был ужасный подарок, Стёпа. Я сама это понимаю.
Обычный сервиз, пожал плечами муж. Дорогой, кстати. Три тысячи рублей отдали.
Не в деньгах дело, вздохнула она. Ты бы видел её лицо, когда открыла коробку. Три десятка лет назад ей он не нравился, а мы его сохранили и подарили на юбилей! Она подумала, что мы её издеваемся.
Мы не издевались! вспылил Степан. Мы думали, что это хороший подарок. Красивый, почти раритетный.
Надежда покачала головой. Мужчины не улавливают нюансы. Тот самый сервиз они получили от дальних родственников Степана. Помнила, как маленькая Василиса крутит в руках чашку и возмущённо восклицает: «Мама, какая это безвкусная старина? Всё в цветочках, как будто ковер». С тех пор сервиз стоял в серванте, пока не пришла идея подарить его дочери.
Вкусы меняются, упёртый Степан продолжил. Сейчас винтаж в моде. Хипстеры только и ищут такие вещи.
Василиса не хипстер! воскликнула Надежда. Она главный бухгалтер, а в её квартире минимализм, а не бабушкин сервант.
Она могла бы просто сказать «спасибо» и поставить его на полку, пробормотал он. А не устраивать сцену перед всеми гостями.
В памяти всплыло мгновение. Василиса открыла коробку, несколько секунд молча разглядывала сервиз, потом подняла глаза.
Это тот самый сервиз из серванта? спросила она тихо.
Да, доченька! радостно ответила тогда Надежда. Помнишь, как ты говорила, какой он красивый?
Тишина нависла в комнате. Василиса побледнела.
Я никогда не говорила, что он красивый. Я его терпеть не могла, а вы об этом знали.
Ты опять всё преувеличиваешь, отхлебнул Степан чай. Подумаешь, подарок не понравился. У нас что, больше проблем нет?
Есть, Стёпа. И главная из них мы полностью не знаем свою дочь. Не знаем, что ей нравится, чем живёт.
Степан фыркнул:
Не драматизируй. У неё характер сложный, всё в тебя.
Надежда хотела возразить, но тут зазвонил телефон. Она поспешно подняла трубку, надеясь, что это Василиса.
Алло?
Надя? Это Татьяна Ивановна, прозвучал знакомый голос соседки. Не могла бы зайти? Мне нужны твои руки с новыми таблетками, инструкция меня путает.
Сейчас подойду, сказала Надежда и положила трубку.
Кто это? спросил Степан.
Татьяна Ивановна, соседка. С лекарствами помочь надо.
Опять ты со своими благотворительными делами, пробормотал он. А кто готовить обед?
Надежда тяжело вдохнула:
Борщ в холодильнике, только разогреть.
Она накинула лёгкую кофту и вышла. Подъезд встретил её ароматом жареной рыбы снизу и сигаретным дымом пятого этажа.
Татьяна жила одна, дверь открыла сразу же.
Заходи, Наденька, заходи, захлопотала старушка. Пирог испекла, чай попьём.
Надежда пыталась отмахнуться, но Татьяна была настойчивая. Пока соседка суетилась на кухне, Надежда разглядывала фотографии на стене: Татьяна с мужем, детьми, внуками все улыбаются.
Как там Василька? спросила она, наливая чай. Как переживает развод?
Справляется, уклончиво ответила Надежда.
А сын её? Кирюша уже в институте?
Третий курс, да.
Татьяна присела рядом, глядя на Надежду:
Ты сегодня почему такая печальная? Что случилось?
Надежда рассказала всё: про злополучный сервиз, ссору с дочерью, упрямство мужа.
Слушай, тебе просто нужно поговорить с Василисой без Степана. Признаться, что вы ошиблись с подарком.
Она не берёт трубку, вздохнула Надежда.
Так иди к ней! пожала Татьяна плечами. Она же живёт в том же городе.
Надежда задумалась. Почему бы просто не навестить дочь? Гордость мешала? Страх услышать, что они превратились в двух стариков, не понимающих свою ребёнка?
Ты права, наконец сказала она. Я сегодня же съезжу к ней.
Вот и правильно, кивнула Татьяна. А теперь попробуем пирог.
Вернувшись домой, Надежда нашла Степана в той же позе перед телевизором.
Стёпа, я к Василисе еду.
Зачем? удивился он.
Поговорить, извиниться за подарок.
Опять ты за своё! повернулся к ней. Подумаешь, сервиз не понравился. Её вкусы ещё не дошли.
Дело не в сервизе, а в том, что мы не слышим друг друга. Мы не слышим собственную дочь.
Ладно, неожиданно согласился он. Только не говори ей, что я признал вину. Я считаю, что подарок был хороший.
Надежда лишь покачала головой. Сорок лет вместе, а упрямство не ослабело.
Василиса жила в новом микрорайоне, в современной высотке. Надежда села в автобус, глядя в окно на проносящийся мимо город, думала, как тяжело иногда понять близких.
Дверь открыл Кирилл, внук.
Бабушка? удивился он. Почему не позвонила, что приедешь?
Сюрприз решила сделать, улыбнулась Надежда, протянув пакет с пирожками. Мама дома?
На совещании, сказал он, приняв пакет. Подожди, я её позову.
Надежда прошла в гостиную. Квартира дочери была светлой, минималистичной, без старых сервантов и пёстрых ковров совсем другой мир.
Василиса вышла из кабинета, слегка напряжённая.
Мама? Что случилось?
Ничего, спокойно сказала Надежда. Просто пришла поговорить.
Василиса посмотрела на часы:
Через полчаса видеоконференция с Москвой.
Я ненадолго, села Надежда на диван. Я пришла извиниться за подарок. Ты права, это было глупо.
Ты пришла извиниться за сервиз? удивилась дочь.
Не только за него, сцепила руки Надежда. За то, что мы с отцом тебя не понимаем, живём прошлым, не видим тебя.
Василиса медленно села напротив.
Мам, дело не в сервизе. Это символ того, что вы меня не знаете, не знаете, чем живу, что люблю.
Это правда, тихо согласилась Надежда. Мы застряли в прошлом, видим тебя всё той девочкой, которая когдато жила с нами.
Василиса вздохнула:
Самое обидное вы даже не пытались узнать меня. За все эти годы вы ни разу не спросили, какую музыку слушаю, какие книги читаю, какие фильмы люблю. Вы уверены, что знаете меня лучше, чем я сама.
Ты права, почувствовала, как сжалось горло. Родители часто считают, что дети их продолжение, а не отдельные личности.
Вот именно! воскликнула она. Я тоже виновата: не спрашиваю, чем вы живёте, что вас волнует. Я лишь раз в месяц приезжаю, привожу продукты и ухожу, будто исполняю обязанность.
Мы все виноваты, улыбнулась Надежда, сквозь слёзы. Но ещё не поздно всё исправить.
Не поздно, кивнула Василиса.
Тогда расскажи, какую музыку сейчас слушаешь? Что читаешь? спросила мать.
Серьёзно? рассмеялась дочь. Я слушаю джаз, старый пятидесятых, читаю профессиональную литературу, а для души детективы. И учу испанский, мечтаю в Барселону.
Надежда почувствовала, будто открывает в дочери нового человека, которого упустила все эти годы.
Как обстоит твоя личная жизнь? осторожно спросила она. Три года после развода
Есть ктото, смутилась Василиса. Он младше меня на семь лет, боюсь, вы не поймёте.
Мы старомодные, но не глухие, улыбнулась Надежда. Главное, чтобы человек был хороший.
Он хороший, кивнула дочь. Преподаёт историю в университете, Кирюше нравится.
Приводи его к нам на ужин, предложила мать. И никаких сервизов в подарок!
Они рассмеялись.
Знаешь, сказала Василиса, я всётаки полюбила тот сервиз. Он в стиле прованс, сейчас винтаж в цене.
Не оправдывай меня, покачала головой Надежда. Это был ужасный подарок.
Нет, правда! воскликнула дочь. Я подумываю поставить его в дачном домике. Мы ведь купили участок в прошлом году, ты ведь не знала?
Нет, ощутила укол стыда Надежда. Видишь, как мало мы друг о друге знаем.
Давай наверстаем, предложила Василиса, глядя на часы. Мне надо готовиться к конференции, но приезжай на выходных, привези папу. Покажу вам фото дачи.
Они обнялись, и Надежда ощутила, как в её жизни возвращается чтото важное, почти спасённое от слепоты собственного упрямства.
По пути домой она зашла в магазин, купила бутылку хорошего вина и коробку конфет. Степан встретил её у двери с тревожным видом:
Как всё? Помирились?
Помирились, кивнула она, протягивая пакет. И знаешь, что? Василиса теперь любит сервиз, хочет поставить его на даче.
Видишь! торжественно воскликнул Степан. Я же говорил, что подарок был хорош!
Надежда лишь улыбнулась, позволяя ему думать, что он победил. Главное, что в семье царит мир, а не битва за сервизы.
Степан, прошептала она, проходя к кухне, ты знал, что наша дочь учит испанский и мечтает в Барселону?
Не может быть! удивился он. Зачем ей испанский в её возрасте?
Потому что жизнь не заканчивается в шестьдесят, ответила Надежда, вытаскивая бокалы. И нам тоже не конец. Может, и мы чемунибудь новому научимся?
Степан посмотрел на неё с сомнением:
Например?
Например, слушать и слышать друг друга, разливала вино. И выбирать подарки с душой, а не из старого серванта.
Договорились, поднял он бокал. За новый этап в нашей жизни!
Корзина с фруктами всё ещё стояла на столе, но теперь Надежда смотрела на неё иначе. Даже самый неудачный подарок может стать началом чегото важного и настоящего.
