— Ну что вы, женщина. Доченька недоношенная, но крепкая. Не волнуйтесь, всё будет хорошо и с вашей дочкой, и с внучкой.
— Ну, дай Бог, проговорила женщина, когда докторша ушла в кабинет, а потом пробормотала: вот и горе.
Горе пришло в семью Варвары шесть месяцев назад, когда к ней зашла соседка, баба-любительница сплетен, попивая чай с яблочным вареньем и как бы невзначай бросила:
Ты уже когда-нибудь прибавление ждёшь? Пелёнки уже собираешь?
Какое прибавление? Ты чего шепчешь? удивилась Варвара.
А вот, клюква твою на ферме две недели полоскали. Я сама видела, как она рот фартуком зажала и выбежала из хлева.
Может, съела чтонебудь не то, пыталась «защитить» Варвара.
Ага, а ты сама в тяготах ни разу не была, так что о чём говоришь. Я ведь не баба и в этом деле не разбираюсь.
Вечером тётка Варвара допросила Клавдию, потом долго плакала, ругая то, что свет стоит на непутную дочь, то, что нерождённый ребёнок уже не растёт, а с ним и вся мужская бригада. Появление маленькой горластой Алёны радости не вызвало, только хлопоты, обиду и жгучее стыдное чувство. Клавдия показывала к ребёнку горячую любовь и нежность лишь тогда, когда кормила его или успокаивала, но не больше. Тётка Варвара смотрела на внучку равнодушно, любви тоже не проявляла. И уже четвёртая внучка, чему радоваться? Дочь её тоже мало чего хорошего родила. Так что Алёна пришла в этот мир нелюбимой, а её невесомые ножки шли по жизни в одиночестве.
Через год Клавдия отправилась в рабочий посёлок в Новосибирске, искать своё «бабье счастье». Алёна осталась с тёткой Варварой, вроде бы родной бабушкой, но чужой. Девчонка особой заботы не требовала, ела, что давали, засыпала в своё время, не болела. Докторша не обманула: Алёна была крепкой, но, увы, всё равно нелюбимой.
У бабушки Алёна прожила до семи лет. За это время Клавдия освоила профессию маляра, вышла замуж и родила Колю. Тогда Клава вспомнила про Алёну уже взрослая, помощница мамы. Пришла в деревню за дочкой, но Алёна, видевшая мать лишь пару раз в год, особой радости от встречи не выказала. Клавдия посмотрела на неё с укором:
Ууу, Алёна, ты как чужая. Другая бы обрадовалась, ластилась, а ты стоишь, как будто не родная
Тётка Варвара провожая девчонку слегка расплакалась, поскучала пару дней, но в следующую субботу ей привезли двух внучек от старшего сына любимых Леночку и Оксаночку. Варвара в хлопотах быстро забыла про Алёну. Алёна не жалела тётку, а вот разлука с новыми маленькими «цыплятами» вызвала у неё слёзы.
В рабочем посёлке Алёне не слишком понравилось, но выбора у неё не было. Со временем она привыкла, обзавелась подружками, пошла в школу. После уроков делала домашку, бегала в магазин за хлебом и молоком, чистила картошку к приходу мамы. Позже ходила за Колей в детсад, и, подражая маме, говорила парню:
Смотри под ноги, иначе получишь наказание. Сильных сил у меня нет, а от вас никакой помощи!
Слова любви от Колечки сестра не слышала, и Алёна тоже не слышала ласковых слов она была нелюбимой, и не ждала их. Но слышала, как подружки их маму ласково называют, а её собственную маму называют «солнышко» или «котёнок». Алёна, бывшая Зинаидой, Зиной, считала, что ей быть «солнышком» не полагается она выросла, а Колечка всё ещё ребёнок.
Дома её не баловали, но и не обижали. Куском хлеба не отнимали, хоть и не устраивали пиршества. Она не была ни голодна, ни обнажённо бедна просто нелюбима.
В пятнадцать лет Алёна бросила холодный дом, где почти восемнадцать лет жили чужие стены. Поступила в Твери в училище, решила стать кондитером. Мечтала наесться пирожных до отвала. Живёт в общежитии, вместе с тремя другими девушками, сама себе хозяйка.
И встретила Володю. Сентябрьский дождливый ноябрь всё равно светил для Алёны, как никогда. Девчонкисоседки приходили в комнату посмотреть телевизор, а Воля говорил красивые слова, от которых кружилась голова.
Ты моя любимая, шептал он, и Алёна, привыкшая к вечной нелюбви, таяла от счастья.
Через какоето время Алёне стало плохо по утрам, и она пропустила визит к врачу. Восемнадцать лет ей не хватало, пришлось взять справку и идти в ЗАГС с Володей. Началась семейная жизнь, а короткая любовь с Володой закончилась. Переехали в дом к мужу. Мать и бабушка Воли особо не проявляли к Алёне любви, но её прописали в квартире. Что делать? Не она первая и не последняя, будет жить потихоньку. Может, всё к лучшему родится ребёнок, Володя остепенится.
Подружка из посёлка завидовала:
Счастливая ты, в городе будешь жить!
Алёна не спорила. Жизнь в частном секторе: удобства, как в деревне, вода в колонке в конце квартала. Она не жаловалась, привыкла. Вёдра с водой, холодные ноги так она вместе со студёной водой «расклеила» и своего ещё не рожённого ребёнка. Свекровь ругала её, но Алёна не обижалась.
Володя вроде бы жалел её, но недолго деньдва. Потом ушёл с друзьями, а Алёна осталась жить в доме, помогать по хозяйству. Через время Володя привёл другую девушку, сказал, что не любит её, Алёну, и никогда не любил.
Алёна пожаловалась подружкам, заплакала, но быстро собралась. Весь её жизненный путь быть нелюбимой. Собрала вещи, безмолвно последовала указанию тещи, ушла в чужой дом.
Пошла в заводское общежитие, где столовая, клуб и кино рядом. Жизнь шла, радовалась, ходила с товарками, ничего не клят, не ругает. Домой к маме, отцу и брату ездила редко их не ждут, и она сама не навязывается.
Бабушка Варвара умерла в двадцать первый год жизни Алёны. На похоронах Алёна взглянула на старые места, где когдато жили. Варвара оставила свой дом любимым внучкам Леночке и Оксаночке. Алёна не обижалась они были любимыми, а она отрезанный кусок.
Если Алёна не претендовала на наследство, родственники поссорились изза пятиста рублей. Самая громкая клятва была от Клавдии, матери Алёны, которая плакала, что её любимый Колёк не получил даже гнутой ложки от бабки. А кто же он? Внук же, не хуже Ленки и Оксаны.
Алёна несколько раз пыталась устроить свою жизнь, встречалась с мужчинами, но всё не складывалось. В ЗАГС никто её не привёл, и она не спешила туда идти. Один парень пил и вёл баб, другой пил и бил. Сама решай, что хуже, что лучше. Алёна была рада, что с ЗАГСом не связывалась без кутерьмы было бы проще. Бросила вещи в чемодан, вернулась к любимым подружкам в общежитие.
Вечерами в общежитии не торопилась, более десяти лет скиталась по разным комнатам, пока не устала от чужих кроватей. Ей уже под тридцать, и любой бабе нужен свой уголок, своя кастрюля. Одиноким квартиры дают в последнюю очередь, а семейным в первую.
Иногда заглядывала к тёте Асе, моющей полы в заводском управлении, чтобы поговорить душой. Через несколько месяцев тётя Ася предложила Алёне выйти замуж за своего племянника Матвея, доброго мужа, который не бил, пил только по праздникам и был смирным.
Алёна согласилась, переехала к Матвею, украшала его комнату к майским праздникам, сшила занавески из зелёных и желтых тканей, а маленькой дочке Сонечке сшила пару платочков. Сонечка вскоре начала говорить, звать маму «мамочка».
Матвей был смирным, жену не обижал, зарплату отдавал, не говорил грубых слов. Любви от него тоже не было, но Алёна уже привыкла к безмолвию. Через три года после брака она услышала первые слова любви не от мужа, а от Сонечки, которая, подбегая, сжимала в кулачке желтые одуванчики, обнимала Алёну, чмокала в щёку и шептала:
Мама, я тебя люблю. Больше всех люблю, больше папу, больше тётю Асю, больше куклу Юлю.
Алёна обняла дочь, рассмеялась и заплакала одновременно наконец она почувствовала себя любимой.
Через год родила Илью. Матвей заботился о малыше, ночами вставал, менял пелёнки, выносил коляску из подъезда. Вскоре им от завода подарили большую светлую квартиру. Жили счастливо, радовались.
Вырастили с Матвеем детей, дождались внуков. На даче старушка Зинаида варила компоты, рядом бегала внуки.
Бабушка, я тебя люблю, крикнула Оля.
Я тебя тоже люблю, ответил Денис.
Баба, я бя люлю, лепетала маленькая Машенька.
Мы всех любим, сказал дед Матвей, скрывая улыбку в седых усах.
Зинаида тихо вытерла слезу. Много лет назад она даже не думала, что жизнь подарит ей столько любви, когда она с рождения была нелюбимой.
