Когда гул двигателя «Мерседеса» затих в густой берёзовой роще, над мной опустилась тишина леса, тяжёлой, как шёлковый плед. Я стояла, сжимая ручку сумки, колени дрожали, а грудь сжималась от задержанного воздуха. Вокруг пахло сырой землёй, гнилостью листьев и влажной глиной. Птицы замолчали, лишь лёгкое шуршание ветра пробивалось сквозь ветви, будто сам боится нарушить покой.
Я не крикнула. Не могла.
Слёзы, что не вышли на поминках, сейчас пролились без удержу. Не от печали, а от унижения от осознания, что собственный ребёнок оставил меня, словно мусор.
Я села на упавший пень и пусто уставилась в пустоту. Солнце уже скользило за кронами, тени растягивались, а в груди боролись два чувства страх и упорство. И тогда я решила: не умру здесь. Не дам ему своего последнего удовлетворения.
Я раскрыла сумку, достала фотографию Андрея. Его спокойная, мужская улыбка смотрела прямо в глаза.
Видишь, Андрей, прошептала я, вот каким вырос наш сын. Вот каким «мужиком» он стал.
Слеза упала на снимок, растеклась по его лицу. В тот миг во мне чтото изменилось: исчезли и страх, и отчаяние, осталась только сила, та, что поддерживала меня всю жизнь.
Я встала.
Если бы он думал, что я сдаюсь, он ошибался. Я пережила войну, голод, болезни, одиночество. Переживу и это.
Шла я, не зная, сколько уже пройдено. Ветви царапали меня, ботинки прилипали к грязи, но я шла шаг за шагом, дыхание за дыханием.
С наступающей сумеркой я заметила между деревьями маленькую деревянную будку, скатную крышу и разбитое окно, но внутри было сухо. Я нашла ветхое одеяло, села на скамейку и уснула под крик совы.
Проснулась я к восходу. Тело болело, но мысль была ясна: надо вернуться в город. Не для мести, а чтобы доказать, что меня не сломить, что справедливость всё же есть.
Я шла часами, пока не услышала вдалеке шум машин. Вышла на шоссе, подняла руку. Остановил старый грузовик. Водитель крупный мужчина с поседевшей бородой недоуменно посмотрел на меня:
Тётка, что вы делаете здесь?
Иду домой, тихо ответила я. Только сын меня забыл забрать.
Он не задавал вопросов, помог подняться и отвёз в город. Оттуда я отправилась прямиком в полицию. Дежурный полицейский молодой парень с добрыми глазами внимательно, но сомнительно выслушал меня.
Гражданка Петрова, уверены ли вы, что это не недоразумение? Может, ваш сын просто ошибся дорогой?
Я вынула старый телефон с большими кнопками и показала ему фотографию, сделанную минуту назад: чёрный «Мерседес», исчезающий в лесу.
Это и есть «недоразумение», сказала я.
Новость разлетелась по городу за часы.
«Бизнесмен бросил старую мать в тайгу после похорон отца», писали в новостях. Телевизоры повторяли, а жители шептались на балконах. На снимке мой сын, тот же, что пару дней назад произнёс речь, как образцовый ребёнок. Теперь же его лицо стало символом стыда.
Когда его позвали в отделение, он побледнел. Видя меня в коридоре, в его глазах отразилась не стыд, а злоба.
Мама, зачем ты это сделала? прошептал он. Ты разрушила мою жизнь! Бизнес, семья всё кончено!
И моя жизнь тоже закончилась, Андрей, ответила я спокойно. Но я выбрала жить.
Расследование тянулось недели. Он нанял адвоката, пытался смягчить всё: «это недоразумение», «я её не понял», даже пришёл просить прощения. Не из жалости, а из страха.
Суд признал его виновным в «брошенном пожилом человеке в опасности». Условный срок полтора года, обязательные работы и штраф. Маленькое наказание, но истинное наказание ждало его за стенами зала.
После суда он стоял на ступеньках, глядя пустым взглядом.
Ты уничтожила мою жизнь, прошептал он.
Нет, сын, ответила я. Ты сам её разрушил. Я лишь вышла из леса.
Больше я его не видела. Он продал квартиру и уехал в Германию. Говорят, там живёт. Я не хочу знать.
Я осталась в той же квартире, где когдато жили втроём. Сейчас она отремонтирована: на стенах висят фотографии, в окнах занавески. Каждое утро я варю два крепких кофе без сахара, один для себя, второй для Петра.
У входа лежит маленький камень тот самый, от которого я ударилась коленом, споткнувшись на лесной тропе. Это напоминание не о боли, а о силе.
Потому что истинная старость начинается не тогда, когда тебя бросают, а тогда, когда ты сам перестаёшь верить, что уже не можешь встать.
Я встала. И с того дня больше не ломалась. Сила живёт в сердце, а не в том, что оставили позади.
