Телефон Андрея звенел без передышки: сообщения, звонки, голосовые по десятку в сутки.
Он молил, он орал, он вульгарно выдавал себя жертвой.
Алёна, не знаю, что со мной случилось, я будто сошёл с ума…
Не можешь так со мной, всё, что у тебя есть, моя заслуга!
Без меня ты ничто!
А я сидела в крошечной кухне съёмной квартиры, пила чай с лимоном и наблюдала, как за окном тихо падает снег.
Никакой ярости, никакой жалости. Только безмятежность.
Впервые за двадцать лет безмятежность.
Через месяц после того, как меня выгнали, я вернулась в город.
Не в его дом, а в муниципалитет.
В руках держала тонкую папку с бумагами.
Свидетельство о браке. Нотариальный акт. Иск о разделе имущества.
Дом, из которого меня изгнали, был совместной собственностью.
Половина моя.
Он был уверен, что я простая женщина, не разбирающаяся в бумагах.
Но я помнила каждую копейку, отданную на ремонт: ночные дежурства, займы, надбавки.
Старушкаслужащая отдела недвижимости в очках улыбнулась мне:
Молодец, госпожа. Всё сделали правильно. У этого человека шансов нет.
Пока адвокаты готовили дело, я начинала новую жизнь.
В частной клинике, куда меня приняли, все были вежливы. Впервые за годы слышала «Спасибо, Алёна».
У клиники был крошечный цветочный магазин. Продавец высокий мужчина по имени Станислав, с седыми волосами и тёплым взглядом каждый день доставлял мне один цветок.
Пожалуйста, госпожа Алёна. Белые цветы вам к лицу.
Первый раз я отказалась. Второй тоже.
Третий приняла.
После стольких унижений один жест доброты казался чудом.
Однажды вечерний звонок раздался в трубке.
Голос с того конца тётя Валентина, соседка, которая видела, как меня выгнали.
Алёна, иди он в беде. Сидит один, пьёт, болтает глупости.
Я не хотела идти.
Но пошла. Не из жалости, а чтобы увидеть. Чтобы убедиться, что прошлое действительно ушло.
Двор зарос, навес развалился, в окнах зияли дыры.
На ступеньке сидел Андрей небритый, в старом «анцугe», с бутылкой пива в руке.
Увидев меня, он подпрыгнул, будто увидел призрак.
Алёна! О, как ты прекрасна
А ты уже стар, спокойно ответила я.
Он бросил банку, наклонил голову. Затем, дрожа голосом:
Понимаю, насколько глуп был. Дом пуст, друзей нет Прости меня. Вернись.
Я смотрела на него и ничего не чувствовала.
Ни обиды, ни жалости. Только холодное равнодушие.
Передо мной стоял чужой человек.
Андрей, сказала я, я не пришла возвращаться. Пришла обсудить дом.
Какой дом?! Это мой дом!
Нет. Половина моя.
Я отбила его, будто ударом.
Ты не имеешь права! Ты сама ушла!
Нет, ты выгнал меня. На глазах у всех. Достала документы из сумки. Всё уже у адвоката.
Глаза его вспыхнули, голос задрожал:
Сорвёшь меня? После всего, что я для тебя делал?
После всего, что ты сделал со мной, я хочу лишь справедливости.
Через две недели суд постановил: половина дома моя, плюс компенсация в триста тысяч рублей.
Он не появился ни на одном заседании.
Тогда он звонил, орёт, молил но было уже поздно.
Я продала свою долю и купила небольшую квартирку в городе.
Впервые у меня был свой ключ. Свой аромат кофе по утрам. Свой покой.
Иногда я вспоминала ту ночь стояла в снегу босиком, в халате.
Тогда это было величайшее унижение.
Сейчас начало.
Однажды Станислав, цветочник, сказал мне:
Знаете, Алёна, человек живёт понастоящему лишь когда теряет всё.
Он был прав.
Со временем мы стали видеться. Без шума, без обещаний, без сцен.
Он просто приходил вечером с тёплым чаем и спрашивал:
Устал сегодня?
В этом вопросе было больше любви, чем во всём моём браке.
Через шесть месяцев я вновь встретила его.
Он был в супермаркете.
Не сразу узнала небрит, с дешёвой бутылкой водки, взглядом в пустоту.
Алёна сказал он, хотел лишь поговорить.
Не за что. Ты уже всё сказал той ночью.
Думал, ты простишь.
Простила, ответила я. Но не забыла.
Я вышла наружу.
Воздух пахнул хлебом и чистотой.
Шла к дому, где меня ждёт человек, который никогда бы меня не изгнал.
А позади меня осталась прошлая жизнь тихая, бессильная, утерянная.
Теперь я знаю: та ночь, когда меня выгнали в халате, была даром.
Без неё я бы не узнала, что такое достоинство.
Конец не конец.
Это место, откуда отталкиваешь себя.
Я оттолкнулась.
И полетела.
