Дождь льёт как из ведра, всё вокруг покрывается серебристой пеленой. Вода струится по грязному тракту, по крышам, по лицам людей, собравшихся у нашего двора. Все замерли, глядя на незнакомого мужчину, который встал на колени передо мной.
Колени подкашиваются, в груди гремит буря. Пётр сжимает мою руку так крепко, что его ногти врезаются в кожу.
Мамочка кто он? шепчу я.
Он поднимает взгляд. Голос его хриплый, прерывистый, почти шепот:
Василиса
Мир вокруг исчезает. Дождь, голоса, шум деревни перестают существовать. Слышу лишь биение собственного сердца.
Смотрю на него и время рушится.
Это он.
Тот, кого я любила.
Тот, кого я ждала.
Тот, кого считала мёртвым.
Не может быть бормочу, отступая на шаг. Ты исчез
Он медленно поднимается, опираясь на крышу своей машины, будто силы его покинули. Волосы седые, глаза усталые, но в них та же теплотa, та же боль, что я помню.
Прости меня, Василиса, шепчет он, едва слышно. За всё прости.
Смех вырывается у меня коротко, нервно, почти как плач.
Простить? восклицаю. После десяти лет молчания? Где ты был, когда я рожала сама? Где ты был, когда меня оскверняли, бросали мусор у двери? Когда сын каждый вечер спрашивал: «Почему у меня нет папы?» где ты тогда?!
Слова летят, как ножи. Он стоит неподвижно под дождём, не дрогнув, лишь глаза блестят от слёз. Затем делает шаг вперёд.
Не было меня закрыли, говорит хрипло. Отец мой.
Я смотрю на него, ошеломлённая, не в силах произнести ни слова.
В ту ночь, когда я пришла сказать ему о нас, начинает он, призналась: люблю тебя, ждёшь ребёнка. Он сошёл с ума. Сказал, что я опозорила семью, что «курочка» не войдёт в их дом.
Утром его люди схватили меня, заперли в усадьбе и отправили «в командировку» за границу. Забрали телефон, документы, всё. Как пленница в золотой клетке.
И лишь когда он умер, я смогла вернуться.
Стояла в дождливом поле, дрожа. Слёзы смешивались с каплями. В нём было чтото настоящее боль, изнурение, вина. И, хотя я не хотела, гдето глубоко во мне зазвучала тепло.
Писал я тебе, продолжал он. Десятки писем. Ни одно не дошло. Слышал, ты вышла замуж, забыла меня.
Но потом понял правду ты осталась здесь, одна, с нашим сыном.
Он посмотрел на Михаила.
Это он, верно? прошептал я.
Михаил сжался ко мне, испуганный.
Мамочка, кто это? спросил тихо.
Я присела рядом, положила руку ему на плечо.
Сынок, сказала медленно, это твой отец.
Мальчик моргнул, будто не верил.
Отец встал на колени, снял с запястья старинные часы дорогие, с золотым покрытием.
Эти часы были со мной, когда я узнал, что ты появишься, сказал он. Клялся, что подарю их, когда впервые тебя увижу.
Михаил бережно взял часы, как сокровище, потом посмотрел на отца и, словно без предупреждения, бросился в его объятия.
Отец крепко обнял его, руки дрожали.
Я стояла, не в силах сдержать слёзы.
Ждал тебя, прошептала я. Каждый день.
Он поднялся, подошёл ко мне и обнял. Без слов, без объяснений. Только его тепло, живое и настоящее.
Деревня молчала. Дождь будто перестал. Всё вокруг замерло, пока мы стояли втроём я, он и сын под мокрым небом.
Через неделю в деревню вновь пришёл шум. У нашего дома приехали бригады мастеров и рабочих.
Красили фасад, меняли черепицу, ставили забор.
Наш старый, посеревший домик, который всё время видел лишь боль, теперь блестел.
Михаил бегал по двору, показывая всем «свои часы». Женщины, которые раньше сплетничали, теперь приходили с пирогами и борщом, прошептав извинения.
А он Иван Петрович, как я теперь снова его зову, не пытался меня купить.
С раннего утра разжигал печь, ходил со мной в поле.
Хочу знать, как живёт моя сильная жена, говорил он, улыбаясь.
Вечером, сидя у окна, он рассказывал, как меня искал.
Путешествовал я полмира, Василиса, шептал он. Думал, что опоздал. Но теперь понял: судьба дала мне время понять, что ты не просто моя любовь. Ты моя жизнь.
Я смотрела на него лицо уже покрыто следами лет, но в взгляде та же нежность. Во мне не осталось гнева, лишь мир.
Михаил быстро привязался к отцу. Они вместе строили деревянную лодку во дворе, смеялись, вваливались в грязь.
Впервые за десять лет я смеялась от души.
Через месяц Иван повёз нас в город.
Там я узнала, что он наследовал огромную компанию склады, заводы, офисы.
Я прошлась по мраморным коридорам, сверкающим лифтам.
Всё это твоё? спросила я.
Наше, ответил спокойно. Хочешь возглавить фонд, который мы создадим? Помнишь, ты всегда мечтала помогать одиноким женщинам?
Я замерла. Он всё ещё помнил об этом спустя годы.
Так родился Фонд «Михаил» для женщин, оставшихся без опоры.
Мы помогали им встать на ноги, найти жильё, работу, надежду.
В их глазах я видела ту Василису, что когдато стояла у колодца на коленях.
И я знала: всё, через что прошла, стоило того.
Весной мы вернулись в деревню.
Всё стало зелёным, живым, пахло землёй и ветром. Люди встречали нас улыбками и поклонами.
Среди них была бабушка Станислава та, что когдато называла меня «стыдной».
Она подошла робко.
Василичка прошептала. Прости старую дурочку. Я была плоха.
Всё в порядке, бабушка Станислава, ответила я с улыбкой. Всё уже улажено.
Михаил летал в дворе с воздушным змеем, Иван несли корзину с яблоками.
Я села на веранду и посмотрела на дом чистый, светлый, наполненный смехом.
Там, где раньше плакала от одиночества, теперь звучала жизнь.
Вечером, когда солнце опускалось за полем, мы сидели трое.
Михаил уснул, положив голову мне на колено. Иван обнял меня за плечи.
Не понимаю, как ты выдержала всё это, прошептал он.
Выбора не было, ответила я. Когда любишь, не сдаёшься.
Он взял мою руку и поцеловал её.
Теперь ты никогда не будешь одна, сказал он.
Солнце окрасило небо в золото. Ветер качал деревья, а издалека слышался смех нашего сына.
Я посмотрела на них отца и сына и ощутила, как мой дом, наконец, полон.
Деревня, которая когдато унижала меня, теперь молчит с покорностью.
Потому что правда всегда возвращается. А любовь она просто ждёт. И всегда находит путь обратно.
