Виктор Иванович уже давно болеет раком. Каждый день сливается в серый, выцветший, наполненный болью и горькими таблетками ритм. Он терпел, глядя в потолок палаты в московской городской больнице, чтобы не увидеть слёзы жены Ирины Петровны и дочери Златы, которые из последних сил стараются улыбнуться ему во время коротких визитов. Но сегодня наступает момент, когда ясно, что конец близок. Он смотрит на капельницу и потрескавшийся потолок, и в голове крутится одна мысль: «Это начало конца. Я больше не вернусь домой».
В больнице ему резко хуже. Болезнь, словно яростный зверь, делает последний, решающий бросок. Мир сужается до размеров палаты, запаха антисептика и приглушённых голосов за дверью, а потом исчезает, растворяясь в тяжёлом, безвоздушном мраке.
И вдруг тишина.
Боль уходит полностью. Нестерпимая тяжесть, давившая грудь и кости месяцами, исчезает. Он ощущает невероятную, почти детскую лёгкость. Делает глубокий вдох первый понастоящему свободный за последние месяцы. Открывает глаза.
Он стоит в собственной гостиной. Солнечный луч играет на пылинках, падая на знакомый диван. И тут он видит их.
Злата обнимает Ирину. Плечи Златы судорожно дрожат, а лицо Ирины Петровны искажено безмолвным, страшным горем. Обе женщины громко плачут, но звук доходит до него, будто изза толстого стекла приглушённый, далёкий.
Что случилось? замерзает в голове Виктора Ивановича. Почему они плачут? Я же в больнице Как я здесь оказался?
Он делает шаг к ним, желая обнять, успокоить, спросить. Но они не замечают его. Он протягивает руку к плечу дочери, но пальцы проходят сквозь неё, встречая лишь лёгкую прохладу.
В ужасе он отпрянул и замечает на столе большую фотографию в чёрной траурной рамке.
Ещё секунду, и мозаика складывается в страшную, невозможную картину: слёзы жены и дочери, и он сам, стоящий здесь, невидимый и неосязаемый. Он не дома. Он в том, что после. Он видит, что происходит после.
Я умер? В больнице И меня уже похоронили? мысль пугает, но сомнений нет. Болезнь добила его. Тот самый «конец» настал. Но почему он здесь? Почему он всё ещё чувствует, видит, осознаёт?
Он смотрит на рыдающих самых дорогих ему людей, и сердце или то, что было сердцем разрывается от бессилия и жалости. Хочет крикнуть: «Я здесь! Со мной всё хорошо! Мне не больно!», но звука не издаёт.
В отчаянии он закрывает лицо руками. И тогда происходит чудо. Шум, похожий на прибой, стихает. На щеку ощущает маленькую тёплую ладонь. Открывает глаза.
Перед ним стоит его мать, такой, какой он помнил её в детстве молодая, улыбающаяся, с добрыми искрами в глазах. За её спиной не дом, а бесконечное поле, залитое мягким золотистым светом, усыпанное васильками, любимыми цветами Виктора.
Мама? прошепчет он. Это ты? Как?
Всё хорошо, Витенька, её голос тихий, пронзительно родной. Всё уже закончилось. Ты свободен. Ты просто хотел попрощаться.
Он оглядывается. Комната с двумя плачущими женщинами медленно ускользает, словно изображение на экране, растворяясь в свете.
Но они они же дрожит его голос.
Они справятся. У них есть друг друга и любовь к тебе, которая останется с ними навсегда. Твоя боль закончилась. Ты заслужил покой.
Мама мягко берёт его за руку. Прикосновение живое, реальное. Он смотрит в её глаза и видит в них бездонное понимание и прощение.
Страх исчезает. Нет ни капли той изнуряющей боли. Остаётся лёгкая печаль, тающая, как утренний туман под солнцем, уступая место новому, незнакомому, но бесконечно спокойному чувству.
Виктор Иванович разворачивается в последний раз. Там, в уходящем мире, его жена и дочь, наконец, находят друг друга, прижимая лбы, находя в объятиях каплю утешения.
Он улыбается им, посылая прощальное благословение, и поворачивается к свету.
Пойдем, мама, тихо говорит он. Я так соскучился.
И делает первый шаг в своё новое, вечное утро.
А в комнате, где остались две самых любимых ему люди, происходит необъяснимое. Ирина Петровна внезапно перестаёт плакать, выпрямляется, прижимает ладонь к сердцу, будто слушает чтото внутри.
Мам, что ты? испуганно спрашивает Злата.
Я не знаю шепчет Ирина. Мне вдруг стало так спокойно и тепло. Как будто папа только что обнял нас и сказал, что у него всё хорошо.
Они смотрят на фотографию в траурной рамке. На усталом, но добром лице Виктора Ивановича появляется лёгкая, почти незримая улыбка. Тяжесть в комнате рассеивается, уступая светлой печали, в которой уже нет отчаяния, а лишь тихая, смиренная грусть и бесконечная благодарность за совместные годы.
Смерть не конец. Это тихое прощание в одном мире, чтобы обрести вечную жизнь в другом. Любовь нить, связывающая оба мира. Она не рвётся и не исчезает. Она живёт в памяти, в самых тёплых воспоминаниях, в детях и внуках, в шёпоте дождя за окном, который ктото любил слушать.
Тех, кого теряем, не уходят навсегда. Они возвращаются Домой, оставляя нам свою любовь как утешение и надежду, что однажды встретимся вновь там, где нет ни боли, ни слёз, а лишь свет и безмятежный покой. Пока мы помним и любим, они живы не в урне, а в каждом луче солнца, пробивающемся сквозь тучи, в каждом добром деле, совершаемом в их честь.
Они улыбаются нам сквозь невидимую грань и шепчут: «Живи. Радуйся. Я рядом. Я свободен. И ты всё преодолеешь».
P.S. Дорогой мой папа, я очень люблю тебя и помню! Я знаю, что ты всегда со мной рядом.
