<запись из дневника>
Чайник закипел, а я вдруг вспомнила — завтра приезжает внучка Маруся, а я ведь обещала её любимый пирог с вишней. Заглянула в холодильник: яйца кончились, молоко — на последних каплях. Пришлось собираться в магазин, да и хлеба купить заодно.
Возвращалась с авоськами, вздыхая — как всегда, закупаюсь в самый неудачный момент. Поднималась в родной пятиэтажке в Люберцах, как вдруг заметила у двери покойной подруги Гали незнакомого мужчину. Он копошился с ключом, явно не справляясь.
— Вы что тут делаете? — резко спросила я, насторожившись.
Он обернулся, улыбнулся смущённо:
— Да вот, заселяюсь. Снимаю теперь эту квартиру…
Сердце ёкнуло. Ну да, Галю недавно перевезла к себе дочь — после смерти мужа та совсем затосковала. А квартиру, помнится, сдавали. Вот и новый жилец.
Ещё вчера стояла у окна, смотрела, как Галя Николаевна с дочкой грузят чемоданы в «Жигули». Дружба наша началась, когда обе переехали в этот дом. Овдовели почти одновременно, ещё не старые — чуть за пятьдесят. Но жизнь, как известно, не спрашивает, когда нам удобно.
Галя помахала рукой на прощание, а я еле сдержала слёзы. Теперь она в другом конце Москвы — когда ещё увидимся…
Остаток дня прошёл как обычно: магазин, дорога через сквер — тот самый, где в юности познакомилась с Володей. Мне тогда девятнадцать было. Ждала подругу перед выпускным, та побежала за лентой для волос, а я присела на скамейку…
И вдруг — высокий, застенчивый паренёк рядом:
— Вы с Галкой дружите?
Так в мою жизнь вошёл Володя. Надёжный, как скала. Подруга шептала: «Не гонись за страстью, Тань. Ищи того, с кем спокойно». Я послушалась. Прожили вместе восемнадцать лет. Родили сына и дочь. Ушёл он слишком рано, и с тех пор сердце молчало.
На третьем этаже вспомнила про соседа — он всё ещё возился с замком.
— Дайте-ка я, — сказала я, — тут хитро: чуть нажать, потом повернуть.
Ключ послушался мгновенно. Мужчина улыбнулся:
— Благодарю. Я — Сергей Петрович. А вы, видимо, соседка?
— Таня. Просто Таня.
— Очень приятно. Надеюсь, скоро приглашу вас на новоселье. Одинокому человеку хорошие соседи — как родные.
— А завтра как раз пирог пеку. Заходите, если не боитесь сладкого.
— Испугаюсь, но приду, — рассмеялся он.
Утром мы с Марусей только достали пирог из духовки, как в дверь постучали. Внучка бросилась открывать:
— Бабуль, к тебе!
На пороге стоял Сергей Петрович с алыми гвоздиками. Слегка поклонился:
— Прекрасной хозяйке — цветы. Простите, что не захватил букет для юной леди — не знал, что встречу такой прекрасный дуэт.
Я растерялась, но пригласила за стол. За чаем Маруся, не смущаясь, спросила:
— А у вас есть дети?
— Марусенька! — попыталась остановить я.
— Всё в порядке, — мягко ответил Сергей. — Нет, солнышко. Жена умерла три года назад, детей Бог не дал. Теперь я пенсионер, давно мечтал о Люберцах. Решил начать всё заново.
Я слушала его, смотрела на тёплые морщинки у глаз и не понимала, что со мной. Лёгкая дрожь, тепло разливалось по груди, будто рядом — родная душа.
«Господи… неужели это оно?» — пронеслось в голове.
Подняла глаза — а он смотрит на меня. Тихо, бережно, словно говорит без слов: «Я тебя понимаю».
Мы застыли в этом молчании. К счастью, Маруся не заметила — уже тянулась за вторым кусочком.
— Готов есть этот пирог хоть каждый день, — сказал Сергей, и в груди снова вспыхнуло то странное чувство.
С тех пор мы стали гулять. Сначала — недолго. Потом — до заката. Говорили о книгах, о прошлом, о том, что не успели и что ещё возможно.
Вскоре он признался:
— Таня, с тобой я чувствую себя живым. Даже когда ты рядом — мне тебя не хватает. Хочу быть с тобой всегда.
И сделал предложение.
Я, волнуясь, позвала детей. Сначала они сомневались. Но Маруся тут же вступилась:
— Он самый добрый сосед! Умеет печь пряники и запускать воздушных змеев!
Дети сдались. Увидели — я светлюсь. А Сергей держал мою руку, словно боялся отпустить.
Так и пришла ко мне любовь. Не в двадцать. Не в сорок. А тогда, когда совсем не ждала. И, может, поэтому — по-настоящему.
Ведь счастье, как и любовь, приходит тихо. Поднимается по ступенькам. И стучится в дверь, когда её совсем не ждёшь…
