Свекровь требовала дубликат ключей от нашей квартиры, но я нашла способ ей сказать «нет».
А если пожар? А если вы оба отключите телефоны и улетите в свой Сочи, а в нашей трубе случится прорыв? Мы же всех соседей затопим до первого этажа! Ты об этом подумала, эгоистка? Антонина Петровна, словно театрально, прижала пухлую руку к груди, где под синтетической блузкой билось её тревожное материнское сердце.
Любовь стояла у столешницы и методично нарезала огурцы для салата. Нож стучал по доске ровным тактом: туктуктук. Это помогало не сорваться на крик. Она знала, что при повышении голоса мгновенно превратится в истеричку, которой не позавидует даже мать мужа.
Антонина Петровна, у нас установлены датчики протечки. Если труба прорвет, система сама перекроет воду. Автоматически. И сообщение придёт на телефон, даже если вы будете в Сочи, спокойно ответила Любовь, не отводя глаз от огурцов. А от пожара у нас сигнализация.
Датчики! фыркнула свекровь, будто Любовь предложила лечить простуду подорожником. Техника ваша ерунда! Сломается, заглючит, батарейки сядут. А живой человек с ключом вот надёжность. Я бы сама цветы поливала, пыль стирала, кота кормила!
У нас нет кота, вмешался Сергей, который до этого сидел за столом, уткнувшись в телефон, будто бы он был его единственной одеждой.
Так заведите! тут же парировала мать. Дети потом попросят кота. А вы опять откажетесь? Паша, скажи ей! Нельзя же отказывать своей маме. Я что, воровка? Или чужая вам? Я тебя, кстати, в этой квартире прописывала, когда ты был ребёнком, пока мы её не продали!
Мам, а зачем тебе ключи? наконец оторвался от экрана Сергей, глядя виновато в мать. Мы живём в другом конце города. До нас час на машине с пересадками. Если чтото случится, ты быстрее не приедёшь, чем скорая.
Дело не в скорости, а в доверии! Антонина Петровна тяжело опустилась на стул, заставив его скрипеть. У Людмилы, соседки моей, невестка золотая. Сама ключи принесла, говорит: «Мама, приходите когда хотите, хоть ночуйте». А я? Должна у порога топтаться, звонить, спрашивать, дома ли барыня?
Любовь отложила нож, вытерла руки полотенцем. Разговор шёл уже на десятый круг. Они переехали в новую квартиру всего месяц назад, ремонт делали долго и мучительно, впихивая каждую копейку. Любовь мечтала о своём пространстве, где чашки стоят так, как хочет она, а не как «мама» или «свекровь». Где никто не будет проверять, насколько тщательно вымыта плита.
Антонина Петровна, никто вас у порога не держит. Мы всегда рады вам, когда предупреждаете о визите. Но ключи это личное, это границы нашей семьи.
Границы! закричала свекровь. Понабрались слов из интернета! Семья когда всё общее! Я могу приехать, сварить вам суп, пока вы на работе. Приходите а дома пахнет борщом, пампушками. Плохо разве?
Любовь представила эту картину: после тяжёлого дня она мечтала о тишине и бокале вина, а дома Антонина Петровна в фартуке, везде запах варёной капусты, телевизор орёт на полной громкости, и начинается: «Ой, Любочка, что у тебя в холодильнике? Мышь повесилась? Почему бельё не выглажено?»
Спасибо, но мы сами готовим, твёрдо сказала Любовь. И уборку делаем сами. Нам не нужна ваша помощь.
Гордая какая, поджала губы свекровь. Смотри, Сергей. Жена меня от дома оттягивает. Сначала ключи не даёт, потом на порог не пустит, а потом и внуков не покажет. Я знаю таких. Тихушницы.
Она демонстративно встала, отряхнула пальто и направилась к прихожей.
Я ухожу. Раз мне тут не доверяют. Но учтите: если случится чтото, не бегите ко мне. Разберитесь сами со своими датчиками.
Сергей бросил чтото бормоча про «не обижайся» и «подумать будем», и дверь хлопнула. Любовь выдохнула и прислонилась лбом к холодному стеклу кухонного шкафа.
Ты слишком жёстко с ней, сказал Сергей, возвращаясь к плите. Она же добра желает. Советская закалка, они привыкли жить как в колхозе. Ключ под ковриком, двери нараспашку.
Паша, я не хочу жить в колхозе. Я хочу жить в своей квартире. Ты помнишь, как мы жили в съёмной, когда твоя мама приезжала «погостить»? Она переставила всю мою косметику в ванной, потому что «так удобнее». Выкинула мои любимые джинсы, полагая, что они старье!
Да, с джинсами вышло неловко, усмехнулся Сергей. Она хотела их зашить, а потом решила, что проще бросить. Но ключи Может, дать ей один комплект? Пусть лежит у неё, просто на всякий случай. Она успокоится и отстанет. Не будет каждый день к нам приезжать, ей лень.
Любовь посмотрела на мужа. Он был добрым, заботливым, но совершенно не умел говорить «нет» своей матери. Он искренне верил, что если дать Антонине Петровне палец, она не откусит руку.
Нет, Сергей. Если мы дадим ей ключи, она воспримет это как приглашение. Сегодня придёт проверять цветы, завтра помоет окна, потому что они «грязные», а послезавтра я найду её спящей в нашей спальне, потому что она «устала с дороги». Ключи остаются только у нас.
Сергей вздохнул, но возражать не стал. Он знал, что в этом вопросе жена непреклонна.
Однако Антонина Петровна была упорна. Каждый звонок начинался или заканчивался темой ключей.
Привет, сынок. Как дела? У тёти Вали сын ключи потерял, хорошо, что у мамы запасные есть! А вы всё ещё рискуете?
Любочка, здравствуй. Я тут малиновое варенье сварила, хотела завезти, а вас дома вечно нет. Был бы ключ я бы в холодильник её положила и уехала. А так тащить банки, ждать вас у подъезда…
Давление росло. Появилась двоюродная сестра Сергея, Светлана, и укоризненно говорила Любови:
Любовь, почему ты тетку обижаешь? Она плачет, говорит, что вы ей не доверяете. Это же просто кусок металла. Дай ей дубликат, пусть радуется старушка. Тебе жалко, что ли?
Любови было не жалко металла, а её нервов. Она знала: как только ключ окажется в руках свекрови, её личное пространство исчезнет. Антонина Петровна была из той породы людей, которые не знают слова «личное». Для неё вход в спальню без стука или проверка содержимого шкафов была проявлением заботы. «Вдруг у вас моль?»
Через две недели ситуация обострилась. Любовь вернулась с работы пораньше, голова раскалывалась от мигрени. Открыв дверь, она замерла.
В прихожей стояли чужие ботинки. Из кухни доносился звон посуды и запах жареной рыбы, такой сильный и едкий, что тошнота вскоре подкатила к горлу.
Любовь прошла на кухню. Там, у плиты, стояла Антонина Петровна.
О, Любочка! Я решила сделать сюрприз! радостно возвестила свекровь, переворачивая шкворчащий кусок минтая. Сергей мне утром позвонил, сказал, что задержится, а я подумала: приеду, накормлю детей. Он открыл дверь, пока побежал на работу, и я осталась.
Сергей вам открыл? тихо спросила Любовь.
Да. Я к восьми утра приехала, ждала его у подъезда. Говорю: «Сынок, пустите маму, я хоть полы помою, а то окна пыльные». Он пустил, а сам ушёл.
Любовь огляделась. Идеальная кухня была в жирных пятнах, на столе громоздились грязные чашки. Но самое страшное было в углу пакет, из которого торчало её нижнее бельё.
А это что? спросила Любовь дрожащим пальцем.
А, это отмахнулась Антонина Петровна лопаткой. Я стирку затеяла. В корзине лежало бельё, я закинула в машинку. Только эти кружевные трусики твои, Любочка, это же разврат какойто. И синтетика сплошная. Я их достала, хотела выкинуть, но решила тебе показать. Нельзя так носить, поженски заболеешь. Я купила тебе хлопковые, положила в комод.
В глазах у Любови потемнело. Свекровь рылась в её белье, лезла в её комод, обсуждала её трусики.
Уходите! прошептала Любовь.
Что? не поняла Антонина Петровна, убавляя огонь.
Уходите! закричала Любовь так, что рыба на сковородке, казалось, подпрыгнула. Сейчас же! Вон из моего дома!
Ты чего, белены объелась? опешила свекровь. Я тут готовлю, убираю
Я вас не просила! Это мой дом! Моя жизнь! Вон!
Скандал был грандиозный. Антонина Петровна ушла, громко хлопнув дверью и проклиная неблагодарную невестку. Рыба сгорела. Любовь просидела два часа, плача на полу ванной.
Вечером состоялся тяжёлый разговор с Сергеем.
Ты понимаешь, что она нарушила все границы? спросила Любовь, глядя на мужа красными глазами. Она рылась в моих вещах! Сергей, она лазила в наш шкаф!
Я не знал, что она полезет, оправдывался Сергей, обхватив голову руками. Она сказала, что просто подождёт доставку воды, я думал, она поможет Любовь, прости. Я идиот.
Ты не идиот, ты просто не можешь ей отказать. Но теперь всё изменится. Она требует ключи? Хорошо. Она их получит.
Ты серьёзно? удивлённо поднял голову Сергей. После всего этого ты хочешь дать ей ключи?
Да. Я дам ей ключи, но на своих условиях.
У Любови созрел план. Хитрый, коварный и, возможно, чуть жестокий, но единственный способ отвадить Антонину Петровну раз и навсегда, не разрушив семью.
На следующий день Любовь позвонила в охранную фирму. Заказала установить самую навороченную, самую сложную и самое параноидальное сигнализационное решение для частных квартир.
Мастер приехал через два дня.
Нужно, чтобы система была максимально громкой, объяснила Любовь. И чтобы снятие охраны требовало скажем так, особых интеллектуальных усилий.
Пожилой техник с хитрым прищуром кивнул, будто всё понял без лишних слов.
Сделаем, хозяйка. Поставим панель с двойной аутентификацией: код, плюс подтверждение по СМС, плюс временной интервал. Если за тридцать секунд не успеете, сирена завоет, как воздушная тревога, и наряд выедет сразу. Наши ребята шуток не любят.
Отлично, улыбнулась Любовь. И инструкцию. Очень подробную, сложную.
Через неделю всё было готово. На стене засияла панель управления красными огоньками, датчики движения в каждой комнате и камеры.
В субботу Любовь и Сергей пригласили Антонину Петровну на чай. Свекровь пришла настороженно, всё ещё обиженная «рыбным днём», но любопытство победило.
Антонина Петровна, мы с Сергеем подумали и решили, что вы правы, торжественно начала Любовь, наливая чай. Безопасность превыше всего. Вам нужен доступ в квартиру.
Лицо свекрови просветлело, как майское солнце, и она победно посмотрела на сына.
Вот! Я же говорила, умная женщина поймёт мать. Давно бы так.
Любовь достала из ящика красивую коробочку. Внутри лежал блестящий комплект новых ключей. Антонина Петровна протянула руку, но Любовь не спешила отдавать металл.
Есть один нюанс, мягко сказала она. Мы установили профессиональную охранную систему. Район новый, люди разные ходят, понимаете. Квартира теперь под круглосуточной охраной Росгвардии.
Охрана? свекровь напряглась. Это как в банке?
Лучше. Как в бункере президента. Чтобы зайти в квартиру, недостаточно просто открыть дверь ключом. Нужно правильно снять объект с охраны.
Любовь вынула папку, извлекла из неё ламинированный лист формата А4, исписанный мелким шрифтом с обеих сторон.
Вот инструкция. Слушайте внимательно, Антонина Петровна.
Свекровь надела очки и, с сомнением, посмотрела на лист.
Итак, сначала подходите к двери, вставляете ключ, поворачиваете два раза. Как только дверь откроется, у вас ровно тридцать секунд. Не больше, не меньше.
И что дальше? кивнула она.
Вы входите, но не открываете дверь полностью! Сразу идёте к панели в коридоре слева, вводите код. Двенадцатизначный, чтобы воры не подобрали. Запомните: 74928831#00*. В конце обязательно решётка!
Двенадцать цифр? ужаснулась Антонина Петровна. Я же пинкод от карты не помню!
Я записала на бумажке, сказала Любовь, показывая лист. После ввода кода система запросит подтверждение: нажмите кнопку «Б» и удерживайте её три секунды, пока не загорится жёлтый индикатор. Если зажжётся красный ошибка, вводите код заново. Время идёт!
Антонина Петровна побледнела.
А если не успею?
Если не успеете за тридцать секунд или трижды введёте неправильный код, сработает сирена 120 децибел, уши закладывает, и одновременно блокируется входная дверь. Через пятьсемь минут прилетает группа быстрого реагирования в бронежилетах, с автоматами.Сергей и Любовь, улыбаясь, закрыли дверь, зная, что их границы теперь надёжно защищены.
