Не буду я этого делать! И нечего мне приказывать! Ты мне никто!
Данила с яростью швырнул тарелку в раковину; вода и остатки супа брызнули на плиту и стены кухни. Елена едва слышно втянула в себя воздух сердце остановилось. Пятнадцатилетний мальчишка смотрел на нее так, будто именно она виновата во всех его бедах.
Я просто попросила тебя помочь с посудой, Елена старалась держать голос ровным. Это обычная просьба.
Моя мама никогда меня не заставляла! Я не девчонка, чтобы посуду мыть! И вообще ты кто такая, чтобы мной командовать?
Данила резко повернулся, выскочил из кухни. Через считаные секунды в квартире загрохотала музыка из его комнаты.
Елена прижалась спиной к дверце холодильника, закрыла глаза…
Год назад всё было по-другому.
Игорь появился неожиданно: инженер из соседнего проектного отдела, они сталкивались на совещаниях в строительной компании. Сначала общий чай в обед, затем ужины в кафе на Новом Арбате, долгие разговоры по телефону до поздней ночи.
У меня сын, признался Игорь где-то на третьем свидании, не глядя, теребя салфетку. Даниле пятнадцать. Мы с его мамой разошлись два года назад, он тяжело это переживает.
Я понимаю, Елена положила ладонь на его руку. Для детей развод всегда стресс. Нужно терпение.
Ты готова принять его?
Она искренне думала готова. Тридцать два года, неудачный брак в прошлом, бездетность. Елене хотелось семьи с человеком, которому можно доверять.
Через полгода Игорь сделал предложение неловко: колечко в коробке из-под любимой «Птичьего молока». Она от души рассмеялась и согласилась сразу.
Свадьба вышла тихая: по два родителя с обеих сторон, из друзей только Ксюша и Димка, ресторанчик в Марьино. Данила за ужином не отрывался от телефона как будто праздника не замечал.
Он привыкнет, тихо сказал Игорь, заметив встревоженное лицо Елены. Просто нужно время.
На следующий день после свадьбы Елена перехала к Игорю в просторную трёшку на Ленинградском, большая кухня, балкон с видом на дворик и старые липы. Но с самой первой минуты она ощущала себя посторонней…
Данила проходил мимо, будто мимо мебели не взглядом, ни словом, ни жестом. Она заходила он надевал наушники, спрашивала коротко бурчал, смотря в телефон.
Первый месяц Елена списывала всё на стресс: парень должен привыкнуть. Отец женился вторично это ломает привычный мир любого ребёнка. Но ничего не менялось.
Даня, пожалуйста, не ешь на диване изведёшь крошками весь зал.
Папа позволял.
Данила, уроки сделал?
Не твоё дело.
Данила, убери мусор, пожалуйста.
Тебе заняться нечем? Убирай сама.
Она пыталась говорить с Игорем осторожно, выбирая слова:
Нам бы неплохо договориться о простых правилах: не есть в комнате, убирать за собой, не валяться допоздна…
Лена, ему нелегко. После развода, после новой жены… Давай не будем давить.
Я не давлю. Просто должен быть порядок. Это ведь наш общий дом.
Он ещё ребёнок.
Ему пятнадцать, Игорь!
Но Игорь вздыхал, включал телевизор, давая понять: разговор окончен.
Каждый день всё хуже. Она попросила Данилу вынести мусор он посмотрел исподлобья:
Ты мне не мать. И не станешь. Не приказывай.
Я не приказываю. Я прошу сделать то, что касается всех.
Это не твой дом. Это мой и моего отца.
Она снова шла к Игорю тот все выслушивал, кивал, обещал «поговорить». Но разговоров не было. Или были впустую. Елена уже путалась.
Данила стал уходить из дома ночами; не перезванивал, не писал. Елена лежала на кровати и вслушивалась в каждый звук в подъезде, а Игорь спокойно спал рядом.
Поговори хотя бы, просила она утром. Пусть пишет хотя бы, что всё нормально.
Он взрослый. В пятнадцать я и сам допоздна на улице был.
Это не повод бросать всё на самотёк! Объясни, что мы переживаем.
Лена, не всё так страшно.
Граница между ними отсутствовала. Каждый новый скандал Данила устраивал с размахом, бросал двери, кричал, что чужая женщина разрушила семью. И каждый раз Игорь вставал на сторону сына.
Ему тяжело, повторял он, будто молитву. Ты должна понять.
А мне легко? срывалась Елена. Можешь хоть раз поддержать меня?
Ты всё преувеличиваешь.
Я? Ты слышал, что он сегодня мне сказал? «Ты тут никто».
Подростки.
Елена позвонила матери Лидии Павловне, та всегда трезво смотрела на вещи.
Доченька, ты больна от этого, голос матери был тревожный. Я слышу по тебе.
Мам, я в тупике. Игорь не признаёт, что проблема есть.
Потому что для него её нет. Ему удобно так. Страдаешь только ты.
Мать помолчала, потом добавила резко:
Ты достойна большего, Лена. Подумай.
Однажды Данила превзошёл себя. Закончил вечер, гремя музыкой до рассвета, грязные тарелки по всей квартире. В прихожей носки, на столе в кухне конспекты в соусе.
Елена убирала, глотая слёзы бессилия.
Через пару недель Данила совершенно перестал здороваться с ней теперь девушка для него существовала только в момент насмешки.
Просто ты не умеешь общаться с детьми, заметил Игорь вечером.
Полгода пытаюсь. При тебе он зовёт меня «эта».
Ты драматизируешь.
Елена решилась на последнюю попытку. Нашла в интернете рецепт фирменной курицы в мёде с картошкой Данила её обожал. Притащила из «Ашана» лучшие продукты, полдня готовила.
Данила, ужинать!
Подросток выскочил, посмотрел на еду с презрением:
Не буду! Потому что это готовила ты.
Вышел, хлопнув дверью, и тут же скрылся за подъездной дверь.
Вечером Игорь пришёл с работы, увидел остуженный ужин.
Что случилось?
Елена рассказала. Игорь устало выдохнул:
Лена, не обижайся. Он не со зла.
Тебе легко говорить! А меня он унижает. Каждый день!
Ты чересчур эмоциональна.
Через неделю Данила привёл домой толпу одноклассников. Кухня покрылась крошками, остатками еды и липкими стаканами.
Все по домам! Елена с трудом сдержалась. Уже одиннадцать вечера!
Данила не повернул головы.
Это мой дом. Хочу сижу с друзьями.
Здесь не так принято. Есть правила.
Какие ещё правила? кто-то из парней прыснул от смеха. Дань, это кто у вас?
Да никто. Можешь не слушать.
Елена села на диван и позвонила Игорю. Через час он приехал, устало оглядел комнату, жену.
Ну что ты начинаешь? Мальчишки немного пошумели.
Немного?!
Лена, ты реально преувеличиваешь. Ты вообще, мне кажется, между мной и сыном клин вбиваешь.
Она смотрела на мужа и не верила, что этот взрослый мужчина когда-то был её опорой.
Нам нужно серьёзно поговорить, сказала наутро. Обо всём.
Игорь помрачнел.
Я больше не могу так, Елена говорила спокойно, почти отстранённо. Полгода я глотаю обиды, терплю хамство Данилы, и твое равнодушие.
Лена…
Дай сказать! Я честно старалась стать частью семьи. Но меня здесь нет. Есть ты и твой сын. Я просто уборщица, повариха и человек-на-побегушках.
Это несправедливо.
Когда твой сын в последний раз сказал «спасибо»? Когда ты меня защитил?
Игорь замолчал.
Я тебя люблю, выдохнул он. Но сын важнее. Он часть меня.
А я?
Прости.
Пустота в груди. Елена поняла: танцевать на месте больше нельзя.
Два дня спустя она надела на себя халат и вышла в спальню с изрезанной блузкой на руках маминым подарком. Блузка лежала на подушке. Всё ясно.
Данила! вышла в коридор, тряся обрывками.
А? не поднимая головы от телефона.
Ты это сделал?
Нет.
Игорь! Приезжай. Срочно.
Игорь приехал, посмотрел на сына, на жену, на изуродованную ткань.
Даня, ты это сделал?
Нет.
Вот, видишь? руками развёл Игорь.
Кто тогда? У нас даже кота нет!
Может, сама порвала…
Елена смотрела на мужа, понимала: всё. Он не изменится.
Даниле тяжело без матери, привычное оправдание Игоря.
Я поняла, Елена говорила тихо.
Вечером чемодан, одежда аккуратно сложена.
Что ты делаешь? в дверях Игорь.
Ухожу. Я больше не могу.
Подожди, поговорим!
Полгода мы говорим, Игорь. А в ответ ничего. Я тоже человек и имею право на счастье.
Я всё изменю! Сыну скажу!
Уже поздно.
Она застегнула молнию на чемодане. Посмотрела в глаза мужу взрослому мужчине, который так и не научился быть мужем. Только папой.
Подам на развод на неделе, спокойно произнесла она.
Лена!
Прощай, Игорь.
Она ушла, не оглянувшись. В прихожей мелькнуло лицо Данилы впервые вместо презрения в его глазах читалась растерянность. Даже страх. Только теперь было всё равно.
Съёмная однушка в Преображенском оказалась крошечной, но светлой, с окнами на берёзы. Елена разложила вещи, заварила чай и села на широкий подоконник. Впервые за долгие месяцы стало спокойно.
…Через два месяца развелись. Игорь иногда звонил, просил вернуться. Елена отвечала коротко: нет.
В ней что-то изменилось. Она поняла главное: счастье не в мучительном терпении, не в жертвах. Счастье когда тебя любят и уважают. И когда-нибудь она его обязательно найдёт.
