Наследство
Высокая и шумная женщина выскочила из купе так стремительно, что все тут же сдвинулись, освобождая проход даже те самые нагловатые мужики, перед которыми обычно и трамвай притормаживает, уступили путь без единого слова, будто командирша в вагоне появилась.
На ней русая коса обручем вокруг головы, яркие синие глаза, щёки как румяные яблоки. Глянула в сторону туалета. Там в это время выскочил невысокий тоненький мужчина волос белый, как семечки, наивное, почти детское выражение лица.
Николай! Я тебя уж потеряла, громко провозглашает дама. Такой шум, проводница боится подойти, а я думаю: мало ли, вдруг тебя притесняют! Таких, как ты, ведь и обидеть пара пустяков!
Ой, Ганночка! Да я бы им чего это ты вышла, Ганюша? Ты ж у нас дама! с опасливой улыбкой он юркнул обратно в купе.
Госпожа Ганна, осмотрев своим зорким взглядом оставшихся меня да ещё пару скучающих опасности не заметила и тихо исчезла за своей дверью.
Позднее мы встретились в вагоне-ресторане. Свободных мест не было, припаслась я к ней за стол. Мужа не видать. Покончив с котлетой и жареной картошкой, Ганна вдруг заявила с напором:
Я, между прочим, Ганна Андреевна. Можно просто Ганна.
А вы одна? Муж подойдёт?
Нет, Николай отдыхает. Не придёт. Я его шарфиком замотала, морсу клюквенного напоила простыл по дороге. Надо ж, едем-едем, а он удумал заболеть! Вышел по вагону шаркаться в одном свитере… Вот недоглядела! с лёгкой досадой отозвалась она.
Вы, видно, его очень любите, заметила я. Сразу видно: заступаетесь, заботитесь, нежно о нём говорите.
Николай мне вообще-то в наследство достался, неожиданно засмеялась Ганна. Не мой он муж изначально. Хотя мы сейчас вместе. Всё переживает. Первая его жена недавно умерла женщина святая! Чудо, а не человек…
В наследство? удивилась я.
Ага И тут Ганна поведала свою сказку на российский лад.
Когда-то Николай жил с Лидией. Со школы были друзья, в институте вместе учились, потом поженились. Мастер на все руки был Николай, любые штуки придумывал. Фирмы к нему обращались, дела шли на ура, жили хорошо, но вот в быту мужик казался совершенно потерянным: сдачу в магазине забывал, переходил дорогу где попало, понятия не имел, что где покупать, а иной раз и последнюю копейку чужим отдавал по душевной простоте.
У тебя муж не от мира сего. Будто на планету его случайно заслали, шутили друзья. Мы тут впроголодь, а у него что ни день прибыль.
Лида не жаловалась практичности и энергии у неё хватало за двоих. Сама его собирала на работу: перчатки, шарфик всё на месте? Потом машину купила, сама возила. Николая потерять раз плюнуть: один раз он даже в такси забыл адрес и уехал не туда!
Но были они настоящей командой до того самого дня, когда Лида в больницу ненадолго угодила. Возвратилась через неделю ахнула: муж питался сухой лапшой и водой. В холодильнике запасы девственно целы.
Без тебя и есть не хочется, виновато улыбался Николай.
Сынок у них тот же Андрейка: гениальный, но рассеянный. А жена у него тихая деревенская Аленушка. За старшую в семействе однозначно Лидия была, и нянчила всех, включая внука Алёшку, пока вдруг сама не заболела и не слегла.
Дом осиротел. Николай носился без толку, лучших врачей нанял, готов был хоть миллион рублей отдать только не помогало.
Лидия и не за себя переживала, а за мужа: муж погибнет без неё, и сынок тоже как орхидею зимой в сугроб посадить, которая и дня не протянет. Она и Бога только об одном просила: спаси, мол, семью.
Вот тогда и появилась Ганна работала сиделкой; дальняя родственница доктора, лечившего Лидию.
Когда Ганна впервые переступила порог, увидела потерянного мужчину тихий, едва слышный голос, а в квартире разруха: посуда гора немытая (а ведь посудомойка стоит), бельё навалено, воздух хоть на узел завязывай всё отчаяние хаты русской.
В спальне Лидия худющая, слаба, но улыбнулась. Ганна вздохнула, засучила рукава.
К вечеру ни узнать квартиру: чистота, запах котлет и пирожков, свежий воздух. А Лидия, порядком ублажённая, уже на белоснежной простыне дремлет.
Николай попытался сбежать за делами налегке остановлен грозно:
Стой! Ты чего, в такой холод в одной ветровке? Только ещё простудись мне тут! Жене здоровым нужен, понял? Вот куртку, вот шарф, вот уши шапкой прикрываем марш с песней!
У Лидии на глаза слёзы: шумная, говорит громко, как бронепоезд эта Вера ой, Ганна! но все горит в руках, и добрая душа.
Спасибо тебе, Господи, теперь я спокойна, прошептала Лидия.
Когда стало совсем худо, Лидия решила поговорить с Ганной по-серьёзному. Интересуется, где живёт, как дела Ганна сразу: в двушке с мамой и сестрой да кучей народа, романтика из коммуналки. Замужем не была, романы бывало, «но Мендельсона никто не заиграл». Ясно дело, не до тоски одна проживу, не пропаду, была бы корочка хлеба да чай.
И тогда Лидия предложила, ни много ни мало:
Ганна, когда меня не станет, позаботься о нём. Оставляю тебе своего мужа, вот так в завещании, образно говоря. Добрый, доверчивый пропадёт ведь без человека рядом!
Ганна сперва оторопела, потом собиралась возражать, но Лидия всё уговаривает:
Ну хоть присмотри немного, Ганночка, родная. Я бы на коленях просила, да не могу!
Ганна пообещала. Лидия вскоре ушла.
Ганна подумала: ну всё, пойдут слухи, будто из-за квартиры пристала. Да и Николай ей, честно говоря, не очень. А он словно солнышко…
Понятное дело, совесть гложет обещала. Решила зайти. Стучит: тишина. Дверь не заперта. Николай сидит на полу в комнате, где Лидия лежала, жмётся к её халату, плачет как щенок, заблудившийся на улице.
Эх, незадачливый ты у нас, с досадой молвила Ганна. Лида права была совсем ты сам не справляешься. Ничего, чайку сейчас попьём, держись, родной…
Ганна, оказывается, душевная женщина добрая, жалостливая.
Дом воскрес. Николай встречал её у двери, радовался как ребёнок.
Вот так и переехала к нему, рассказывала Ганна сытным голосом под рюмку чая. Думала, зачем человеку одному хандрить? Моим только радость места больше стало. Получила, по сути, взрослого ребёночка вместо мужа. Но умного! С финансами вообще красота. Уговорил меня уйти с работы, и так хлопот достаточно. А что люди? Люди у нас любят языком чесать: дескать, альфонс? Да ладно! Ну подбирают же бабушки кота или собаку с вокзала и радуются. А тут человек, беспомощный, оставленный. Как черепаха перевёрнутая: давай, мол, живи! А ведь одному-то сложно. Помогаю и радуюсь. Николай добряк, ласковый такой. Мы друг другу нужны! Сейчас вот к его сыну едем, попросили с внуком помочь. Да хоть десятерых вырастить, веселей же!
Тут двери ресторана распахнулись, входит её Николай с букетом полевых цветов, укутанный в пяти метровый шарф.
Ты чего, встал? Ты ещё не окреп! Ну вот, нельзя тебя одного оставить простыл, опять переодевайся… и Ганна, вместе с живым наследством своим, направилась к выходу.
А он прижимается:
Ганночка, я тебе у бабушек на станции цветы купил, нравится?…
Ганна вся раскраснелась, положила ему руку на плечо.
Вышли они с поезда раньше всех. Ганна тащит огромный чемодан, Николай маленькую сумку, а она его за ворот куртки придерживает, чтоб не потерялся. Идёт поток людей, а эти двое оба светятся, как два солнышка. Было понятно: Ганна уж точно станет ему хорошей женой, настоящей… русской!
