Дети моей золовки выводят меня из себя. Я не хочу, чтобы моя дочь с ними общалась. — Я вас и вашу дочь уважаю, но не хочу, чтобы ваши дети приходили ко мне, когда я на работе. Они ведут себя ужасно, для меня это неприемлемо, — сказала я свекрови. — А то, что твоя дочь целый день одна дома сидит, тебя не беспокоит? Хоть дети Анны с ней играют, не скучает, — возразила свекровь. — Она и одна не скучает, не переживайте. Когда будет время — приглашу, а пока я против, — ответила я. — А что они тебе такого сделали? Такие разговоры — привычное дело, ведь свекровь не может смириться с моим решением. Моей дочери 11 лет. Мы живём в пригороде. Моя золовка живёт неподалёку. У неё двое детей: сын — 13 лет, дочка — 10 лет. Всегда, казалось, с нашей дочкой ладили. Я присматривала, ничего не замечала. Свекровь уверена, что у Анны идеальные дети, но на самом деле всё иначе. Свекровь внуков видит только на праздниках — поэтому настоящей жизни не знает. Пока моя дочь спокойная и послушная, дети золовки как ураган: игрушки крадут, недавно вытащили деньги из моей сумки на мороженое и лимонад. Они приходят без спроса и ведут себя словно у себя дома: играют, едят что хотят, не стесняются. Суп не едят — требуют что-то вкусное. — Я суп не ем. Дай денег, схожу в магазин, — говорит сын золовки моей дочке. — У меня нет, — растерялась моя дочь. — Мама твоя даст, бери её сумку. Не принесёшь — сам найду. Он нашёл и взял деньги из моей сумки. Моя дочь ничего не получила — ведь не взяла. Когда я позвонила Анне, она обвинила меня: надо не оставлять кошелёк, где попало. — Анна, это мой дом. Твой сын шарил в моих вещах, поговори с ним. У нас в семье чужого не берут, и твоим детям я это позволять не буду, — сказала я. Анна обиделась, но потом успокоилась. Когда я была дома, её дети часто у нас бывали. Я за всеми следила — неприятностей не случалось. Но как-то участковый вызвал мою дочь для беседы. Оказалось, сын золовки украл что-то из магазина — и моя дочка оказалась рядом. — Да всё нормально, чего ты паникуешь? — прокомментировал муж золовки. После инцидента я попросила мужа поговорить с сестрой. Он выслушал. Племянники обещали быть примерными, сестра — следить за ними. Но увы! Я договорилась с дочкой, чтобы не попадалась на провокации. Она слово сдержала — а они нет. Опять пришли, сломали вишню во дворе — пикник затеяли, дров не нашли. После этого я решила ограничить её общение с детьми золовки. — Ты даже внучке не позволяешь к нам приходить? Мы же родня, — возмущается свекровь. — Нет, такие друзья нам не нужны. — Воспитывай так, чтобы она умела быть лидером, а не ведомой — тогда не будет бед, — говорит Анна. Я не стала отвечать. Мне за воспитание дочери не стыдно — думать об этом должна Анна. У моей девочки друзей хватает, внимания ей не не хватает. Думаю, я поступаю правильно.

Без рубрики

Автор Perfect WorldВремя чтения 3 мин.Просмотры 7Опубликовано 29.12.2025

Дети моей золовки сводят меня с ума. Я не хочу, чтобы моя дочь с ними общалась.

Я уважаю тебя и твою дочь, сказала я свекрови, но пусть твои внуки не приходят ко мне домой, когда я работаю. Они ведут себя совершенно неподобающим образом, я не могу это принять.

А то, что твоя дочка целыми днями одна, тебя не тревожит? Хоть Маринины дети с ней играют, не скучает, вздохнула свекровь.

Ей одной не скучно, не переживай. Когда будет время, приглашу тебя сама. Я против, чтобы они к нам ходили, отрезала я.

А что они тебе такого сделали?

Эти разговоры повторяются часто, потому что свекровь никак не может смириться с моим решением.

Дочке моей одиннадцать лет. Мы живём в пригороде. Моя золовка Марина рядом, несколько домов по соседству. У неё сын Саша, ему тринадцать, и дочка Оля, десяти лет. С моей дочкой они раньше ладили, всегда вместе, глазу не на что пожаловаться было. Но мама свекровь уверена, что Марина мать замечательная, хотя на самом деле всё совсем иначе.

Свекровь видит внуков только на праздники, ей кажется, что они ангелы. Но когда мои нервы испытываются, она ничего не замечает. Пока моя дочка тиха и послушна, дети Марины как буря, налетают на дом, всё сносят. Они воруют игрушки, недавно вынули моё портмоне из сумки, чтобы купить себе мороженое и лимонад за рубли.

Приходят без предупреждения, стали хозяевами в нашем доме. Играют, едят за нашим столом никакой стеснительности. Суп не хотят, требуют вкусного.

Я суп не буду. Дай мне денег, я сбегаю в магазин, командует Саша моей дочери.
У меня нет, растерялась моя Алена.
У твоей мамы есть, бери её сумку. Не принесёшь сам найду!

Нашёл. Нашёл рубли, ушёл. Дочка моя так ничего и не увидела потому что не взяла сама. Когда я позвонила Марине, услышала в ответ упрёк мол, зачем деньги так оставлять, где их найдёт кто угодно.

Марина, это мой дом. Твой сын роется в чужих вещах поговори с ним. У нас в семье не принято брать чужое, я этого не приемлю, жёстко сказала я ей.

Марина обиделась, минут через десять отошла. Пока я на каникулах, её дети снова тут как тут. Я за всеми слежу, ничего не случается. Пока вдруг не приходит участковый вызывает мою Аленку на беседу. Оказывается, Саша что-то украл в сельпо, а моя дочка была при этом.

Да всё в порядке, зачем ты такой шум поднимаешь! муж Марины отмахнулся.

После этого я попросила мужа поговорить с сестрой. Он выслушал. Племянники пообещали вести себя хорошо, Марина пообещала следить за ними. Но, как всегда, ничего не изменилось.

Я договорилась с Аленой, что она сама не будет поддаваться на их уговоры. Она держит слово, а вот они нет. Недавно опять нагрянули, срубили у нас в саду вишню хотели устроить пикник, не нашли дров. После этого я окончательно решила, что не позволю дочке с ними общаться.

Ты даже внучке не позволишь к нам приходить? Всё-таки семья, обижалась свекровь.
Нет, такие друзья нам ни к чему.
Научи свою правильно воспитывать, чтобы вести могла, а не слушаться чужих, вот и не будет проблем, ехидничала Марина.
Я и отвечать не стала. Мне не стыдно за Алену, пусть Марина думает о своих. Дочери и так хватает друзей, без внимания она не страдает. Думаю, я сделала правильный выбор.

Les souhaits de Papa deviennent de plus en plus étranges : j’ai l’impression qu’il ne veut tout simplement plus fêter son anniversaire avec la famille. Chaque année, l’envie de célébrer mon anniversaire s’amenuise. Un jour, on se rend compte qu’on ne devient pas adulte, mais qu’on vieillit, et que la fête et les invités représentent une dépense inutile. Plus le temps passe, moins je suis sociable : pour mon anniversaire, un coup de fil de mes parents, un bouquet de mon mari, et des dessins de mes filles me suffisent amplement. Mais pour mon père, c’est tout le contraire. À soixante-sept ans, bientôt soixante-huit, il ne souhaite plus célébrer son anniversaire comme il le faisait depuis vingt ans – entouré de la famille. Il a des amis dans le quartier, avec qui il aime boire un verre et discuter affaires, et il ne veut plus que ses enfants et petits-enfants viennent chez lui. Au début de ce changement de comportement, ses souhaits portaient sur des cadeaux spécifiques, de l’argent ou certains objets. En général, nous faisions en sorte de les satisfaire, mais ma cousine n’a pas beaucoup de moyens, si bien qu’elle offre rarement quelque chose de significatif ou d’argent et Papa l’a déjà mise mal à l’aise en exigeant des choses irréalistes. Même lorsque certains invités préviennent qu’ils ne viendront pas, Papa exige toujours que les petits-enfants restent à la maison, avec une baby-sitter ou seuls, sous prétexte qu’il est vieux, qu’il a mal à la tête et ne supporte pas le bruit. Et le fait qu’il voie très peu ses petits-enfants lui importe peu. Le rejet de mon père envers les enfants est douloureux pour mon mari. Lui-même ne veut plus venir, et je ne vois pas l’intérêt d’engager quelqu’un pour venir manger du gâteau. C’est peut-être stupide, mais si mon père inventait tout ça uniquement parce qu’il n’a aucune envie de nous voir tous ensemble ? Si personne ne vient, il laissera Maman seule et partira fêter ailleurs avec ses amis, et finalement nous serons un poids pour lui le jour de son anniversaire.

J’ai trompé mon mari une fois. Il ne le sait pas. Et je ne peux pas m’empêcher d’y penser. 11:04 10.10.25 J’ai trompé mon mari une fois. Il ne le sait pas. Et je ne peux pas m’empêcher d’y penser. La première fois que j’ai prononcé ces mots à voix haute, c’était dans ma voiture, arrêtée au feu rouge. Mes lèvres tremblaient, comme si je parlais à un policier plutôt qu’à mon propre reflet dans le miroir. La pluie frappait le pare-brise avec un rythme qui me rappelait cette soirée-là — et j’ai soudain compris que la mémoire a une odeur, une température, et une heure sur le téléphone que l’on ne peut pas remonter. ––––– PUBLICITÉ ––––– –––––––––– Ce n’était pas une histoire comme dans les films. Il n’y avait pas de musique, pas de déclarations dramatiques. Il y avait un hôtel après une formation, un dîner trop tardif, des rires trop près de l’oreille. Il était assis en face de moi et me regardait comme personne ne m’avait regardée depuis longtemps : pas comme une collègue, une mère, ou quelqu’un qui «gère tout». Juste comme une femme. Simplement, attentivement, sans hâte. Le sentiment d’être vue s’est emparé de moi comme une chaleur après le froid. Je suis retournée dans ma chambre, j’ai fermé la porte, j’ai posé mon front contre la fenêtre froide et j’ai appelé mon mari. Je lui ai dit que tout allait bien, que la formation était épuisante, que je revenais demain. Il a répondu d’une voix lasse : «Dors, chérie.» C’était comme une fissure dans la glace — si petite qu’elle était presque invisible, et pourtant soudainement, l’eau s’est formée sous mes pieds. Puis il y a eu le son d’un message. «Es-tu là ?» — avait écrit cet homme. «Je ne devrais pas» — ai-je répondu. Le reste a été écrit par le silence du couloir. ––––– PUBLICITÉ ––––– –––––––––– Cela n’est arrivé qu’une fois. Exactement une fois. Et pourtant, dans ma tête, cela persiste jusqu’à aujourd’hui — comme une fenêtre laissée ouverte par laquelle entre un air d’odeur inconnue. Je ne suis pas retournée vers cet homme. Je n’ai pas écrit. Je n’ai pas appelé. J’ai effacé la discussion. J’ai jeté le reçu. J’ai changé de crème hydratante car son parfum se mélangeait à cette soirée-là. Et pourtant, le matin, quand je fais bouillir de l’eau, j’entends parfois ce rire dans mon oreille. Je ne veux pas me donner d’excuses. Je sais ce que j’ai fait. Et je sais aussi que cela ne m’est pas tombé du ciel comme une météorite. J’ai pleuré sans raison pour des disputes sur des broutilles. Je dînais à une table où le silence pesait plus que la honte. Mon mari était là, mais comme derrière un écran : bon, responsable, prévisible. Nos conversations étaient devenues une liste de tâches, une facture à payer, un calendrier de vaccinations. Je n’oublierai jamais le jour où il a demandé : «As-tu besoin de quelque chose ?» — et j’ai pensé : «Oui, de moi.» Je ne savais pas le dire à ce moment-là. Il ne savait pas poser la question une seconde fois. Je suis rentrée de la formation et j’ai franchi le seuil de ma maison comme une voleuse de ma propre vie. Les enfants dormaient, j’ai laissé mon sac dans la cuisine, j’ai lavé mes mains dans la salle de bain jusqu’à ce que ma peau devienne rouge. Ensuite, quelque chose s’est produit, que je n’avais pas prévu : j’ai commencé à devenir meilleure. ––––– PUBLICITÉ ––––– –––––––––– Oui, cela semble cynique. Et pourtant, durant les jours suivants, j’étais attentive, réceptive, présente. Je cuisinais le plat préféré de mon mari, je mettais mon téléphone à l’envers, je me rapprochais de lui. Comme si je voulais panser cette nuit-là avec des gestes pour coller l’avenir à la table. Sauf que parallèlement, une deuxième moi grandissait — celle qui se regardait dans le miroir et chuchotait : «Dis la vérité.» Pas comme une demande de punition, plutôt comme une demande de réalisation. Je me suis surprise plusieurs fois à pratiquer dans ma tête des phrases comme : «Je dois te dire quelque chose», «Ce n’était pas de l’amour», «Je ne sais pas pourquoi». Je les traînais dans la maison comme une casserole brûlante, sans endroit où la poser. Parfois, je pense que la trahison commence bien avant le couloir de l’hôtel. Elle commence avec des questions sans réponse, avec un silence qui doit maintenir la paix sainte, avec des blagues qui embrouillent les yeux. La nôtre a probablement commencé lorsque j’ai arrêté de dire que j’avais peur, et que j’ai commencé à dire que «tout allait bien». Ou quand il a cessé de voir la différence entre «je suis fatiguée» et «je suis seule». ––––– PUBLICITÉ ––––– –––––––––– Est-ce que je l’aime ? Oui. Ce mot n’a pas changé depuis cette nuit-là. Je l’aime pour sa patience à monter des meubles, pour la façon dont il souffle sur son thé avant de me tendre la tasse, pour ses chaussettes amusantes à rayures. Et en même temps, je ne peux pas m’empêcher de penser que j’ai blessé quelqu’un de vraiment bon. Le sentiment de culpabilité n’est pas un marteau, c’est de l’eau. Cela ronge les rives invisibles. «Dis-lui» — j’entends une voix en moi. «Ne dis rien» — répond une autre. La première parle d’honnêteté, la seconde de responsabilité. L’une veut se décharger, l’autre ne veut pas lancer de pierre. La trahison a aussi sa propre mathématique : une confession, deux cœurs brisés, trois regards d’enfants qui verront toujours en lui quelqu’un de trompé. Un jour, je me suis assise avec une feuille pour faire une liste des «pour» et des «contre». J’en suis venue à la conclusion que les listes concernant le cœur sont comme des recettes sans ingrédients — il y a un plan, et pourtant, rien ne sort. Il y a eu un moment où j’ai presque tout dit. Un soir d’été, sur le balcon, la lumière de la cuisine voisine. Il parlait de travail, et je sentais que j’allais craquer. J’ai plutôt dit : «Notre relation me manque.» — «Mais nous sommes là» — a-t-il répondu doucement. — «Nous sommes juste à côté l’un de l’autre» — ai-je expliqué. — «Et je veux être avec toi.» — «Alors viens» — a-t-il répondu et m’a pris dans ses bras dans ce doux, familial, silence. Je respirais son odeur et je pensais : «Est-ce qu’une confession guérirait quoi que ce soit maintenant ? Ou est-ce que cela ne changerait que la couleur de cette proximité en un ton plus sombre ?» ––––– PUBLICITÉ ––––– –––––––––– Depuis lors, j’ai commencé à faire une chose que je n’avais pas faite depuis des années : parler. Pas de trahison. De moi. Au lieu de «je ne vais pas bien» — «je me sens triste». Au lieu de «comme tu veux» — «je veux ceci et cela». Au lieu de «ça va» — «j’ai besoin de ça de ta part». Au début, il a tâtonné, comme si quelqu’un avait mélangé les touches du piano. Puis il a commencé à suivre le rythme. Nous avons acheté de nouvelles chaises (les anciennes grinçaient toujours), nous avons commencé à sortir dîner le vendredi et à revenir à pied le dimanche pour discuter. Des gestes ordinaires. Mais ce sont eux qui tiennent le pont. Parfois, je pense à cet homme. Pas comme à «celui de mieux» — plutôt comme à un signal. Il est arrivé parce que j’avais oublié de m’écouter, et mon mari avait oublié de m’appeler. Penser à lui est comme se souvenir d’une chute sur la glace : tu te souviens de l’impact plus que de la douleur. Je ne veux pas revenir à cette nuit-là. Je ne veux pas l’utiliser comme excuse pour ne pas me regarder en face. Est-ce que je vais lui dire ? Pas aujourd’hui. Je le dirais si cela pourrait construire quelque chose. Aujourd’hui, j’ai l’impression que ce serait une opération effectuée pour le soulagement du chirurgien, pas pour la santé du patient. Toutefois, le silence ne peut pas être une couverture confortable. Le silence est un engagement à travailler. Si je choisis de ne pas parler, je dois choisir «être». Chaque jour. ––––– PUBLICITÉ ––––– –––––––––– Il y a quelques jours, nous étions dans la cuisine, les enfants ont envoyé une photo de leur voyage. Il a demandé : — As-tu déjà pensé à ce que ce serait si nous arrêtions d’essayer ? — J’ai souri de manière ironique. — Ça, ça a déjà été. — Il a hoché la tête. — Je ne veux pas y retourner. — Moi non plus — ai-je répondu. — Et j’ai encore une demande. Si tu vois que je m’échappe dans l’humour, demande-moi encore une fois. — Et si je fais semblant que «rien ne s’est passé» ? — a-t-il demandé. — Je demanderai une seconde fois. Je sais comment cette histoire sonne : il n’y a pas de feux d’artifice, pas de jugements, pas de catharsis dans l’escalier. Il y a une cuisine, des chaises, des regards par-dessus l’épaule et une respiration qui se synchronise après des années. Il y a une nuit qui ne disparaît pas, et des centaines de jours qui peuvent réparer quelque chose si l’on ne se ment pas sur soi-même, même à demi-mot. «J’ai trompé mon mari une fois. Il ne le sait pas.» — cette phrase existe encore. Mais juste après, j’ajoute une deuxième : «Je ne veux plus jamais me trahir.» Parce que cette fois-là a commencé par la trahison de moi-même — de mes mots, de mes désirs, de mes questions. Je ne peux pas revenir sur cette nuit. Je peux choisir ce que je ferai avec cette connaissance demain à huit heures du matin, quand il faudra sortir les tasses du lave-vaisselle et demander : «Comment te sens-tu vraiment ?» Et peut-être que c’est tout ce que je sais dire honnêtement aujourd’hui : que la fidélité est souvent une décision pour chaque matin suivant, et non une médaille pour hier. Et la question qui persiste en moi n’est pas «confesser ou non», mais : est-ce qu’il faut plus de courage pour nettoyer les papiers, ou pour porter loyalement mon silence et ne pas cesser de faire de la place pour deux à la même table ?

Дети моей золовки выводят меня из себя. Я не хочу, чтобы моя дочь с ними общалась. — Я уважаю вас и вашу дочь, но не желаю, чтобы ваши дети приходили ко мне, когда я работаю. Их поведение для меня неприемлемо, — сказала я своей свекрови. — А то, что твоя дочь весь день одна дома, тебя не смущает? По крайней мере, дети Ани с ней играют — не скучает, — оправдывалась свекровь. — Моей дочери не бывает скучно одной, не переживайте. Когда будет время, сами к вам придём. Всё равно я против, — ответила я. — А что они тебе плохого сделали? Такой разговор я слышу часто, потому что моя свекровь не может смириться с моим решением. Моей дочери 11 лет. Мы живём в Подмосковье. Золовка рядом, у неё двое детей: сын 13 лет и дочка 10 лет. Раньше они хорошо ладили с моей дочерью, я всегда за ними следила и ничего особенного не замечала. Свекровь уверена: её дочь Аня замечательно воспитала детей. Но всё совсем не так. Свекровь видит внуков только в праздники, настоящей картины не видит. Моя дочь тихая и послушная, а дети золовки — настоящее стихийное бедствие. Краду́т игрушки, недавно даже из моей сумки взяли кошелёк — купили мороженое и лимонад. Приходят без спроса, хозяйничают в нашем доме, едят, просят чего-то вкусненького — ни капли не стесняются. — Я суп не буду. Дай денег, сама в магазин схожу, — сын золовки говорит дочери. — У меня нет, — отвечает растерянная дочь. — У твоей мамы есть, возьми из сумки. Не принесёшь — сам найду. Он и нашёл. Взял деньги из моей сумки и ушёл. Моя дочь ничего не взяла — деньги ей не достались. Позвонила золовке — она мне претензии: нечего деньги на виду оставлять. — Аня, это мой дом. Твой сын рылся в моих вещах — поговори с ним. У нас не принято брать чужое, и я не позволю твоим детям так себя вести, — ответила я. Аня обиделась, но потом отошла. Когда я была в отпуске, её дети часто приходили к нам, я всё контролировала — всё спокойно. Но тут из полиции пришёл участковый пригласить мою дочь для объяснений: сын золовки украл что-то в магазине, а моя дочь была с ним. — Ну ничего страшного, зачем устраивать скандал? — отреагировал муж золовки. После этого я попросила мужа поговорить с сестрой. В общем, пообещали, что дети будут вести себя лучше, следить за ними будут. Но, увы! Я договорилась с дочерью, чтобы она не поддавалась на провокации. Она обещание сдержала, а вот они — нет. В этот раз дети залезли на вишню, сломали ветки: хотели пикник, а дров для костра не нашли. После этого я решила ограничить их общение. — Ты что, даже внучке не разрешаешь к нам в гости? Они же родственники, — жалуется свекровь. — Нет, такие друзья ей не нужны. — Воспитай так, чтобы умела командовать, а не следовать за другими — тогда проблем не будет, — парировала Аня. Я промолчала. В воспитании дочери мне нечего стыдиться, а вот Ане нужно задуматься. У дочери достаточно друзей, она не страдает без внимания. Я считаю, что приняла правильное решение.