Опека на расстоянии
Наталья Соколова стояла у окна своей однокомнатки в Новосибирске и наблюдала, как редкие «Газели» пробегали по заснеженной улице. Стекло её окна покрыто тонкими царапинами, а свет фонаря растекался мутным пятном. Внизу в пуховике шла женщина, держа за руку мальчика, который упирался в сугроб и тянулся к нему. Наталья отвела взгляд; её телефон на тумбочке показывал черный экран.
На кухне тикали часы, у батареи сушились джинсы. Она вернулась к столу, где лежала тонкая папка: свидетельство о рождении сына, копия свидетельства о разводе, несколько справок. На верхнем листе заявление в отдел полиции её почерк выглядел чужим и неаккуратным.
Две недели назад она сама посадила Сергея в поезд. Бывший муж, Андрей Михайлович, стоял на перроне, размахивая рукой, а рядом его мать суетилась с термосом и пакетом пельменей. Тогда всё казалось простым: неделя каникул у отца, новая школа в их городе, а сама Наталья смогла бы отоспаться и наконец разобрать шкаф.
Она помнила, как Сергей прижимался к стеклу вагона и показывал два пальца: «Две недели, мам!». Наталья кивнула, улыбнулась, хотя в горле уже держалась кочка. Андрей уверял, что купил обратный билет и всё под контролем. «Не накручивай себя, Наташа, он же не в тайгу едет», подначил он, забирая у неё чемодан сына.
День отъезда совпал с её тридцать четвёртым днём рождения. Вечером она купила себе крошечный торт, задул свечу и загадала, чтобы у Сергея всё было в порядке. Потом долго сидела в тишине, слушая, как в соседней квартире ктото передвигает мебель.
Через неделю Андрей позвонил и сообщил, что Сергей простыл, врач посоветовал не ехать. «Ничего страшного, ещё неделя побудет, ты же не против?», быстро сказал он, будто уже оправдывался. Наталья сжала трубку, вспомнила, как сын тяжело переносит дорогу, как у него поднимается температура от нервов, и согласилась, что пусть доцелится.
Еще через неделю Андрей исчез. Сначала он не отвечал на звонки, потом коротко написал в мессенджере: «Не могу сейчас говорить, потом». «Когда потом?», набирала она, стирала, набирала снова. Ответа не было.
Наталья начала звонить сыну. Сначала он ответил тихо, будто в комнате ктото слушает. «Мам, всё нормально, мы в парк ходили, папа мне машинку купил». Она спросила про школу, про уроки. «Бабушка помогает, не переживай». Когда спросила, когда он вернётся, Серёжа замолчал, а потом сказал: «Папа говорит, что мы ещё побудем. Он работу нашёл, тут лучше». Эта фраза «тут лучше» застряла у неё в голове, как кость. Он назвал городобластной центр в тысяче километров от их дома, а потом связь оборвалась.
С тех пор её жизнь сузилась до одной задачи вернуть сына. Всё остальное: работа бухгалтером в небольшой строительной фирме, походы в магазин, разговоры с соседкой в лифте стали фоном, как шум телевизора в чужой квартире.
В отдел полиции она пришла с дрожью в коленях. Коридор пах ароматом дешёвой жидкостиосвежителя и бумагой. На стене висел плакат с выцветшими листовками. Молодой дежурный, взглянув на её заявление, позвал старшего. Тот, мужчина с уставшим лицом, прочитал, вздохнул и спросил:
У вас есть соглашение о порядке общения с ребёнком?
Нет, призналась она. Мы договаривались устно. Ребёнок зарегистрирован на меня, жил у меня. Он должен был вернуться.
Пишите заявление о неисполнении решения суда, если оно есть. Если нет о самоуправстве. Это гражданскоправовой спор, вам придётся идти в суд, чтобы определить место жительства ребёнка.
Он говорил ровно, без злобы, но и без особого участия. Наталья кивала, хотя в голове шумело. Ей казалось, что всё должно быть проще: мать, ребёнок, который жил с ней, ктото забрал его и не отдаёт.
Вечером она позвонила сестре Татьяне, живущей в другом районе с мужем и двумя детьми. Татьяна, как всегда, казалась более устроенной.
Может, он действительно обосновался там, осторожно сказала Татьяна. Работа, садик, школа. Подумай, что будет лучше для Сергея.
Ему лучше со мной, ответила Наталья, чувствуя, как в груди поднимается волна. Он даже вещей своих не забрал. У него здесь врач, школа, друзья. Он боится темноты, помнишь? А там я даже не знаю, где они живут.
Сестра вздохнула, пауза висела между ними. Поддержки не было.
На работе начальник вызвал её, когда она опять опоздала после многофункционального центра.
Наталья Ивановна, вы хороший специалист, но я не могу закрывать глаза, сложил руки на столе. У вас личные проблемы, я понимаю. Но отчёты сами себя не сделают.
Она покраснела, хотела объяснить, что сын в чужом городе, каждый пропущенный звонок стоит ей чегото важного, но слова застряли. Кивнула и сказала, что постарается.
По совету коллеги она нашла юриста в маленькой конторе на первом этаже жилого дома. На двери табличка с выцветшими буквами, внутри пахло кофе. Мужчина лет сорока, с редеющими волосами и внимательными глазами, выслушал её, задавал уточняющие вопросы.
То есть официального решения суда о месте жительства ребёнка нет? переспросил он.
Нет. Мы развелись через ЗАГС без споров. Он сказал, что ребёнок остаётся со мной.
Регистрация ребёнка у вас, уточнил юрист, просматривая документы. Плюс, но отец тоже родитель, у него равные права. Сейчас он фактически удерживает ребёнка. Мы можем подать иск об определении места жительства, параллельно заявление в опеку.
Сколько это запнулась Наталья. Сколько займет?
Пятьшесть месяцев, может, больше, пожал плечами юрист. Зависит от загруженности суда, экспертиз. Нужно запастись терпением.
Слово «терпение» прозвучало почти насмешливо. Она представила пустую кровать сына, его тетрадки на полке. Посчитала, сколько сможет отложить, если перестанет покупать себе чтото, кроме необходимого.
Иск был подан. Наталья несколько раз ходила в орган опеки по месту своей регистрации. В кабинете стояли искусственные цветы, женщина с короткой стрижкой, представившаяся специалистом по делам несовершеннолетних, задавала вопросы, заполняла бланки.
Ребёнок с какого возраста живёт с вами?
С рождения. Андрей тогда работал вахтами, редко бывал дома.
Условия проживания? подняла глаза женщина.
Наталья перечисляла: отдельная кровать, стол, полка для игрушек, педиатр рядом. Специалист сказала, что им нужен осмотр ребёнка.
Мы составим акт обследования, сказала она. Но нам нужно увидеть ребёнка. Сейчас он живёт в другом регионе?
Да. У отца, он не даёт точный адрес.
Женщина нахмурилась.
Напишите заявление. Мы направим запрос в опеку по предполагаемому месту. Но вы понимаете, это не быстро.
Наталья понимала, что каждый день без сына растягивается и ломает её привычную жизнь. Плохой сон, мысли о шуршании пакетов в соседней комнате, о том, как Сергей роется в ящике с лего. Иногда Андрей выходил на связь короткими звонками.
Оля, успокойся. Ребёнок со мной, ему хорошо. Тут школа лучше, кружки, секции. У тебя работа, ты вечно занята. Я могу ему больше дать.
Ты забрал его без моего согласия, говорила она, стараясь держать голос ровным. Он должен жить со мной. Мы можем договариваться о каникулах, но не так.
Ты сама посадила его в поезд, напоминал Андрей. У тебя нет доказательств, что я его похитил. Суд разберётся.
Слова «похитил» он произнёс с усмешкой, словно это шутка. Для Натальи это было реальность.
Она села в поезд в ночной рейс, с маленьким рюкзаком и пакетом документов. Утром, выйдя на перрон в Томске, её встретили серые девятиэтажки и облупленная остановка. Адрес выяснился после запроса юриста. Дом на окраине, во дворе машины, детская площадка завалена снегом. Она постояла у двери, пальцы дрожали, нажала звонок. За дверью появился Андрей, усталый, но настороженный.
Что ты здесь делает? спросил он, не приглашая её войти.
Хочу увидеть сына, сказала Наталья. Я мать.
Он постороной неохотно отодвинул дверь. В прихожей пахло жареной картошкой, на табуретке стояли детские ботинки, рядом машинка. Сергей выбежал из комнаты в футболке и штанах, увидел её и замер, потом бросился к ней, обнял её шею. Наталья прижала его к себе, вдохнула его запах.
Мам, ты приехала! запаливал он, перескакивая с темы на тему. У нас школа рядом, папа мне конструктор купил, а ещё мы на каток ходили.
Она кивала, гладила его спину, поймала взгляд Андрея в нём было чтото вроде вызова.
Пойдём на кухню, поговорим, сказал он.
Кухня была тесной, на столе стояла сковорода, тарелки с недоеденной едой. Андрей налил себе чай, ей не предложил.
Оля, ты понимаешь, что таскать ребёнка тудасюда это не жизнь? начал он. Тут у него всё. Я работу нашёл, нормальную. Мать рядом, помогает. У тебя что? Комната в старой квартире, вечная экономия.
У меня дом, где он вырос, отвечала она. Его вещи, его друзья, врач, который знает его с рождения. И я. Я не отказывалась от ребёнка.
Я тоже не отказываюсь, пожал он плечами. Просто считаю, что так лучше. Суд разберётся.
Она посмотрела на сына, который сидел, увлечённо собирая детали, бросая взгляды в их сторону. В его глазах было напряжение, которое она раньше не замечала.
Ты настраиваешь его против меня? спросила она тихо.
Не переводи стрелки, отмахнулся Андрей. Я говорю правду. Ты сама знаешь, как тебе тяжело одной. А тут отец, бабушка, устойчивость.
Слово «устойчивость» ушибло её. Она знала, как трудно платить ипотеку, как считает каждую копейку. Но также знала, как Сергей засыпает, держась за её руку, как ищет её взгляд, когда боится.
Вечером она уехала в дешёвый отель, где жёсткая кровать скрипела под телевизором. Сидела в темноте, слушая чужие разговоры за стеной, перебирая в голове цифры: цены билетов, сроки каникул, график работы. Жизнь теперь делилась на «до» и «после» этого решения.
Судебное заседание назначили через три месяца. За это время она дважды ездила к сыну, один раз Андрей не пустил её, ссылаясь на температуру мальчика. Другой раз они гуляли втроём, и Сергей, крепко сжимая её руку, шептал: «Мам, хочу к тебе, но папа говорит, что ты меня заберёшь, а он меня больше не увидит». Эти слова резали её.
В день суда она проснулась рано, свет ещё был слабым. Села за стол, приготовила чай, но не смогла его выпить. На стуле висел её строгий костюм. Юрист встретил её у входа в здание суда высотное серое здание, где люди с папками, курящие, говорящие по телефону. Внутри пахло краской и влажными перчатками. На нужном этаже они сели на скамейку.
Вы готовы? спросил юрист.
А можно быть готовой к такому? ответила она, не отводя взгляд от двери.
Зал открылся через десять минут. Судья женщина средних лет с собранными волосами листала дело. Слева сидела представитель опеки, справа Андрей с адвокатом. Наталья почувствовала, как сжимается горло.
Судья зачитывала суть иска, уточняла данные, без эмоций. Её спрашивали о доходах, графике работы, о том, кто помогает с ребёнком. Она честно говорила, что живёт одна, иногда выручает сестра, на работе можно взять отпуск без оплаты.
Андрей уверенно рассказывал о новой работе, о том, что его мать на пенсии и может постоянно быть с внуком, о школе и секциях. Его адвокат подчёркивал, что ребёнок уже несколько месяцев живёт с отцом, а менять обстановку стресс.
Представитель опеки зачитывала акт обследования её квартиры: условия удовлетворительные, есть место для сна и учёбы, мать проявляет интерес. Затем зачитали ответ из опеки о месте жительства Андрея тоже соответствие нормам.
Ребёнок с кем хотел бы проживать? спросила судья, глядя в бумаги.
Наталья дрожала. Она вспомнила беседу с Сергеем, которой тогда не было рядом. Представитель опеки прочитала: ребёнок привязан к обоим родителям, любит и маму, и папу, но боится, что один из родителей исчезнет из его жизни. Эти слова заставили её глаза наполняться слёзами.
Судья задала дополнительные вопросы. Наталья говорила спокойно, не обвиняя Андрея, хотя внутри всё кипело. Она понимала, что резкое слово может ей навредить.
Вы готовы обеспечить общение ребёнка с отцом, если место жительства будет определено с вами? спросила судья.
Да, ответила Наталья. Я не собираюсь лишать сына отца. Готова к разумному графику: каникулы, выходные, видеосвязь.
А вы? обратилась к Андрею.
Он слегка замялся, потом сказал, что тоже готов, но отметил большое расстояние и тяжёлую дорогу для ребёнка.
Суд ушёл в совещательную комнату. В зале стало тихо. Юрист шепотом объяснял варианты, она кивала, но не слышала слов. Когда судья вернулась, сердце её стучало так громко, что, казалось, его слышат все. Она слушала решение, пока слова не стали ясными.
«руководствуясь интересами ребёнка»
«учитывая привязанность к обоим родителям»
«определить место жительства ребёнка с матерью»
Потом шло: «установить порядок общения с отцом: выезды к отцу в школьные каникулы, а также каждые вторые выходные месяца,Сергей, обняв маму, улыбнулся и сказал, что теперь его жизнь будет чуть меньше как шахматная доска, а чуть больше как уютный дом, где есть место и для мамы, и для папы.
