Наталья переставила кастрюлю ближе к себе и лениво помешивала соус, бросая недовольный взгляд туда, где на подоконнике беспрестанно мигал телефон. Чат 6 «Б» разгорался вновь, как угли в камине на даче.
Мама, у нас завтра биология. Не забудь, раздался из комнаты хрипловатый голос Егора.
Что не забыть? Наталья перекрикнула булькающую сковороду.
Микроскопы! Учитель сказала: у кого есть, принесите. А у нас ведь нет Егор высунулся с кухни худой, лохматый, весь на нервах.
Нет так нет. Что нам, лабораторию в квартире устраивать? Наталья попыталась ответить ровно, хотя в тоне прозвучало уже тревожное оправдание.
Егор пожал плечами и отправился обратно. Наталья выключила плиту и, уже не выдержав, взяла телефон сотни новых сообщений. Пролистала вверх: опять спорят не то о дежурстве, не то о какой-то новой затее. Длинное сообщение от Веры, потом резкий комментарий от Андрея, снова голосовые Веры.
Вера появилась в их классе три года назад, когда привела сына из престижного лицея. Говорливая, деятельная, с любым вопросом на передовой. Сначала Наталья даже радовалась: подарки, экскурсии, скидки всё Вера организует. Но позже стало ясно: Вера не выносит возражений. Она делила людей на «инициативных» и «балласт».
Андрей был её к полной противоположностью. Маленький, невзрачный, с вечно напряжённым лицом. Отец близнецов и прирождённый спорщик если писал в чат, то начинался длинный бой по пунктам, статьям и ссылкам на какие-то сомнительные законы.
Всё начиналось с мелочей. Вера требует сдать рубли на новые шторы; Андрей требует подробную смету мол, куда ваши деньги уходят. Андрей жалуется на обилие домашних заданий; Вера резко отрезает меньше телефон не выпускали бы из рук! Наталья старалась всегда отмалчиваться её устраивало быть невидимой в чате.
Но сегодня, по всему видно, скандал перерос в настоящую бурю.
Она поставила тарелки на стол, позвала Егора есть, и одним глазом продолжала читать. Перепалка разгорелась из-за невинного объявления классной: Уважаемые родители, с понедельника дети носят сменку. Новые правила. Несколько мгновений куча смайликов, поняла, и тут Вера: Может, давайте уже купим шкафчики, как у 6 «А», а не будем одежду по пакетикам таскать? Андрей: А деньги у всех найдутся? Вера взрывается: Вас опять не устраивает ни одно удобство для детей! Или вам все равно, в каких условиях учатся?
Наталья машинально цыкнула на Егора, чтобы отложил планшет, но сама не выпускала телефон из рук.
Мам, что там? Егор заметил её взгляд.
Взрослые спорят угрюмо буркнула Наталья, в душе ощущая абсурд: взрослые люди, а ведут себя хуже учеников.
После ужина загрузила посудомойку, вытерла стол и снова вернулась к чату. Спор уже про безответственных родителей, навязывание расходов. Поддержка делилась на лагеря. Одни вписались за Веру, другие за Андрея. Ктото требовал прекратить базар.
В томительном напряжении Наталья вспомнила, как неделю назад Вера звонила ей сама: Наташа, ну что, ты же нормальный человек, за шкафчики? Наталья промямлила что-то нейтральное она не хотела выбирать стороны. Ей не нравилось, что приходится влезать в конфликт.
Теперь в чате Вера писала: Если кому тяжело, сдавать не надо, но зачем всех тормозить? Андрей: Ничего вы не поняли! Это не элитный клуб, а простая школа!
Палец Натальи завис над клавиатурой. Вмешаться? Или наскочит ещё сильнее? В ушах эхом прозвучало, как недавно Егор заметил: Учительница каждый раз злится после ваших разборок в чате весь класс страдает. Стало стыдно.
Она медленно набрала: Давайте не превращать тему шкафчиков в битву за справедливость. У всех разное положение, попробуем подумать вместе, а не искать виноватых? Добавила смайлик с поднятой рукой неуверенное желание смягчить градус.
Но как только отправила поняла, что сделала хуже. Смайлик, казалось, только усугубил лёгкая ирония среди злости.
Ответили быстро. Вера: Спасибо, Наташа, поддерживаю! Андрей: Явно поддерживаете тех, кто нас раздавить хочет? Всё равно каждый увидел в её словах то, что хотел видеть.
Имя Натальи полетело по чату, как флаг на ветру. Тут же появились скрины: Вот, сама Наталья устала от Андрея. А вы не думаете, что большинство это не те, кто громче всех? поддел Андрей.
Вечер, который она мечтала провести за детективом, обернулся отслеживанием виртуальной перепалки. Егор, хлопнув дверью, ушёл к себе.
Опять ты в телефоне! кинул он на прощание.
Ближе к девяти пришло сообщение Татьяны Сергеевны: Коллеги, заканчиваем на сегодня. Завтра всё обсудим спокойно. Без перехода на личности. Чат умолк, но обида в воздухе повисла тяжёлой гарью.
Еле уснув, Наталья чувствовала себя разорванной посредине комнаты, где все орут, а её имя бросают туда-сюда, словно мяч. Утром всё началось заново. Вера кинула скриншот прошлогоднего сообщения Андрея, где он язвил про поборы; Андрей крикнул скриншотом, где Вера называла половину класса пассивными. К спору подключалась уже мама чьей-то Ани, обиженная ещё на осенние слова о невоспитанности.
К десяти утра Наталья бездумно перечёркивала цифры в ведомости квартального отчёта, а мысли крутились вокруг чата. Телефон вибрировал в ящике стола, как разряд молнии в грозовую ночь.
Коллега подсмотрела через перегородку:
Опять школа баламутит?
Наталья мрачно кивнула, не желая вдаваться в пояснения. Как объяснишь, что из-за того, что в чате пишут вот даже Наталья считает, тебе не по себе весь день?
В обед позвонила Татьяна Сергеевна:
Наталья, простите, что тревожу. Вы могли бы сегодня подойти в школу после уроков? Директор просит нескольких родителей пояснить, что на самом деле происходит. Ваше сообщение здесь стало, скажем так, поворотным моментом.
У Натальи перехватило дыхание.
Сегодня В два тридцать? Я подойду, выдавила она.
Мелькнула мысль о недоделанном отчёте, о грозном начальнике. Но не прийти значило оставить скандал на самотёк а разговоры о юридической оценке уже ползли по ленте чата.
В самой школе пахло тёплой капустой и пропитанными мартовской слякотью куртками. В коридорах толкотня, смех, тяжелый гам. Татьяна Сергеевна кивком отвела Наталью к директору сухой женщине в очках с короткой стрижкой.
В кабинете сидели уже Вера в ярком кашемировом пальто, Андрей в старом пиджаке, угрюмо ковыряя папку с бумагами.
Уважаемые коллеги, начала директор, складывая руки на столе, ситуация тревожная. Есть ваша переписка, есть ваши письма директору обоих. Везде фигурирует имя Натальи. Я хочу, чтобы мы без нападки спокойно обсудили, что дальше делать.
Вера первой выпрямилась, голос чуть дрожал:
Я себя чувствую загнанной. Каждый раз обвиняют в том, что я богатая, навязываю идеалы. Я из обычной семьи, и знаю, каково считать копейки. Но детям ведь нужны хорошие условия! И когда говорят, что деньги с неба падают, мне по-настоящему больно. Это несправедливо так.
Андрей процедил, губы побелели:
Мне не чужды хорошие условия. Но почему решения принимают за закрытыми дверями, а потом требуют сдать без оговорок? Я с двумя детьми, мы не жируем. Даже копейка не всем по плечу. Когда слышишь, что это мелочи, чувствуешь себя никчёмным.
Наталья слушала, с каждым словом всё глубже осознавая у каждого своя уязвимость. Вера боится, что её посчитают снобом, Андрей, что его прилюдно унизят за бедность. Но суть ведь в шкафчиках.
Наталья, мягко спросила директор, Вы вчера попытались разрядить ситуацию. Как вам видится весь этот конфликт?
Щёки у Натальи налились жаром.
Мне больно видеть, что спор разрастается далеко за пределы шкафа это уже не про шкафчики. Про накопленное раздражение и страх: одним страшно, что их затопчут как молчунов, другим что обвинят в бедности. Но форма нашего общения уже неприемлема. Мы срываемся друг на друга и втягиваем детей, Наталья тряхнула головой, подыскивая слова.
Директор внимательно кивала.
Вы считаете, вы подлили масла в огонь?
Наверное, да Я хотела мира, но написала слишком обтекаемо. Каждый подтянул мои слова под своё. В будущем надо быть аккуратнее.
Вера растерянно:
Но я думала, вы меня поддержали Вы ведь за конструктив?
Я устала быть частью вражды. Мне неважно шкафчики или нет, важнее, чтобы мы перестали искать виновных среди своих.
Андрей тихо ухмыльнулся:
Легко говорить, когда всё получается
Наталья устало подняла голову:
И у меня не всё гладко, честно сказала она. Я считаю каждую тысячу, я тоже боюсь обсуждений за спиной. Но больше всего боюсь, что мой сын потом будет скрывать, в каком классе учится из-за постоянных скандалов родителей.
Долгая пауза затянулась, пока директор не сказала:
В чате нельзя ругаться ни по долгам, ни по характеру. Финансовые вопросы только в инициативной тройке родителей с классным руководителем. Основной чат только факты. Если конфликт не гаснет обсуждаете лично. Вы согласны?
Вера с опаской:
А если инициативная группа будет всегда из старых лиц?
Согласуем несколько человек, спокойно вставила Татьяна Сергеевна. Наталья, вы не против?
Сил протестовать не осталось:
Хорошо, но если обсуждение будет конструктивным, не разделкой под орех.
Андрей с трудом оторвался от папки:
За меня пусть не решают, но и во всё влезать я не могу.
Директор мягко:
Просто не оскорблять никого согласны?
Он кивнул, а вслед за ним после короткой паузы и Вера.
Наталья впервые за весь день почувствовала, что воздух потеплел.
На выходе Вера поймала Наталью у лестницы:
Я была уверена, что ты на моей стороне Прости, тяжело одной быть под прицелом.
Я тебя понимаю. Но я за класс, за Егорку и всех детей, Наталья с трудом улыбнулась.
Андрей догнал её возле раздевалки:
Простите, я не хотел выставить вас виноватой
Просто спросите меня в следующий раз, если используете мои слова, тихо ответила Наталья.
Ладно, буду меньше писать
Наталья подумала, что молчанием проблему не решить, но вслух не сказала.
Вечером директор отправила строгое сообщение: Правила. Без взаимных нападок, обсуждение расходов только инициативная группа. Конфликты сначала лично. В чате стало тише, как будто кто-то выключил звук.
Тем не менее, инициативные обсуждения длились: как быть деликатнее в формулировках, всем ли удобны суммы. Наталья теперь каждый раз спрашивала себя это я про сына или про своё раздражение поступаю?
Через неделю заказали-таки простые шкафчики нашли вариант попроще, списались о рассрочке для тех, кому трудно. Всё решено тихо, без крика.
Егор однажды вечером, нарезая хлеб:
Мама, учительница сегодня не была злая, заметил он.
А раньше какая?
Такая как будто устала от ваших родителей. А сегодня сказала: Не вмешивайтесь, ребята, в разборки взрослых.
Наталья улыбнулась, впервые за долгое время по-настоящему.
В чате иногда все ещё пробегала искра: кто-то жаловался на прогулку, кто-то на домашку, но тут же кто-то из родителей писал: Давайте без упрёков, помним про правила. Она сама старалась быть лаконичной и спокойной.
Поздно вечером как-то Вера написала лично: Спасибо, что тогда осталась. Я бы не смогла на твоём месте. Наталья долго смотрела на экран, написала: Я ради детей, ради Татьяны Сергеевны. Вера отозвалась сердцем.
Через пару дней Андрей написал: Если перейду грань выскажите мне в личку. Цирка больше не хочу. Наталья ответила: Договорились и вы, если что, мне.
Весной в школе был праздник дети готовили постановку, родители несли угощения. В зале пахло сладкой ватой и свежим линолеумом. Наталья сидела на складном стуле, слушала Егора у микрофона. В первом ряду Вера, снимает дочку на телефон; рядом, у стены, Андрей беззвучно гордится сыном.
После выступления дети набежали к столам. Вера хвалила Натальин пирог:
Скинь рецепт в чат в наш теперь уже мирный, рассмеялась она украдкой.
Лучше усталый, поправила Наталья.
В углу Андрей, жестикулируя, разговаривал с Татьяной Сергеевной:
Простите, что наши разборки до вас докатываются
Учитель устало, но искренне улыбнулась.
В груди у Натальи что-то отпустило. Она знала, что тонкая нить и завтра кто-то может вновь потянуть не туда. Но сейчас этот гул ушёл на второй план как шум уличной пробки за окном.
Егор кинулся к ней, сияя:
Мам! Я не забыл ни одной строчки!
Видела! Ты молодец.
Он обнял её и собрался было убежать, но остановился:
Мама, ты ведь не будешь больше в чате ругаться? вдруг спросил он.
Наталья вспомнила, как вчера ночью хотела вмешаться, но сдержалась: Обсудим в инициативной группе.
Я постараюсь писать только то, что нужно для класса, тихо ответила она. Не ради того, чтобы чувствовать себя правой.
Он не понял до конца, но кивнул и убежал.
Наталья посмотрела на телефон в чате пара сухих поняла, спасибо. Она не стала ничего писать. Убрала телефон в сумку, села поудобнее и позволила себе услышать только голос сына. Мир был всё такой же сложный и несовершенный, но стал хоть немного тише.
