Что, мне жалко кусков мяса для мамки?
Тебе нет, ты же не покупала и не готовила.
А мне жалко, Вова, ведь до зарплаты две недели, а в морозилке пусто.
Вова вздохнул, встал и нервно прошёлся по комнате.
Ты всё сводишь к деньгам, скучная стала, Симка, какаято мелочная. Раньше такой не была.
Симона потерла уставшие глаза и свернула таблицу расходов цифры опять не складывались.
Пятьдесят тысяч её зарплата. Сорок пять мужа. Итого девяносто пять. Казалось бы, живи и радуйся, но
Сорок тысяч каждый месяц исчезали в бездонную пасть ипотеки, ещё десять кредит за ремонт, который они так и не доделали.
В коридоре всё ещё висели провода из стен, ждут бра, на которые вечно не хватает денег.
Сим, мама звонила, донёсся из кухни голос Вовы. Говорит, автобус через час будет.
Симона тяжело вздохнула, закрыла ноутбук и поплелась к кухне.
Встретишь? спросила она, упершись плечом в косяк.
Конечно, встречу. Сим, приготовь чегонибудь домашнего
Мама жаловалась, что её желудок от магазинных продуктов шалит.
Домашнего эхом отозвалась Симона. Вов, у нас в холодильнике мышь повесилась от голода.
Родители же в прошлый вторник передали сумку, напомнил муж, отхлебывая пустой чай. Там мясо было.
Симона закусила губу.
Да, родители передали: свинина, три десятка яиц, мешок картошки, банки с соленьями. Если бы не они, Симона и Вова давно бы умерли с голода.
Её родители простые деревенские трудяги, тянули молодую семью, понимая, что ипотека в мегаполисе настоящая кабала.
А мама Вовы, Тамара Павловна, считала, что помогать должны ей.
Планировала растянуть мясо на две недели, тихо сказала Симона. Сделать фарш, котлеты наморозить.
Ну, мама редко приезжает. Не будем крохоборничать, а? Вова посмотрел на неё взглядом побитой собаки. Ей пятьдесят восемь, уже старенькая, нужна забота, внимание.
«Старенькая», мысленно передразнила Симона.
Её маме столько же, а она всё успевает: работает в школе, держит дом, воспитывает внуков старшей сестры.
Тамара Павловна в свои пятьдесят восемь часто «устает от жизни», сидя перед телевизором в деревне, где единственное живое кот Васька.
Ладно, выдохнула Симона. Сварю щи и гуляш сделаю.
Вова просиял, поцеловал её в щёку и помчался одеваться.
***
Муж ушёл, а Симона достала из морозилки драгоценный пакет свинина на кости, хороший кусок.
Она разложила мясо на доске, срезала мякоть для гуляша, кости с остатками отложила на бульон.
Пока бульон закипал, Симона чистила картошку, думая о деньгах. Сапоги протёрлись, молния рвётся новые нужны, минимум пять тысяч. Значит, опять отложу поход к стоматологу, а зуб ноет от холода.
Зато работаю дома, утешала себя, шинкуя капусту. На проезд не трачусь, обеды в офисе тоже. Экономия.
В двадцать два года Симона чувствовала себя загнанной лошадью. Подруги постили фотки из клубов, с моря, хвастались новыми платьями, а у неё график платежей на холодильнике и вечный поиск акций в «Пятёрочке».
Щёлкнул замок.
А вот и мы! громкий голос свекрови заполнил прихожую.
Симона вытерла руки о полотенце и вышла встречать.
Тамара Павловна, грузная женщина с ярко накрашенными губами и химической завивкой, уже бросала пальто на сына.
Ох, эта дорога всё кости растрясла! жаловалась она, не глядя на невестку. Водитель хам, печку не включил, дуло по ногам
Здравствуй, Симона. Чтото ты бледна. Не красишься совсем? Молодой же человек, надо следить за собой, а то мужа уведут.
Здравствуйте, Тамара Павловна. Я дома работаю, перед кем мне краситься?
Ой, не начинай, отмахнулась свекровь, заходя в квартиру в уличных тапочках. Чай налей с дороги. Или лучше сразу покорми, а то сил нет.
Руки помойте, пожалуйста, вежливо, но твердо попросила Симона. И разуйтесь. Я сейчас накрываю.
На кухне стало тесно. Тамара Павловна заняла половину пространства у окна, усевшись на «корону».
Вова суетился рядом, подкладывая ей подушку под спину.
Пахнет вроде съедобно, оценивала свекровь. Щи?
Щи, кивнула Симона, разливая суп по тарелкам.
Она старалась, честно старалась. В тарелку мужу положила побольше гущи, себе «пустые» щи, просто бульон с капустой и картошкой, без мяса.
Тамаре же, как гостье, достались самые сочные кусочки сахарные косточки с нежным разваренным мясом. Симона обожала грызть такие кости, они были вкуснее любого филе.
Кушайте, пока горячее, поставила она тарелку перед свекровью и села напротив.
Тамара Павловна взяла ложку, помешала варево. Её лицо медленно менялось: брови поднялись, губы сжались в крошку.
Она подцепила большую кость с висящим куском мяса и подняла её над тарелкой.
Это что? спросила она холодным тоном.
Косточки, простодушно ответила Симона, отламывая хлеб. Мясные, самое вкусное, мягкое
Кости?! голос свекрови взлетел. Ты мне кости положила?
Вова замер с ложкой у рта. Симона растерянно моргнула.
Тамара Павловна, на костях мясо. Я специально выбирала, чтобы было сытнее
Сытнее?! вопила свекровь. Ты меня за кого держишь? За дворнягу? Сама, наверно, вырезку ешь, а мужу объедки?!
Какие объедки? задрожали губы Симоны. Я себе вообще без мяса налила! Посмотрите!
Но Тамара Павловна не смотрела. Она схватила тарелку и, решительно, пошла в туалет.
Мама, ты чего? крикнул Вова, но не успел.
Хлопнула крышка унитаза, и вода смыла двухчасовой труд Симоны и продукты её родителей.
Свекровь вернулась, подошла к мусорному ведру, открыла дверцу шкафа и, поморщившись, швырнула туда злосчастную кость.
Чтоб я в этом доме ещё раз помои ела прошипела она. Вова, кого ты привёл? Деревенщина невоспитанная. Уважения к старшим ноль. Костями кормит!
Симона сидела, схватившись за край стола. Вова растерянно переводил взгляд с мамы на жену, не зная, что делать.
Я не собака, тихо сказала Симона. И вы не собака. Это были хорошие продукты, родители передали.
Ах, родители передали! Ну и ешь свои кости! рявкнула свекровь. Есть в этом доме нормальную еду? Или мне голодной сидеть?
Симона встала. Хотелось крикнуть, выгнать её, швырнуть чтонибудь тяжёлое в лицо, но воспитание и интеллигентность, привитая родителями, не позволяли.
Есть макароны с гуляшом.
Она подошла к плите, взяла сковороду с гуляшом и кастрюлю с макаронами, поставила их на стол.
Сами накладывайте. Я боюсь опять не угодить.
Симона вышла из кухни, забилась в угол диванакровати и включила телевизор, чтобы заглушить голоса.
Но слышимость была отличная.
Совсем девка распустилась, бубнила Тамара Павловна, гремя посудой. Я к ним с душой, а она кости! Ты видел, Вова? Это же плевок в лицо!
Мам, ну она не со зла, вяло защищал её Вова. Она думала, что так вкуснее. У них в семье так любят
Мало ли что они любят! Мы люди культурные, не в хлеву живём!
Звякнула крышка сковороды.
О, вот это другое дело, изменилась она на милостивый тон. Мясо. Нука
Симона не выдержала. Она тихо подошла к двери кухни, заглянула в щель.
Тамара Павловна орудовала ложкой в сковороде, методично вытаскивая куски мяса из густой подливы. Один, второй, третий
Она навалила себе в тарелку гору гуляша, оставив в сковороде лишь соус и пару жалких обрезков. Рядом сиротливо притулились две ложки макарон.
Макароны пустые, прокомментировала свекровь, набив рот. Надо было сливочное масло добавить. Экономит она на тебе, сынок. Ох, экономит.
У Симоны потемнело в глазах. Эта сковорода была рассчитана на два дня: завтра Вова возьмёт её на работу, ей на обед, а вечером останется. Полтора килограмма чистого мяса!
Симона вернулась к дивану, уткнулась в подушку и беззвучно разрыдалась. Через десять минут в комнату вошёл Вова.
Сим начал он осторожно.
Она подняла голову.
Что?
Ты чего расстроилась? Мама просто устала с дороги, нерви Она же пожилая. Не принимай близко к сердцу.
Она вылила суп в унитаз, Вова. Суп, который я варила два часа из мяса, переданного моими родителями!
Ну, погорячилась. Характер такой, Вова сел на край дивана, пытаясь взять её за руку. Симона отдернула ладонь. Слушай, она поела, но всё равно расстроена. Говорит, давление поднялось от обиды.
От обиды? Саркастично усмехнулась Симона. А то, что она съела еду, рассчитанную на два дня, ей давление не подняло?
Сим! Вова поморщился. Зачем ты так грубо? «Сожрала»
Она поела. У человека аппетит проснулся.
Мне что, куска мяса для мамы жалко должно быть?
Тебе нет. Ты же не покупала и не готовила.
А мне жалко, Вова, потому что до зарплаты две недели, а в морозилке пусто.
Вова вздохнул, встал и нервно прошёлся по комнате.
Вечно ты всё к деньгам сводишь. Скучная стала, Симка, какаято мелочная. Раньше такой не была.
Раньше мы не платили за твою ипотеку сорок тысяч, парировала она.
Вова дернул щекой.
В общем, так. Мама плачет. Ей надо развеяться. Она жалуется, что я совсем о ней забыл, что ей с невесткой не повезло
Пусть едет домой, буркнула Симона.
Нельзя так, Сим! Я сейчас поведу её в кафе тут рядом открылось грузинское. Посидим, хачапури поедим, она успокоится. Ты с нами?
Симона посмотрела на мужа, как на инопланетянина.
В кафе? У нас на карте три тысячи до получки. Какое кафе?!
У меня кредитка есть, отмахнулся он. Подумаешь, пара тысяч. Зато мама улыбнётся. Ну так что, идёшь? Или будешь дальше дуться?
Не пойду, сказала Симона, отворачивая лицо к стене. Я сыта.
Ну, как знаешь. Дело твоё.
Вова и его драгоценная мамонька ушли через пять минут. А Симона поднялась с дивана, позвонила родителям, хотела сказать, что возвращается домой и развелась с мужем.
Все, с неё хватит, выходка свекрови была последней каплей.
Пришло уведомление из банка на «обед» для любимой мамочки Вовы потрачено почти шесть тысяч рублей.
