Врач Ирина, её репутацию называют безупречной. Нам повезло, но я никогда не видела её лица: маска и очки прячут всё. Инфекционистка, мастер цифр, но не утешитель. Всё, что она говорит, сухие показатели и сухой расчёт.
Лейкоцитов 12, шепчет она.
Хорошо? я спрашиваю.
Ни хуже, ни лучше нормы, отвечает Ирина, родничок уже упал, кожа пересушена.
Опасно? я держу дыхание.
Препарат назначу, он стабилизирует, звучит её голос, будто отголосок лабораторного прибора.
Родители в палатах задают вопросы, как будто отрезанные кусочки кода могут стать орудиями против врача. Ирина выбирает слова так, будто каждый из них адвокат в тайном суде. Всё, что ей нужно, лечить, молча, без лишних слов. Но в этом сне нельзя просто молчать.
Я не понимаю, нравлюсь ли я ей, но вынуждена довериться, ведь жизнь моей дочери в её руках. Ирина не пытается успокоить, не ищет одобрения; её задача побороть инфекцию, а не мой страх.
Сквозь стекло очков я вижу её глаза, словно покрасневшие от слёз, но она уже не говорит. Я вижу лишь прогресс: два дня назад дочь почти без сознания, а сейчас она улыбается, ест яблоко, как будто всё в порядке.
Ирина осматривает Василису, подмигивает ей:
Молодец, Василиса, шепчет она.
Мне ничего не сказано, но я и не спрашиваю.
После обеда привезли в отделение годовалого мальчика, тяжёлого, как будто бы он уже носил на себе груз чужих бед. В инфекционном отделении нет реанимации, и Ирина вынуждена звонить в центральную больницу в Москве. Ответ приходит хмурый: «Нейроинфекция, лечите сами, у нас нет мест».
Рабочий день врача заканчивается в пятнадцать, но у Ирины есть муж, Виталий, и собственные дети. Мальчик чужой, но боль всё равно требует внимания. Ирина остаётся, спорит с центральным пунктом, требует невролога и препарата, ругается с мужем, который зовёт её домой. Медсёстры замолкают, привыкшие к тому, что после трёх часов в больнице начинается веселье.
Мама Пети сидит в соседнем боксе, громко разговаривает по телефону, молясь за сына, перечисляя нужные молитвы, прося батюшку помолиться быстрее, чем простые прихожане. Я слышу, как Ирина вечером входит в палату, диктует маме список препаратов, среди которых «Мексидол».
Мы платим налоги! рыдает мать, лечите ребёнка! Везде поборы! Я вас засужу!
Ирина молчаливо выходит, не отвечая. У моей дочери тоже капают «Мексидол», мы покупали его сами. У меня в сумке лежат лишние ампулы, и я, нарушая запрещённый доступ, ищу Иру в ординаторской.
Она диктует Виталию, своему мужу, список препаратов для Пети.
Виталий, принеси. Мальчишки подождут двадцать минут, звучит её голос, а я вношу в разговор «Мексидол».
Ирина оборачивается, впервые без маски, и её лицо открывается красивая, но уставшая.
Спасибо, произносит она, «Мексидол» уже найден.
Я вкладываю в её халат тысячу рублей.
С ума сошла, она схватывает мою руку, это не вам, а Пете.
Она опускает глаза, шепчет: «Спасибо вам». Я отвечаю «Тебе», и возвращаюсь в свою палату.
Ночью Пете становится хуже, я слышу, как Ирина отдаёт приказы медсёстрам: какая капельница, как сбить жар. Фоном звучит молитва мамы.
Когда моя дочь заболела, вокруг неё собрались тысячи людей: 85% молились, подсказывали нужные слова, советовали исповедоваться, вызывать батюшку, ставить свечу; 5% предлагали альтернативные методы гомеопатию, акупунктуру, рейки; 10% давали контакты хороших врачей, советовали лечиться за границей, будто в России нет медицины.
Утром Пете стало лучше, он спит без температуры, мать тоже засыпает, и я слышу лишь храп, а не молитвы.
Ирина не спит всю ночь. В девять её начинается новая смена, она делает обход. Заходит в палату, где мы с Василисой, и говорит:
Лейкоцитов 9.
Спасибо, отвечаю я. Воспаление уходит.
Я ничего не спрашиваю, лишь сочувствую ей. За очками её глаза всё ещё красные, будто плачут.
В три часа её смена заканчивается, Пете уже лучше, он проснулся веселым, поел. Перед уходом Ирина снова заходит к нему, уговаривает маму дать ему послушать её голос. В тот момент телефон мамы зазвенел, и она воскликнула:
ОТМОЛИЛИ ПЕТЮ, ОТМОЛИЛИ!!!
Я смотрю в окно своей палаты, как Ирина идёт домой тяжёлой походкой уставшего человека. Она хороший инфекционист, хороший человек, будто посланник в этом странном сне. Победа над болезнью Пети досталась её знанием, опытом и антибиотиком.
Она идёт домой без сил и без благодарностей работа такая.
Отмолили
