Как я вспоминаю те дни, так будто они случились в далёком прошлом, когда Москва ещё пахла дымом печей, а в каждом дворе звучал стук подков.
Старик, седой, в возрасте около семидесяти, медленно брёл вдоль вольеров приюта «Сердце Пса», будто пытаясь найти когото. Одна из сотрудниц, уже несколько раз встречавшая его в последние недели, подошла, слегка наклонив голову.
Можно чемнибудь помочь? спросила она, глядя в глаза мужчине. Вы когото ищете?
Ой, не стоит, прошептал он, отводя взгляд. Я просто осмотрюсь, если можно
Конечно, смотрите, сколько захотите, ответила она, удивлённо.
Он шёл дальше, останавливаясь у каждого вольера, пристально изучая собак, словно пытался разгадать их судьбы. После нескольких обходов он замер у одного особенного вольера.
В углу, прижавшись к холодной стене, сидела собака. Она не виляла хвостом, не бросала умоляющих взглядов, а лишь молча смотрела в даль, будто её мысли были гдето далеко от этого места.
Что с ней? спросил старик, чуть приподняв брови.
Это Барбара, ей около шести лет, ответила сотрудница. Её сбила машина, хозяйка отказалась брать её обратно. Соседка привезла сюда. Мы сделали операцию, но спасить лапу не удалось.
Значит, бегать она больше не сможет?
Может, но с тех пор, как она у нас, она ни разу не покидала вольер. Возможно, боится.
Старик долго смотрел на неё, а потом, почти шепотом, произнёс:
Можно я возьму её к себе?
Женщина задумалась, глядя на хромого мужчину.
Куда ты её отведёшь, старик? Ты сам едва шагаешь Если случится чтото, она опять окажется на улице.
Подумайте, и завтра дадим ответ, сказала она.
Хорошо, тогда зайду завтра. До свидания, кивнул он и пошёл медленным, прихрамывающим шагом.
Утром, когда приют ещё был закрыт, он уже стоял у калитки.
Ах, опять вы, произнесла женщина, увидев его. Мы поговорили с директором. Мы не можем отдать вам эту собаку, ей нужен особый уход.
Старик опустил голову, глаза его блеснули слёзами. Он развернулся и ушёл, не сказав ни слова.
После обеда сотрудницы убирали вольеры и снова увидели его. Он стоял у вольера Барбары и тихо разговаривал с ней. Женщина вновь напомнила, что отдать её нельзя. Он кивнул, но остался на месте.
Так проходил каждый день в течение месяца. Он приходил, садился рядом с Барбарой, шептал ей чтото, а персонал уже привык к его присутствию.
Однажды директор сказала:
Алёна, отдай её ему. Она всё равно не выходит. Возможно, только ему она доверяет.
Алёна открыла вольер. Старик вошёл, сел рядом с Барбарой и уже через минуту они вместе покинули вольер.
Женщины не смогли скрыть удивления. Собака, которая месяцами не делала ни шага наружу, теперь шла рядом со стариком, останавливалась, чтобы перевести дыхание, и продолжала путь.
Так зародилась дружба между Барбарой и Владимиром Александровичем. Он приходил каждый день, и она признала только его. Они гуляли вместе, сидели под кленами, смотрели вдаль темными, задумчивыми глазами.
Когда возвращались в приют, они долго встречались взглядами, будто прощание было слишком тяжёлым.
Через несколько месяцев директор предложила ему забрать Барбару навсегда.
Он отказался. Никто не понимал, почему. Он так хотел её спасти но старик не желал объяснять, лишь отводил лицо, чтобы никто не увидел его слёз.
Однажды женщина решила проследить за ним. Старик, прихрамывая, прошёл почти через весь город, дошёл до окраины. Она шла за ним почти час, пока он не вошёл в старое здание с надписью «ПНИ психоневрологический интернат», по сути дом престарелых.
Она вошла и поговорила с заведующей. Та рассказала, что Владимир Александрович живёт здесь уже более десяти лет, после страшной автокатастрофы потерял ногу, а дочь привезла его сюда и больше не появлялась.
Выходя из здания, женщина расплакалась. Она женщина, похоронившая мужа и сына, построившая приют для двухсот собак, чтобы иметь силы жить дальше, видевшая бесчисленное количество брошенных животных.
Но брошенный отец? Она плакала, пока не дошла до своего дома. В тот вечер она приняла единственно правильное решение.
Шли годы. И вот сегодня, проснувшись в своё 80м лет, она пошла на кухню, включила чайник, вышла на балкон и крикнула:
Папа! Вы там с Барбарой осторожнее по сугробам ходите! Вы уже не молоды. Да, Барбаре пятнадцать, а вам сегодня восемнадцать!
Да ладно тебе, дочка! Нам обоим едва восемнадцать ответил он, улыбаясь, как будто время отступило назад.
