Да ладно, доченька, нам обоим лишь восемнадцать
Старик, лет семьдесят, с волосами, покрытыми серебром, медленно брёл вдоль вольеров приюта в Подмосковье, будто в поисках когото. Сотрудница приюта, которая уже не раз замечала его в последние недели, подошла к нему.
Чем могу помочь? спросила она. Ищете когото?
О, не беспокойтесь, тихо ответил он. Я просто осматриваюсь. Если можно
Конечно, смотрите сколько хотите, сказала она, удивлённо.
Он шёл дальше, останавливаясь у каждого вольера, вглядываясь в собак, будто пытался разглядеть их судьбу в глазах. После нескольких обходов он остановился перед одним вольером.
В углу, прижавшись к стене, сидела собака. Она отличалась от остальных: не виляла хвостом, не бросала умоляющих взглядов, не пыталась привлечь внимание. Просто сидела и глядела в сторону, будто мысли её были далеко.
Что с ней? спросил он.
Это Тара. Ей около шести лет, недавно к нам привезли. Машина её сбила, хозяйка отказалась. Соседка привезла сюда. Операцию сделали, но лапу спасти не удалось.
Значит, бегать уже не сможет?
Может, но с того момента она не покидала вольер. Возможно, боится.
Мужчина долго смотрел на неё.
Можно я заберу её к себе? прошептал он, почти умоляя.
Аграфена, сотрудница приюта, задумалась:
«Куда ты её возьмёшь, старик? Ты сам еле ходишь. Если чтонибудь случится, она снова окажется на улице».
Мы подумаем и дадим вам ответ завтра, ответила она.
Хорошо, тогда зайду завтра. До свидания, сказал он и ушёл, прихрамывая.
На следующее утро, пока приют ещё был закрыт, он уже стоял у калитки.
О, опять вы, сказала Аграфена. Мы посоветовались с директором. Мы не можем отдать вам эту собаку. Ей нужен особый уход.
Старик опустил голову, глаза его вспыхнули слезами. Он развернулся и ушёл, не произнеся ни слова.
После обеда сотрудники убирали вольеры и снова увидели его. Он стоял у вольера Тары и тихо разговаривал с ней. Аграфена повторила, что отдать её нельзя. Он кивнул но остался.
Так проходил каждый день в течение месяца. Он приходил, шел прямо к Таре, долго сидел рядом, шептал ей чтото. Персонал уже привык к его присутствию.
Однажды директор сказала:
Аграфена, отдайте её ему. Она всё равно не выходит. Может, только он ей доверяет.
Аграфена открыла вольер. Старик вошел, сел рядом с Тарой и уже через минуту они вышли вместе.
Сотрудницы не смогли скрыть удивления. Собака, которая месяцами не делала ни шага наружу, теперь шла рядом со стариком, останавливалась, передохнула и шла дальше. Так началась дружба Тары и Владимира Александровича. Он приходил каждый день, она признавалась только ему. Они гуляли вместе, сидели под берёзами, смотрели вдаль темными, тихими взглядами. Когда возвращались в приют, долго держали друг друга за глаза, будто тяжело было расставаться.
Через несколько месяцев директор предложила ему забрать Тару навсегда.
Но он отказался. Никто не понимал, почему. Он хотел спасти её, но старик не желал объяснять. Он просто отворачивался, чтобы никому не увидеть его слёзы.
Однажды Аграфена решила проследить за ним. Старик, прихрамывая, прошёл почти через весь город, дошёл до окраины. Она шла за ним час, пока он не вошёл в старое здание.
На двери висела табличка: ПНИ психоневрологический интернат, проще говоря, дом престарелых. Она вошла и поговорила с заведующей.
Там ей рассказали, что он живёт здесь уже более десяти лет, попал в страшную аварию, потерял ногу, и дочь привезла его сюда, а потом больше не появлялась.
Выходя из здания, Аграфена расплакалась. Она та, кто похоронила мужа и сына, та, кто построила приют для двухсот собак, чтобы найти силы жить дальше, та, кто видела множество брошенных животных Но брошенный отец? Она плакала всю дорогу назад. В тот день приняла единственно правильное решение.
Прошло время. И вот сегодня она проснулась счастливой, пошла на кухню, включила чайник и вышла на балкон.
Папа! Вы с Тарой будьте осторожнее на сугробах! Вы уже не молоды. Таре пятнадцать, а вам
Да ладно, доченька, нам обоим лишь восемнадцать
И в этом простом диалоге скрылась истина: возраст лишь цифра в паспорте, а настоящую молодость дарит любовь, которую можно найти даже в самых неожиданных встречах.
