Много лет назад, когда жизнь складывалась иначе, я однажды вернулась домой гораздо раньше, чем обычно, оставив рабочий кабинет далеко позади. На лестнице раздался ледяной, пронзительный крик, от которого по телу пробежал озноб, словно кто-то вывернул душу наизнанку.
Три года минуло с тех пор, как я вступила в брак. Мой супруг, Алексей Петров, постоянно колесил по стране, командировки стали его привычной судьбой, и наши встречи были редки. Несмотря на эти долгие разлуки, мы держались друг за друга, не позволяли себе ни малейшей ссоры между нами царила искренность, без притворства.
Моя мать, Галина Сергеевна, и свекровь, Тамара Ивановна, всегда старались поддерживать меня, ведь понимали, что забота о дочери, маленькой Ольге, легла на мои плечи. Они сомневались, что я справлюсь, хотя я упорно доказывала обратное. Мама редко приходила, но не переставала звонить, осыпая меня своими «ценными» советами, а свекровь и вовсе поселилась у нас, ежедневно находясь дома.
Меня раздражало, что Тамара Ивановна распоряжается в моей квартире могла переставить посуду, проверить холодильник, перетрясти все шкафы. Я молчала, сдерживала себя, терпела. Когда Ольге исполнилось два года, я решила вновь выйти на работу. Свекровь с радостью согласилась сидеть с внучкой, и все считали это удобным решением.
Однако я заметила перемены в дочери. Прежде она смеялась, играла, была озорной, а теперь стала тихой, замкнутой, послушной до странности.
Тамара Ивановна объясняла это тем, что Ольга скучает по матери. Я старалась проводить с дочерью каждую свободную минуту, но тревога в её глазах не исчезала. Мы вместе проводили все выходные, но прежний свет в её взгляде угас.
Однажды Ольга сказала, что бабушка «как Маша» героиня из мультфильма, которая всё время кричит и всем недовольна. Тогда я осознала: свекровь постоянно кричит на мою дочь.
Я решила проверить свои подозрения. Взяла отгул, пришла домой раньше. Уже на лестнице услышала тот самый крик. Ворвалась в квартиру и потребовала, чтобы свекровь ушла. Она сжала губы, назвала меня неблагодарной, но мне было всё равно я не позволю никому причинять боль моей девочке.
