Выбросили девочку в мир взрослых, а полы мыть не умеет, воскликнула свекровь. Василиса, смотри, пятно! Что ты, куры-резинки? Ведь в твоём возрасте я уже
Что вы делаете, Елена Михайловна? спросила я, не скрывая тревоги.
Воспитываю твоего ребёнка, раз мать не справилась, ответила она. Барыню выращиваем, а не такие мы были.
***
Неделю назад я забрала дочь от мамы и решила: больше её туда не пускать. Никаких разговоров, никаких оправданий просто хватит.
В ту субботу, когда я пришла забирать Василису, девятилетняя дочка стояла на кухне с мокрой тряпкой, учебники валялись в прихожей, а Елена Михайловна раздаёт приказы:
Под холодильником плохо протёрла! Что за чудеса, откуда у тебя такие руки?!
Василиса плакала, вытирая нос, а грязь лишь растекалась по щеке.
Что случилось? я влетела в комнату, ещё не успев надеть пальто.
Оля, обернулась свекровь без малейшего смущения, я вот Василису учу простым вещам… У её отца в семь лет вся квартира убиралась! А ваша принцесса даже тряпку взять не может!
Я молча одела дрожащую дочку, застегнула ей куртку и схватила портфель.
Оля, ты же не ребёнок! крикнула Елена Михайловна, следом поймав нас в прихожей. Девочка должна уметь
Я остановилась у двери.
Василиса больше к вам не придёт.
И мы уехали.
Дома малышка уперлась в меня, всхлипывая минут двадцать. Я погладила её волосы и задумалась, как я столько лет мирилась с бесконечными замечаниями: «не так одеваешь», «не так кормил», «даже ребёнка не воспитываешь»
Терпела я, потому что Василиса обожала бабушку, а у меня было немного личного времени: поход в парикмахерскую, чашка кофе в кафе с книгой, просто миг в тишине.
Но когда я увидела свою дочь, к которой бабушка тоже решила «воспитывать»
Мам, прослезилась Василиса, а мы больше к бабушке не едем?
Пока не едем, солнышко.
Почему?
Как объяснить девочке?
Потому что так надо, ответила я. Бабушке тоже придётся пройти свой урок.
Андрей пришёл поздно вечером, когда Василиса уже спала, села напротив меня, и я сразу поняла по его лицу, что мама уже звонила.
Оля, что случилось? он терзался, держа переносицу. Мама звонила в слезах. Говорит, ты запретила ей брать
Именно так, кивнула я.
Но почему?!
Я могла бы объяснить про полы, про слёзы, про то, что свекровь уже десять лет учит меня жить Но я устала. Объяснения лишь оправдания. Я ни в чём не виновата.
Просто так решила, сказала я.
Он посмотрел на меня, не понимая.
***
Три дня Андрей пытался меня убедить. Свекровь звонила, но я не брала трубку. Василиса каждый вечер спрашивала про бабушку, и мне становилось всё труднее А вдруг я переступила черту? И Елена Михайловна действительно хотела чемуто научить внучку, а я всё из мухи делаю слона?
Шестой день Андрей тайком попытался отвезти Василису к маме. Я вернулась с работы пораньше, они уже собирались уйти. Василиса уже в куртке, Андрей с ключами в руке.
Куда вы? спросила я.
Андрей покраснел.
Оля, это же детский сад Мама извинилась, она поняла
Василиса, иди в свою комнату, прошептала я.
Дочь бросилась прочь, а мы остались вдвоём.
Если ты сейчас поедешь к своей маме, посмотрела я в глаза Андрею, можешь и сам там остаться со своими вещами.
Он молчал, потом бросил ключи на тумбочку.
Ты сошла с ума
Может быть, согласилась я.
На седьмой день Елена Михайловна сама позвонила, и я, почемуто, взяла трубку.
Мы приехали к бабушке ровно в два часа после школы. Василиса мчалась впереди по лестнице, а я шла неторопливо, готовясь к честно, не знаю к чему.
Елена Михайловна открыла дверь тихо, словно выдохнув. Обняла Василису, поцеловала её и прошептала:
Внучка моя
На столе стояли любимые Василисы блинчики с творогом, только что выпеченные, ещё тёплые. Свекровь посадила дочку, налила чай и ни разу не упомянула о пятне на футболке или о локтях на столе.
Я села в кресло с чашкой кофе и подумала: вот так, наконец, получилось. Свекровь хоть чтото сделала, хоть и не строго педагогически.
Мы провели там два часа, и Елена Михайловна ни разу не повысила голос. Ни одного «ценного» совета. Просто сидела рядом с внучкой и слушала её болтовню о школе, друзьях, новой учительнице
Когда Василиса пошла в ванную помыть руки, мы остались вдвоём на кухне. Свекровь явно не знала, куда себя деть. Но нам нужно было поговорить без Андрея, без Василисы, без свидетелей.
Всю жизнь я только командовала, вдруг призналась она. Муж слушался, сын тоже А теперь боюсь сказать слово, вдруг опять заберёшь Василису. И всё. Я больше никому не нужна.
Я не хотела вам боли причинить, ответила я. Нужно было, чтобы вы меня поняли.
Елена Михайловна подняла глаза.
Понимаю. Только страшно жить, постоянно взвешивая каждое слово, следя за каждым шагом
А я вот уже десять лет так живу? Каждый раз еду к вам и боюсь новой критики. А Василиса почему должна так же? Вы видели её лицо с тряпкой? И ничего не сделали
Вдруг я задумалась: а если мы похожи? Обе боимся потерять контроль. Она над семьёй, я над воспитанием дочери только с разных сторон баррикад.
Я буду привозить Василису, как и раньше, сказала я медленно. Но если она придёт домой и скажет, что вместо уроков или прогулки мыла пол, будет месяц без её посещения. Без обсуждений.
Свекровь кивнула, быстро, почти испуганно.
Хорошо, Оля
И ещё, налила я себе чай, если у вас будут вопросы о Василисе, её воспитании, спрашивайте меня. Не втягивайте ребёнка.
Спрашивать? Елена Михайловна посмотрела, будто я говорю на незнакомом языке.
Да. Если вам кажется, что я чтото делаю не так, скажите. Я подумаю.
Подумаешь? усмехнулась она. Не станешь снова воспитывать своими методами?
Может, и стану, согласилась я. Но будем честны друг с другом.
Василиса выскочила из ванной, мокрая и растрёпанная.
Бабуль, можно сегодня у тебя переночевать? Пожалуйста!
Мы с Еленой Михайловной переглянулись. Не враги, а две женщины, которые любят одного ребёнка и стараются не задеть друг друга.
Можно, сказала я. Но завтра в восемь я её забираю в школу. И никаких полов. Просто помните: в этом доме больше не должно быть слёз.
Всё ясно, Оля, пообещала свекровь и впервые улыбнулась, пусть и слегка.
Василиса закричала от радости и обвила бабушку. На следующее утро я приехала ровно в восемь. Елена Михайловна стояла у окна, увидела меня и махнула рукой.
