Переезд обсудили без тебя, вещи уже в коридоре, сказал сын, когда вошёл в кухню.
Любовь, сколько можно ломаться с этими баночками! размахнула руками Вера Ильинична, глядя на стол, заваленный вареньем, маринованными огурцами и помидорами. Кому ты их отдаёшь? Андрей с Алисой в твоих огурцах не видят, всё в «Ашане» берут!
А я им сама пользуюсь, приятнее, отмахнулась Людмила Петровна, протирая трёхлитровую банку до блеска. Открою её зимой, а там лето. Запах укропа, лист смородины вот память, Верочка.
Память покачала головой соседка. У тебя вся кладовка от этой памяти забита. Там ещё с прошлогодних запасов стоит.
Людмила улыбнулась, но ничего не ответила. Вера была права: банки копились, открывались редко, но процесс всё равно сладкое дело. Стерилизовать крышки, закатывать, слушать щёлчок стекла при остывании успокаивало, заполняло пустоту.
Соседка ушла, пообещав зайти вечером за рецептом баклажанной икры, а Людмила осталась одна у окна, наблюдая, как дети гоняют мяч, а молодая мама катает коляску. Тёплый августовый вечер, тихий, почти безмятежный.
Вдруг хлопнула входная дверь. Людмила вздрогнула. Андрей прошёл в комнату, не заглядывая на кухню, что было странным обычно он всегда здоровался и спрашивал, что на ужин.
Она вытерла руки о фартук и пошла за ним. Сын стоял у окна, руки в карманах джинсов, плечи напряжены, спина прямая. Людмила знала эту позу он её использует, когда собирается сказать чтото важное.
Чай будешь? спросила она, остановившись в дверях.
Мам, нам надо поговорить, не оборачиваясь, произнёс он.
Сердце ёкнуло. Официальный тон, как будто готовился к неприятному разговору.
Говори, Людмила прислонилась к косяку, скрестив руки.
Переезд обсудили без тебя, вещи уже в коридоре, наконец сказал сын, повернувшись. Лицо бледное, губы поджаты. Алиса настояла. Мы Мы нашли тебе хорошую квартиру. Однокомнатную, на первом этаже, без лифта, чтобы не мучиться.
Людмила молчала, слова медленно, как через вату, падали в её уши.
Что? вырвала она.
Мам, ты же понимаешь, Андрей провёл рукой по волосам, отводя взгляд. Нам тесно. Алиса беременна, ребёнку нужна отдельная комната. Эта квартира наш общий план, теперь с Алисой. Ты же сможешь жить рядом, буквально в трёх шагах от метро.
Вещи в коридоре, повторила Людмила, голос звучал глухо. Мои вещи.
Да, уже собраны. Главное самое необходимое, остальное потом довезём.
Она направилась в коридор. У двери стояли три картонных коробки, старый чемодан с оторванным колёсиком и два мешка. Шестьдесят два года жизни, тридцать лет в этой квартире и три коробки.
Людмила присела на корточки, открыла одну. Сверху лежала фотография в рамке она с покойным мужем Николаем у моря. Далее её любимая шаль, несколько книг, фарфоровая балерина, подаренная Андреем, когда ему было восемь. Под книгами тапочки, халат, косметичка.
Мам, не надо так, Андрей стоял над ней, переминаясь с ноги на ногу. Это ведь не навсегда. Ты просто будешь жить отдельно, как многие.
Нормально, эхом отозвалась она, поднимаясь, колени хрустнули, в пояснице стрельнуло. Значит, нормально.
В комнату вошла Алина, высокая, стройная, с безупречным макияжем и аккуратным животиком под облегающим платьем. Она оценивающе посмотрела на Людмилу и сжала губы.
Людмила Петровна, не обижайтесь, заговорила невестка, будто объясняя мелочи ребёнку. Нам нужно пространство, ребёнку нужна детская, а вам, как всегда, хватает кухни, ванной, комнаты.
Эта квартира начала Людмила.
Оформлена на Андрея, перебила Алина. После его отца. Юридически всё чисто, мы ничего не нарушаем. Вы же не против?
Людмила посмотрела на сына, тот опустил глаза, отвернулся к окну, не нашёл слов.
Когда? спросила она тихо.
Завтра утром, бодро ответила Алина. Уже машину заказали, ремонт свежий, вам понравится.
Людмила кивнула, развернулась и ушла в свою комнату. Комната, где она двадцать пять лет спала с Николаем, где планировала будущее, где сидела ночами, когда Андрюшка болел. Здесь же Николай умер у неё на руках от инфаркта, не дожив до пенсии три года.
Села на кровать, провела ладонью по выцветшему покрывалу, которое досталось от матери Николая. Слёзы не лились, но внутри была пустота, холодная и гулкая, как заброшенный дом.
Вспомнила, как радовалась, когда Андрей привёл Алину. «Мама, познакомься, это моя невеста», сиял он тогда. Людмила пекла пироги, накрывала стол, улыбалась. Алина казалась милой, чуть застенчивой, но на кухню почти не заходила, помогать не предлагала. Людмила списывала это на воспитаниедевочка из обеспеченной семьи, привыкла, что за неё всё делают.
Свадьбу сыграли скромно, Алина настояла, чтобы молодые жили с матерью Андрея. «Зачем снимать квартиру, когда у вас такая большая?» заметила она. Людмила согласилась, ей даже понравилась мысль, что в доме снова будет жизнь, смех, разговоры.
Но жизнь получилась односторонней: Людмила готовила, убирала, стирала. Алина работала, приходила поздно, уставшая. Андрей исчезал на работе. По выходным молодые уезжали к родителям Алины или гуляли по городу, а Людмилу не приглашали.
«Да и зачем я им, старая», думала она, протирая зеркала и вытирая пыль с чужих фотографий, которые Алина расставила по всей квартире. Теперь же переезд. Обсудили без неё, решили за неё, собрали вещи. Как будто её мнение ничего не значит, как будто она мебель, которую можно переставить.
Людмила встала, подошла к окну. Стемнело, фонари зажглись, освещая двор желтым светом. Качели пустые, лавочки тоже. Только бабка Зина из третьего подъезда выгуливала толстого кота Барсика.
Мам, спать ложишься? заглянул в комнату Андрей, голос виноватый.
Лягу, ответила она, не оборачиваясь.
Не переживай, всё будет хорошо. Увидишь.
Она промолчала. Андрей постоял ещё немного, потом тихо закрыл дверь.
Людмила легла, не раздеваясь, уставилась в потолок. Память подкинула картинки: Николай, молодой, улыбающийся, несёт её через порог; они вместе клеят обои, счастливые; маленький Андрюшка делает первые шаги, держась за диван; Николай учит сына кататься на велосипеде во дворе, а Людмила стоит у окна, волнуется; Андрей приносит первую пятёрку, идут в кафе праздновать; выпускной, институт, первая работа.
А потом Николай исчез. Людмила осталась одна с сыном, который жил своей жизнью, приходил ночевать, но всё чаще оставался у друзей. Она не возражала: он взрослый, ему нужна свобода.
Но когда он привёл Алину, Людмила обрадовалась. Наконец в доме будет полноценная семья. Она представляла, как будет нянчить внуков, печь им пирожки, рассказывать сказки. Как станет любимой бабушкой, нужной и важной.
Вместо этого её выгоняют. Аккуратно, вежливо, но настойчиво.
Утром Людмила встала рано, умылась, оделась, сделала причёску, посмотрела в зеркало: седые волосы, морщины, усталое лицо. Когда так быстро постарела? На кухне пахло кофе. Алина сидела за столом с телефоном, листала чтото.
Доброе утро, кивнула она, увидев свекровь.
Машина будет в десять, сказала Алина, протягивая связку ключей. Адрес, помните? Улица Садовая, дом 12, квартира 3.
Помню, ответила Людмила, налила себе чай.
Мы помогли с первым взносом за аренду 15000рублей, дальше сама справишься, у тебя же пенсия, добавила Алина.
Справлюсь, сказала Людмила.
Андрей вышел из ванной, бросил быстрый взгляд, сел рядом с женой. Алина подала ему тарелку с бутербродами, они молча ели, а Людмила пила чай маленькими глотками.
В десять приехала машина. Грузчики быстро вынесли коробки, чемодан, пакеты. Людмила стояла в прихожей, наблюдая, как выносят её жизнь.
Мам, поедем, я тебя отвезу, сказал Андрей, беря ключи от машины.
Не надо, остановила его Людмила. Я сама доеду.
Да брось, какая разница!
Сама, ответила она твёрдо.
Андрей хотел возразить, но Алина положила руку ему на плечо, покачала головой.
Людмила вышла из квартиры, не оглядываясь, спустилась по лестнице, прошла мимо подъезда, где жила столько лет. Села на лавочку у детской площадки. Грузовик уехал, во дворе снова стало тихо.
Лид, ты чего тут? подсела Вера Ильинична с авоськой. Куда твои коробки повезли?
На новое место, улыбнулась Людмила. Переезжаю.
Как переезжаешь? Куда? Почему?
Андрей с Алисой останутся тут, а я отдельно буду жить. Так лучше.
Лучше? всплеснула руками Вера. Да они тебя выгнали! Вот сволочи! Прости, Господи, но это ж надо такое!
Вер, не надо. Они правы, им нужно своё пространство.
Пространство! фыркнула соседка. У них трёшка! Какое ещё пространство? Это Алиса тебе подстроила, я всё вижу. Она тебя с первого дня не полюбила, говорила!
Ладно, Вер. Поеду я. Адрес запиши. Буду в гости.
Вера записала, но выглядела расстроенной, обняла Людмилу, пообещала зайти, ушла, бубня себе про «неблагодарных детей».
Людмила села в автобус, доехала до Садовой. Дом 12 оказался старой пятиэтажкой с облупившейся штукатуркой, подъезд пахнул сыростью. Квартира на первом этаже, окна во дворколодец.
Она открыла дверь, вошла. Комната маленькая примерно пятнадцать квадратных метров. Кухня крошечная, совмещённый санузел. Мебель старая диван, стол, два стула, шкаф. На окне висели выцветшие занавески, пол скрипел под ногами.
Грузчики уже привезли её вещи, свалили коробки у стены. Вот и всё новый дом.
Села на диван, который просел, пружины жалобно заскрипели. Достала платок, вытерла глаза. Нет, не плакать. Не сейчас.
Встала, начала разбирать вещи. Развесила одежду в шкаф, расставила книги, поставила фотографию с Николаем на стол, фарфоровую балерину на подоконник. Разложила косметику в ванной, повесила полотенце.
Когда закончила, стемнело. Людмила включила свет лампа мерцала, нуждалась в новой.
Телефон зазвонил. Андрей.
Мам, как доехала? Всё нормально?
Всё хорошо, ответила ровным голосом.
Если что нужно, звони. Мы поможем.
Спасибо, не нужно ничего.
Ладно, пока. Устраивайся.
Она посмотрела на экран, убрала телефон, подошла к окну. За ним серый двор, мусорные баки, покосившийся забор.
Вспомнила свой прежний двор: детскую площадку, клумбы, которые сама сажала каждую весну, лавочку под окнами, где соседки собирались по вечерам. Здесь всё чужое.
Людмила легла на диван, укрылась шалью, закрыла глаза и позволила себе заплакать тихо, без всхлипов, чтобы соседи не услышали.
Утром проснулась от шума: ктото ругался за стеной, грохотала посуда. Встала, больно сводило шею диван оказался неудобным. Умылась холодной водой, оделась.
Холодный холодильник, пустой, заставил её выйти в магазин. Купила хлеб, молоко, яйца, немного овощей, приготовила яичницу, заварила чай.
Села за стол, посмотрела на телефон Андрей не звонил, не писал. День за днём проходил: магазин, готовка, уборка, чтение старых книг. Вера обещала прийти, но всё откладывала.
Третий день Людмила не выдержала, набрала сына.
Андрюш, как дела?
Нормально, мам, работы много.
А Алиса? Как беременность?
Всё хорошо. Слушай, я на совещании, перезвоню позже.
Он не позвонил. Ни вечером, ни на следующий день. Людмила поняла: она им не нужна. Они избавились от обузы, от старой женщины, которая мешала жить. Теперь она одна, в чужой квартире, в чужом районе, где никого не знает.
Вспомнила, как после смерти Николая жила ради Андрея: варила супы, гладила рубашки, ждала его с работы, радовалась его успехам, переживИ, наконец, Лида обнаружила, что счастье прячется в тихих утренних рутинах, новых увлечениях и мягком мурлыканье Рыжика, а её жизнь вновь зазвучала яркими, самыми простыми нотами.
