Ключи оставь и исчезни, бросил сын, когда я пришла с работы.
Тамара Петровна, опять опаздываете? Пойдите уже домой, вы совсем вымотались! в подсобку, где я расставляла накладные, вбежала коллега Глафира. Молодёжь сидит в телефонах, а вы одна за всех в поте лица!
Да вот, всё доделать надо, Глафира, а завтра проверка, Семёнович будет ругаться, поправила я сползающие очки и опять погрузилась в бумаги.
Да бросьте этого Семёновича! Сколько еще?! Вам уже шестьдесят два, пора о себе думать!
Я усмехнулась. О себе легко сказать. А на что жить? Пенсия кот наплакал. Поэтому я и провожу дни в том небольшом тульском продуктовом магазине, чтобы хоть какието деньги собрать.
Иди, Глафира, не переживай. Я ещё полчасика, потом тоже домой, ободрила я её.
Глафира вздохнула, но не стала спорить, махнула рукой и ушла. Я осталась одна в тесной подсобке, где пахло картоном и чемто кислым. Снаружи слышались последние покупатели, откусывавшие сдачу у кассы, а потом глухой «хлоп» закрывающейся двери.
Я дописала последнюю строку, сложила бумаги в папку, встала, потянулась. Спина ноет весь день на ногах, то товар принимаю, то полки раскладываю. Ноги отекли, ботинки давят.
Переоделась, накинула старенькое пальто, ещё держалось на рукавах, вышла на улицу. Ноябрь был сырым, ветром в воротник задували. Я завернула шею в шарф и пошла к остановке.
В маршрутке было душно и тесно: я втиснулась между пожилой тёткой с сумками и молодым парнем в наушниках. Смотрела в окно, где мелькали фонари, витрины, прохожие. Думала о том, что дома надо поужинать приготовить. Максимка, мой сын, наверняка уже голодный. Хотя нет, он обещал ужинать с невестой.
Алина прошептала я.
Алина появилась в жизни Максима полгода назад. Яркая, рыжеволосая, с длинными ногтями, громким голосом. Сразу почувствовала, что это не просто подружка, а будущая невестка. Но Максим светился, как лампочка, и говорил мне:
Мам, не переживай, Алина хорошая! Вы пока не знакомы, но скоро всё поймёте.
За полгода я узнала Алину почти как свою. Она приходила к нам домой, как к себе, садилась на диван, включала телевизор, требовала чай или кофе, а смотрела на меня сверху, будто я прислуга.
Тамара Петровна, чайник помойте получше! Остались разводы!
А можете чуть тише? У меня голова болит!
Максим ничего не замечал, или делал вид, будто не слышит. Он вечно кружил вокруг Алины, как белка в колесе. Я молчала, не желая разрушать сыну счастье.
Вспомнила, как растила Макса одна. Муж, Коля, ушёл, когда ему было три, бросив меня и ребёнка к родителям. Мы жили в коммуналке у Колиных родителей, снимали маленькие комнатушки, я работала в библиотеке днём и мыла полы в офисах вечером. Одежда, еда, учебники всё от меня отказывалась. Я шила себе старое платье, а Максу покупала новые ботинки, куртки.
Когда он поступил в техникум, я ликовала. Потом он нашёл работу на заводе и стал получать нормальные деньги. Я копила каждую копейку, мечтая о своей квартире. И вот, наконец, смогла купить однокомнатную хрущёвку на окраине свою! Мы с Максом въехали туда, и я плакала от счастья. Оформила её на сына, думая, что так будет ему проще.
Максим обнял меня:
Мам, ты самая лучшая! Я тебя никогда не брошу! Мы всегда будем вместе!
Я поверила.
Но потом появилась Алина и всё пошло кувыркаться. Максим стал задерживаться у неё, приходить домой поздно, иногда ночевать у них. Я спала на раскладушке в кухне, а молодые в комнату. Неудобно, но место у молодых всегда найдётся.
Алина начала намекать, что квартира маленькая, тесно, и я должна съехать.
Максикуша, как же нам тут втроём жить? Нет личного пространства! нытьём говорила она.
Это моя мама, отмахивался он. Куда ей идти? Потерпим пока.
Слова эти заставляли меня холодеть внутри. Неужели сын хочет меня выгнать? Нет, наверно Алина его подталкивает.
Маршрутка остановилась. Я вышла, пошла пешком три квартала до дома. Ноги еле двигались, устала не только физически, но и душой.
Поднялась на третий этаж, открыла дверь, вошла в светлую прихожую, сняла пальто, ботинки. Я пошла к кухне, но в коридоре появился Максим. Лицо бледное, напряжённое, за спиной стояла Алина с триумфальной ухмылкой.
Мам, подожди, он преградил мне путь.
Что случилось, Максикуша? спросила я, тревожаще. Ты болен?
Нет, но нам нужно поговорить.
Давай поговорим, только я сначала переоденусь, ужин
Не нужен ужин! резко сказал он. Мы с Алёной решили нам нужна квартира. Одной. Понимаешь?
Я молча смотрела. Сердце колотилось, в ушах шипело.
Как одной? вырвала я.
Так вот. Мы хотим пожениться, нам нужно пространство. А ты ты же работаешь, получаешь зарплату. Снимешь гденибудь комнату.
Максим, ты что! Это наша квартира! Я её копила!
Нет, мам. Оформлена на меня, технически моя. И я решил, что ты должна съехать.
Максим! я схватилась за косяк, ноги подкосились. Ты серьёзно? Я же мать твоя!
Именно поэтому ты должна меня понять! в голосе прозвучало раздражение. Мне надо строить свою жизнь! Алина права, нам жить отдельно!
Алина права повторила я, глядя на неё. Она скрестила руки, самодовольно улыбалась. Значит, она тебя надоумила?
Мама меня ни на что не надоуливала! возразила Алина. Мы взрослые, имеем право на личную жизнь!
Личную жизнь я покачнулась, прислонившись к стене. Максикуша, одумайся! Куда я пойду? У меня нет денег на съёмное жильё! Пенсия, как ветка сосны!
Мам, не устраивай драму! он отвернулся, не желая смотреть в глаза. Снимешь комнату в общежитии, или к комунибудь подселишься.
В общежитие? Мне? В шестьдесят два года? дрожало в голосе. Максим, это бред!
Не бред! крикнул он, и я отшатнулась. Никогда сын так не кричал. Хватит меня шантажировать! Я принял решение! Ключи оставь и исчезни! Всё!
Тишина. Он сказал: «Ключи оставь и исчезни». Я медленно поднялась, достала связку ключей, положила их на полку в прихожей, руки дрожали.
Хорошо, прошептала я. Хорошо, сын. Раз ты так решил.
Наделá пальто, ботинки, взяла сумку. Максим стоял, глядя в пол, Алина торжествовала.
Я вышла на лестничную площадку, дверь за мной захлопнулась. Стояла, не понимая, куда идти. Ноги сами понесли меня вниз, на улицу. Слёзы текли по щекам, холодные, горькие.
Я шла, пока не дошла до дома Клавдии, давней подруги. Клава жила в соседнем районе, в двухкомнатной квартире, вдова, дети разъехались. Я нажала кнопку звонка, долго стояла, прислонившись лбом к двери. Наконец послышались шаги, дверь открылась.
Томка?! ахнула Клавдия, увидев заплаканное лицо. Что случилось? Заходи скорее!
Я вломилась и разразилась всхлипом. Клава обняла, повела на кухню, усадила на стул.
Рассказывай. Что случилось?
Я выговорила всё: Алина, Максим, сегодняшний вечер. Клава кивала, цокала языком.
Томка, это же свинство! Как он осмелился выгонять мать!
Не знаю, Клавдь Не знаю, что делать, рыдала я. Мне некуда идти.
Оставайся у меня! твердо сказала она. У меня свободная комната, будешь спать.
Клавдь, я не хочу тебя обременять
Да какое обременять! Мы подруги со школы! Оставайся, и точка!
Я с благодарностью сжала её руку.
Ночью я лежала на раскладушке в её комнате, не могла уснуть, мысли крутились, одна мрачнее другой.
Утром Клавдия заварила крепкий чай, нарезала бутерброды.
Томка, сегодня иди на работу, как обычно. Потом подумаем, что делать.
Я кивнула и пошла. День прошёл за прилавком, как в тумане. Глафира несколько раз спрашивала, всё ли в порядке, но я отмахивалась.
Вечером вернулась к Клавдии, та принесла новость:
Помнишь Нину Сергеевну из библиотеки? Она недавно овдовела, живёт в трешке. Я позвонила ей, рассказала про твою ситуацию. Она согласна взять тебя! За небольшую плату, конечно, но не так дорого, как в общежитии.
Я вздохнула с облегчением. Вариант не идеальный, но хоть чтото.
Через неделю переехала к Нине Сергеевне. Пожилая, но строгая женщина сразу озвучила правила:
Я рано ложусь, шуметь нельзя. Кухней пользуемся по очереди, свет не трачем зря. Понятно?
Понятно, кивнула я.
Комнатка была крохотна метров восемь, в ней едва влезли кровать и тумбочка. Всё своё я оставила в квартире, Максикуша не отвечал на звонки.
Жизнь пошла новым путём. Я встала рано, ехала на работу, вечером возвращалась к Нине, готовила ужин, ела в одиночестве, потом ложилась смотреть в потолок. Думала о сыне. Как он мог так поступить? Любовь к матери испарилась? Или Алина его полностью поглотила?
Я вспоминала мальчикамаленького, весёлого, который приходил с рисунками из детского сада:
Мамочка, это тебе! Я сам нарисовал!
Он учился кататься на велосипеде, падал, но не плакал:
Я же мужчина! Мужчины не плачут!
В школе защищал девочку от хулиганов, пришёл домой с синяком, но гордо говорил:
Мам, я её не дал обидеть!
Был добрым, справедливым. Куда же делся этот Максим?
Прошёл месяц, я похудела, выглядела истощённо. Нина Сергеевна заметила:
Вы бы покушали нормально! Совсем не похожи на себя!
Аппетита нет, ответила я.
Понимаю, но силы бережём.
Однажды позвонила незнакомая женщина.
Здравствуйте, это мама Максима Колесникова?
Да, я. Кто вы?
Я Ирина, живу этажом выше. Нужно поговорить.
Мы встретились в кафе у дома. Ирина, женщина лет сорока, выглядела приятной.
Я давно собиралась вам сказать, но боялась. Ваш сын и его девушка они творят странные вещи.
Что значит? напряглась я.
Вечеринки до утра, крики, соседи жаловались участковому. Плюс я видела, как к ним приходят какието мужики с пакетами, а из квартиры идёт странный запах. Мне кажется, они замешаны во чёмто нелегальном.
Я побледнела.
Вы думаете
Я ничего не утверждаю, просто сообщаю. Вы решаете, что делать.
Я вышла из кафе в полной растерянности. Как будто сын попал в плохую компанию?
На следующий день, отпросившись с работы, я пошла к их квартире. Поднялась на третий этаж, постояла у двери. Внутри играла музыка, слышались голоса и смех. Позвонила. Долго никого не было. Наконец дверь открылась на пороге стояла Алина, растрёпанная, с красными глазами.
Чего надо? резко спросила она.
Мне нужен Максим.
Его нет.
Врёшь. Я слышу людей.
Его всё равно нет. Он кудато свалил.
Я упёрлась ладонью в дверь.
Подожди! Что происходит? Соседи жалуются!
А тебе что? Ты тут больше не живёшь! Проваливай!
Дверь захлопнулась. Я стояла на площадке, чувствуя бессилие.
Я спустилась вниз, села на лавочку у подъезда, глядя на окна моей бывшей квартиры. Свет горел, тени мелькали.
Вдруг из подъезда вышел Максим. Был бледный, худой, в мятой одежде. Увидев мать, остановилсяИ, обняв меня, он наконец понял, что семейные узы ценнее любых квартирных споров.
