Надежда тяжело опустилась на край кровати, взгляд её задержался на рюкзаке, который лежал на полу, словно побитый дворовый Барбос, не верящий, что его позвали гулять. На спинке стула висела куртка, билеты были разбросаны по подоконнику, а телефон мигал тревожным напоминанием: «Поезд, 10:20». На кухне чай давно остыл, в раковине скучали две тарелки, кружка и нож, а в холодильнике выстроились контейнеры с супом и голубцами, сваренными «на всякий случай» теперь хозяйкой была только она. Сын переехал ближе к работе, дочь учится в другом городе, бывший муж иногда звонит по делам, будто они всё ещё держат семейный кооператив, только без устава и дивидендов.
Надежда поднялась и подошла к окну. Во дворе сосед выгуливал своего лохматого пса, а на детской площадке две девушки в одинаковых пуховиках курили, словно репетировали сцену из сериала. Она знала: через месяц, через три всё будет так же, только пуховики сменятся на ветровки.
Рюкзак куплен неделю назад в спортмаге у метро. Продавец юноша с лицом, будто он только что сдал ЕГЭ долго вещал про литраж, спинку и какие-то «стропы». Надежда кивала, делая вид, что понимает, хотя её интересовало только, влезут ли джинсы, толстовка, аптечка и вечная недочитанная книжка.
Решение уехать одной вызревало медленно, как варенье на даче. Сначала казалось, что жизнь зависла между двумя остановками: дети выросли, муж испарился, работа в бухгалтерии стала похожа на бесконечный марафон по кругу. Утро автобус, офис, отчёты, обед в пластиковой таре, вечер магазин, телевизор, сериалы, где дамы её возраста то заводят любовников, то попадают в катастрофы, то внезапно просветляются. У неё ни любовников, ни катастроф, ни просветлений. Только привычка быть нужной и пустота, когда нужность испаряется.
Идея поездки возникла, когда коллега принесла путеводитель по северу и заявила, что едет с мужем «поездами, с пересадками, без турагентств». Надежда листала страницы с вокзалами, реками и деревянными домами, думая, что дальше областного центра не забиралась. Сначала отмахнулась, а вечером открыла ноутбук, стала смотреть билеты, цены, маршруты. Сайт зависал, карта прыгала, даты путались, но к полуночи на экране выстроилась цепочка: её город Ярославль Вологда какой-то посёлок у реки, название которого она выговаривала с трудом.
Билеты распечатала, сунула в папку с документами. На следующий день рассказала сыну по видеосвязи.
Одна поедешь? прищурился он. Мам, а зачем тебе там одной?
Хочу посмотреть, как люди живут, ответила она, стараясь звучать уверенно. Прогуляюсь, отдохну.
Может, с подругой? не сдавался он.
Подруги, если честно, были заняты: у одной внуки, у другой второй муж, у третьей дача и грядки. И ещё был страх услышать: «Ты что, с ума сошла, одна куда-то?»
Мне так проще, сказала она. Не надо ни под кого подстраиваться.
Сын пожал плечами, но напоследок добавил:
Ну смотри. Только звони. И рубли на карте не трать бездумно.
Бывший муж отреагировал иначе.
Ты куда? переспросил он. В Вологду? А что там делать? Там же ну, провинция.
Я тоже не Москва, отрезала она. Просто хочу съездить.
Он помолчал, потом предложил помочь с чемоданом. Она представила, как он входит, ставит чемодан, оглядывается, будто ищет следы чужого мужика. Отказалась.
Стоя у окна, Надежда пыталась понять, чего боится больше: дороги или возвращения в ту же точку.
Допила остывший чай, закрыла рюкзак, проверила билеты, паспорт, кошелёк. В коридоре натянула ботинки, выключила свет. Квартира сразу стала чужой, как гостиница после выселения.
В подъезде пахло хлоркой и чужими духами. На улице дул ветер, Надежда подняла воротник, подхватила рюкзак и пошла к остановке.
На вокзале шум, суета, кто-то ругается в очереди, дети вопят. Надежда, прижимая рюкзак, пробиралась к табло. Её поезд третий снизу, до отправления сорок минут.
Села на пластиковый стул у окна. Рядом женщина лет пятидесяти громко жаловалась по телефону, что муж «опять всё перепутал». Молодой парень в наушниках ел пирожок, крошки сыпались на чёрную куртку. Надежда достала бутылку воды, глотнула, посмотрела на своё отражение в стекле. Лицо усталое, но не старое просто человек, который долго шёл по одному маршруту и вдруг свернул.
Когда объявили посадку, она поднялась и пошла к платформе. Рюкзак тянул плечи, но это ощущение ей нравилось как доказательство, что она действительно едет.
В вагоне её место оказалось у окна. Напротив уже сидела молодая пара с мини-рюкзаками. Девушка улыбнулась, подвинулась, освобождая проход.
Давайте помогу, предложил парень, протягивая руку.
Спасибо, сама, ответила Надежда и, напрягаясь, закинула рюкзак на верхнюю полку. Неуклюже, но без посторонней помощи. Почувствовала детскую гордость.
Поезд тронулся. За окном мелькали серые многоэтажки, гаражи, пустыри. Девушка читала книгу на английском, парень уткнулся в телефон. Надежда смотрела в окно, потом открыла свою книгу, но слова прыгали, не складываясь в смысл.
Думала, что делать по приезде. В Ярославле забронировано жильё через сайт чистая комната, белые стены, деревянная кровать. Хозяйка переписывалась в мессенджере, ставила смайлики, называла по имени-отчеству. Дальше автобус до Вологды, потом поезд до посёлка у реки. Там три дня без экскурсий.
В отпуск? вдруг спросила девушка напротив.
Можно и так, ответила Надежда. Еду города смотреть.
Круто, сказала девушка. Мы автостопом хотели, но мама не пустила. Едем как приличные люди.
Они засмеялись, Надежда тоже улыбнулась. Разговор сам собой затих, и это её устроило.
К вечеру вагон наполнился запахами еды, бутербродов, растворимого кофе. Проводница разносила чай в подстаканниках, гремела тележка. Надежда ела варёные яйца и огурцы. Ловила взгляды кто-то думал, что она едет к родственникам или в санаторий. Мало кто предполагал, что женщина её возраста может просто так путешествовать одна.
В Ярославль поезд прибыл в сумерках. Вокзал встретил жёлтым светом фонарей и прохладой. Надежда включила навигатор, нашла автобус, доехала до района с пятиэтажками, немного поблуждала среди одинаковых подъездов и позвонила по домофону.
Да-да, откликнулась хозяйка. На третий этаж, налево.
Хозяйка полная женщина в халате провела по узкому коридору, показала комнату.
Вот ключ, сказала она. Ванная общая, кухня тоже. Чай, сахар берите. Только ночью не шумите, у меня внук маленький.
Комната чистая, но меньше, чем на фото. Окно во двор с редкими деревьями, на стене две репродукции с видами города. Надежда поставила рюкзак у кровати, прошлась по комнате, будто проверяя, не спрятано ли что лишнее.
Оставшись одна, почувствовала усталость: спина ныла, ноги гудели, голова тяжела. Села на край кровати, посмотрела на рюкзак. Вещи лежали аккуратно, как дома. Вся жизнь в этом прямоугольнике из ткани.
Ночью долго не могла уснуть. Сквозь стены доносился плач ребёнка, кто-то шаркал по коридору, хлопали двери. Дома ей было бы спокойнее там каждый звук знаком. Здесь всё чужое.
Утром, умываясь в общей ванной, столкнулась с девушкой с мокрыми волосами.
Вы надолго? спросила та, вытирая лицо.
На одну ночь, ответила Надежда. Потом дальше.
Я тоже, сказала девушка. По работе.
Слово «по работе» прозвучало уверенно. У Надежды такого оправдания не было просто едет.
После завтрака пошла гулять. Не в центр, не к соборам, а по дворам. Смотрела на балконы с коврами, детские площадки, собак, людей в куртках и шапках. В одном дворе старик кормил воробьёв хлебом.
Вот они, путешественники, заметил он. Им всё равно, где крошки искать.
Надежда улыбнулась и пошла дальше.
К обеду вернулась, собрала вещи, поблагодарила хозяйку и отправилась на автовокзал. Там выяснилось, что автобус до Вологды отменён. На табло рядом с номером маршрута горело красное слово, от которого внутри всё сжалось.
Как отменён? спросила у кассирши.
Ну вот так, пожала плечами та. Поломка. Следующий вечером.
Мне сегодня надо уехать, сказала Надежда. У меня дальше билеты.
Тогда поездом, равнодушно ответила кассирша. Вон, через дорогу вокзал.
Надежда вышла, ветер усилился, небо затянуло. Снова потащила рюкзак через дорогу, зашла на вокзал. После очереди и пары странных вопросов купила новый билет. Старый автобусный остался бумажкой в кармане.
Чувствовала себя школьницей, не выучившей правило и теперь вынужденной импровизировать. В голове мелькало: «Зачем я вообще в это ввязалась?» Дома бы сейчас сидела с чаем, а не бегала между кассами.
Поезд до Вологды был переполнен. Место досталось рядом с мужчиной в рабочей куртке, от которого пахло табаком и бензином.
Далеко едете? спросил он.
В Вологду, ответила она. А потом дальше.
В гости? поинтересовался он.
Надежда задумалась. Сказать «в гости» было бы проще.
Просто так, сказала она. Путешествую.
Мужчина удивился, потом кивнул.
Тоже дело, сказал он. А то все только работают да по домам сидят.
В Вологду приехали под вечер. Надежда чувствовала, что силы на исходе. Нужно было найти гостиницу, переночевать и утром сесть на электричку до посёлка. В телефоне нашла недорогой вариант, позвонила. Женский голос уверил, что номер свободен, продиктовал адрес.
До гостиницы пятнадцать минут пешком. Шла, лавируя между лужами и прохожими, думая, что рюкзак с каждым шагом тяжелее. Здание старое, с облупленной штукатуркой, вывеска с названием, которое забыла сразу.
Внутри пахло жареным луком и чем-то сладким. На ресепшене девушка с ярко накрашенными губами.
Я бронировала номер, сказала Надежда.
Девушка проверила компьютер, нахмурилась.
У меня нет вашей брони, сказала она. Может, не до конца оформили?
Я звонила, растерялась Надежда. Сказали, что свободно.
По телефону бронь не держим, ответила девушка. Сейчас всё занято.
Слова повисли в воздухе. Надежда почувствовала, как внутри поднимается паника. Уже темнело, она в незнакомом городе, с тяжёлым рюкзаком, без ночлега.
Может, что-то можно придумать? спросила она, стараясь говорить спокойно. Хоть на одну ночь.
Всё занято. Попробуйте в соседней гостинице, через два дома.
Надежда вышла на улицу. Холодный воздух ударил в лицо. Стояла на тротуаре, рюкзак тянул вниз, ноги гудели. На секунду захотелось развернуться и купить билет домой. Сказать всем, что поездка не удалась, что это была глупая затея.
Достала телефон, открыла поисковик, стала набирать названия гостиниц. Пальцы дрожали. Одна слишком дорогая, в другой не брали трубку, в третьей мест не оказалось. В какой-то момент телефон выдал предупреждение о низком заряде.
Огляделась. На углу светилась вывеска кафе. Внутри светло, за стеклом столики.
Решительно перешла дорогу и вошла. В кафе пахло борщом и свежей выпечкой. За стойкой женщина лет сорока пяти в фартуке.
Можно зарядить телефон? спросила Надежда, чувствуя, как голос дрожит. Я что-нибудь закажу.
Конечно, ответила женщина. Вон розетка у окна. Садитесь.
Надежда заказала борщ и чай, поставила телефон на зарядку, села. Когда горячий суп оказался перед ней, вдруг накатила волна слёз. Не от обиды, не от страха от усталости. Мир требовал решений, а она привыкла советоваться, подстраиваться.
Уткнулась взглядом в красный суп, моргнула, пытаясь взять себя в руки. Женщина за стойкой заметила, подошла ближе.
Тяжёлый день? спросила негромко.
Надежда кивнула. Не хотела рассказывать всё, но слова сами потекли: про отменённый автобус, несуществующую бронь, одиночество в чужом городе.
А вы откуда? спросила женщина.
Надежда назвала свой город.
Одна поехали? удивилась та.
Да, ответила Надежда. Решила путешествовать.
Женщина помолчала, потом сказала:
У меня сестра комнату сдаёт. Небогато, но чисто. Если хотите, могу позвонить.
Слова прозвучали как спасательный круг. Надежда почувствовала, как внутри что-то отпускает.
Если не трудно, сказала она.
Женщина позвонила, быстро объяснила ситуацию. Протянула бумажку с адресом.
Вот, сказала она. Пятнадцать минут пешком. Скажите, что от Татьяны из кафе.
Спасибо вам, сказала Надежда. Я даже не знаю, как
Доешьте сначала, перебила Татьяна. А там разберёмся.
Когда Надежда вышла из кафе, на улице уже стемнело. Фонари освещали тротуар жёлтым светом. Шла, считая перекрёстки, сверяясь с бумажкой. Рюкзак по-прежнему тянул плечи, но теперь эта тяжесть казалась знакомой.
Комната у сестры Татьяны небольшая, со старым, но чистым диваном, ковром на стене и шкафом с книгами. Хозяйка сухонькая женщина с внимательными глазами показала, где ванная, кухня, розетка.
Деньги завтра, сказала она. Сейчас отдыхайте.
Когда дверь закрылась, Надежда наконец выдохнула. Сняла рюкзак, поставила у стены. Спина сразу почувствовала облегчение. Присела на диван, провела рукой по колену нога ныла, старая травма напоминала о себе.
В эту ночь уснула почти сразу. Без телевизора, без привычного шума, но с ощущением, что прошла через что-то важное. Не героическое, не большое, а своё.
Утром, сидя на кухне с чаем, поймала себя на мысли, что не хочет спешить. До электрички ещё время. Можно было бы пробежаться по улицам, заглянуть в собор, но стало интересно другое: как живут люди в этих домах, что читают, о чём болтают на кухнях.
Хозяйка сидела напротив, чистила картошку.
Часто сдаёте комнату? спросила Надежда.
Когда кто просится, ответила та. В основном студенты или командировочные.
Поговорили о ценах, о работе, о детях, разъехавшихся по городам. В словах хозяйки Надежда слышала знакомые интонации. Оказывается, её одиночество не уникально.
На электричку успела. Поезд шёл медленно, останавливаясь на маленьких станциях, где на платформе стояло по два-три человека. За окном деревни, леса, редкие коровы. В вагоне дачники с сумками, женщина с ребёнком, пара подростков с рюкзаками.
Надежда села у окна, рюкзак рядом. Достала блокнот и ручку купила в киоске на вокзале почти машинально. Открыла чистую страницу и написала: «Я в электричке. Вокруг лес. Я одна и жива». Улыбнулась пафосу, но зачеркивать не стала.
В посёлок поезд прибыл ближе к полудню. Станция деревянное здание, рядом магазин «Продукты». Воздух свежий, пахнет дымом и сырой землёй. Надежда сошла, огляделась. Ни брони, ни знакомых. Только адрес гостевого дома и примерное понимание, куда идти.
Дорога вдоль реки. Вода тёмная, почти чёрная, медленно течёт. На другом берегу редкие дома. Шла, чувствуя, как ботинки промокают, но ей было всё равно. Рюкзак привычно тянул плечи.
Гостевой дом одноэтажный деревянный, зелёная крыша. На крыльце мужчина в свитере, читает газету. Увидев её, поднялся.
Вы к нам? спросил он.
Да, ответила Надежда. Я звонила вчера.
А, из города, кивнул он. Проходите.
Внутри просто, но уютно: деревянные стены, несколько комнат, кухня с большим столом. В её комнате кровать, тумбочка, стул. Окно на реку.
У нас тихо, сказал мужчина. Интернет ловит плохо. Если надо позвонить лучше на улице.
Отсутствие интернета сначала испугало. Как жить без связи, без возможности написать детям, проверить новости, открыть карту? Потом подумала: может, в этом и смысл.
Дни в посёлке текли медленно, но не тягостно. Утром выходила к реке, сидела на скамейке, смотрела на воду. Иногда мимо проходили местные кто с ведром, кто с удочкой. Кивали ей, она кивала в ответ. В магазине продавщица уже запомнила и спрашивала, не нужна ли гречка или чай.
В первый день чувствовала неловкость. Не знала, куда деть руки, как ходить по узким улицам, чтобы не выглядеть чужой. Казалось, все смотрят. На второй день это ощущение ослабло. На третий шла в магазин уверенно, не оглядываясь.
Однажды вечером в гостевом доме устроили ужин. Приехала семейная пара из соседнего города, ещё один мужчина, который «просто решил сменить обстановку». Сидели за столом, ели картошку с грибами, пили чай. Разговор о погоде, дорогах, как трудно добираться до посёлков.
А вы чего сюда? спросил мужчина.
Надежда задумалась. Можно было сказать что-то нейтральное, но вдруг не захотелось придумывать оправдания.
Хотела побыть одна, сказала она. Без работы, без привычных дел. Посмотреть, что со мной будет.
Мужчина кивнул, не задавая лишних вопросов. Пара переглянулась, женщина улыбнулась.
Хорошее место выбрали, сказала она. Тут от себя не спрячешься.
В эту ночь Надежда долго лежала в темноте, думая, что с ней действительно что-то происходит. Не громкое, не как в кино, когда человек решает изменить всё. Скорее, тихое смещение внутри. Вспоминала, как растерялась на вокзале, чуть не разревелась в гостинице, попросила помощи у незнакомой женщины. Раньше бы стыдилась. Сейчас нет. Поняла, что может просить и принимать помощь, не чувствуя себя слабой.
На третий день, сидя у реки, достала блокнот и стала писать. Не о маршруте, не о достопримечательностях. О том, чего не хватало дома. О том, что делала по привычке, а не по желанию. В списке оказалось много пунктов: от «готовить на троих, хотя живу одна» до «соглашаться на подработки, которые не приносят радости, только потому, что неудобно отказать».
Перечитала и вдруг ясно увидела, что может поменять. Не всё сразу, не кардинально, но хотя бы несколько вещей. Перестать брать чужие обязанности на работе. Не отвечать бывшему мужу на звонки в любое время, если не связано с детьми. Не готовить обеды «на неделю», если самой достаточно супа и бутерброда.
В последний вечер долго стояла у реки. Вода текла, как прежде. Вокруг ничего не изменилось. Изменилась только она, чуть-чуть. Почувствовала, как появляется тихое, но устойчивое ощущение, что её жизнь не только обязанности и привычки. У неё есть право на свои маршруты.
Дорога обратно показалась легче. Уже знала, как покупать билеты, спрашивать дорогу, искать жильё. На вокзале в Вологде сама подошла к кассе, спокойно попросила поменять билет на более ранний поезд. Кассирша нахмурилась, но всё же нашла вариант. Раньше бы смутилась, отступила. Теперь стояла, пока не получила нужный ответ.
В поезде до её города рядом сидела женщина с большим пакетом. Разговорились. Та рассказывала о внуках, даче, как тяжело всё успевать.
А вы чем занимаетесь? спросила она.
Вопрос застал врасплох. Раньше бы ответила: «Работаю в бухгалтерии, дети взрослые». Теперь не захотелось определять себя только так.
Живу, сказала после паузы, сама удивившись. Работаю, конечно. Но сейчас вот ездила отдохнуть.
Женщина кивнула, не придавая значения. Для неё просто разговор. Для Надежды маленький шаг.
Вернувшись домой, квартира встретила тишиной и лёгким запахом застоя. Открыла окна, поставила чайник, сняла ботинки. Рюкзак поставила посреди комнаты и не стала сразу разбирать пусть постоит, как напоминание, что может собраться и уехать, если захочет.
Прошлась по комнатам: пыль на полке, неубранная газета, пустой холодильник. Всё на местах, но всё казалось другим.
Включила свет на кухне, достала тарелку и кружку. Поставила чай, отрезала хлеб. Села за стол, открыла блокнот. На последней странице написала: «Когда вернусь, сделаю» и стала перечислять. Позвонить на работу и отказаться от дополнительной нагрузки, которую навесили «потому что ты у нас ответственная». Позвонить сыну и сказать, что не против приехать в гости, но только если самой захочется, а не «так надо». Достать из кладовки старый велосипед и попробовать снова ездить, пусть и по двору.
Список получился не длинным, но конкретным. Посмотрела на него и почувствовала лёгкое волнение как перед дорогой.
Вечером позвонил бывший муж.
Ну как поездка? спросил он. Не замёрзла?
Всё нормально, ответила она. Всё хорошо.
Слушай, мне тут отчёт один нужен, может, поможешь?
Раньше бы сразу согласилась. Теперь сделала паузу.
Я устаю от чужих отчётов, сказала она. У меня свои есть. Если что, могу подсказать, но делать за тебя не буду.
Он помолчал, явно не ожидал такого ответа.
Ну ладно, сказал он. Как знаешь.
Когда разговор закончился, Надежда почувствовала странное облегчение. Ничего страшного не случилось. Он не обиделся, не накричал. Просто принял её отказ.
Позже, лёжа в кровати, прислушивалась к знакомым звукам: тиканью часов, шуму машин, гулу лифта. Всё как раньше. Но внутри иначе. Не громко, не торжественно. Просто чуть свободнее.
Перед сном встала, подошла к рюкзаку. Провела рукой по ткани, проверила молнию. Рюкзак стоял, молчаливый, но будто готовый снова отправиться в путь.
Ещё поедем, сказала вполголоса.
Не знала, когда и куда. Но теперь знала, что это возможно. И этого знания было достаточно, чтобы уснуть спокойно.
