Семейная измена по-русски Сергей отдал сестре всё, что имел. Литературно — всё. Когда родители умерли один за другим, осталась трёхкомнатная квартира в центре Москвы. Сергей к тому моменту уже 12 лет жил в Германии, имел там работу, жену-немку, двоих детей и гражданство. Прилетать часто не получалось. Сестра Наталья с мужем и сыном ютились в однушке на окраине. «Наташ, продавайте квартиру родителей, берите себе деньги, живите нормально. Я тут устроился, мне ничего не надо», — сказал он по скайпу. Она плакала в трубку, благодарила, обещала молиться за него каждый день. Квартиру продали за 28 миллионов рублей. Большие деньги на тот момент. Сергей подписал отказ у нотариуса дистанционно — без вопросов, без копейки себе. Через год Наталья купила себе трёхкомнатную в новом доме, ещё одну — «для сына на будущее», дачу в Подмосковье и Мерседес. Сергею написала: «Спасибо, братик! Ты нас спас». Он радовался за них. Правда радовался. Прошло пять лет. У Сергея начались проблемы. Компания сократила отдел, жена подала на развод, забрала детей и половину имущества. Он остался почти ни с чем. Пришлось возвращаться в Россию — работы в Германии для 52-летнего специалиста без местного диплома уже не было. Написал сестре: «Наташ, прилетаю. Можно у тебя пару месяцев пожить, пока встану на ноги? Квартиру снимать дорого, денег почти нет». Ответ пришёл через три дня: «Ой, Серёж, извини… Мы тут ремонт начали, везде строители… И сын с девушкой живёт, места мало… Может, в гостинице какой-нибудь недорогой? Я тебе немного скину». Он перечитывал сообщение раз десять. Потом набрал её по видео. Она взяла трубку с кухни новой квартиры — той самой, «для сына». На фоне видна дорогая техника, свежий ремонт. «Нат, ты серьёзно? Я тебе 28 миллионов подарил, а ты мне на гостиницу «немного скинешь»?» Она вздохнула, закатила глаза. «Серёж, ну это было пять лет назад! Мы уже эти деньги потратили. И вообще — ты сам отказался, сам подписал. Мы тебе ничего не должны. Ты же тогда был большой, богатый, в Европе. А теперь приехал ни с чем и претензии предъявляешь?» Он отключил звонок. Просто нажал «завершить» и сидел, глядя в стену. Через месяц он прилетел. Снял комнату в коммуналке за 20 тысяч — последние деньги. Пошёл работать охранником в супермаркет. Ночами подрабатывал грузчиком. С сестрой больше не общался. Ни на праздники. Ни на Новый год. Ни когда у неё родилась внучка. Она несколько раз писала: «Серёж, ну ты что, как ребёнок, обиделся? Мы же родные…» Он не отвечал. А однажды она случайно встретила его знакомую и спросила, как там брат. «Нормально, — ответила та. — Говорит, что у него теперь есть одна семья — это его дети в Германии. А тут у него никого нет. И не будет». Наталья тогда впервые почувствовала что-то похожее на стыд. Но быстро убедила себя: «Он сам виноват. Сам отказался. Сам уехал». А Сергей иногда сидел вечером на скамейке возле подъезда своей коммуналки, смотрел на звёзды и думал: Самое дорогое, что может сделать человек, — это отдать родным всё. Самое страшное — понять, что для них ты после этого перестаёшь существовать. Он больше никогда не просил помощи. Ни у кого. Особенно — у «родных».