Ольга работала медсестрой в детской реанимации в Москве уже восемнадцать лет. За это время она научилась не плакать, когда у входа в палату выносят крохотное тело в чёрном пакете, не дрожать и не задавать вопросов типа «за что?». Она просто делала свою работу и шла домой.
У неё была дочка Аглая, шесть лет, рыжая, с бесконечными вопросами и объятиями, от которых пахло летним солнцем и клубникой.
Однажды вечером Ольга задержалась на смене. Позвонила домой никого не ответило. Думала, что они гуляют. Прибыла к полуночи.
В квартире свет горел, на полу разбросаны игрушки, на кухне недопитый чай, а тишина такая густая, что будто в ухе звенит морозильник.
Тётка снизу, Татьяна Ивановна, встретила её в коридоре с бледным лицом.
Лёня Аглая машину прямо у подъезда водитель был пьяный она сразу
Ольга не помнит, как дошла до морга. Не помнит, как держала крошечную холодную ручку и шептала: «Мамочка пришла, вставай».
Помнит лишь одно: когда пришёл оформлять свидетельство о смерти, врач тихо положил перед ней документы и сказал:
Ольга Сергеевна нужно вам коечто сказать. Мы сделали все анализы У Аглы была острая лейкемия, очень агрессивная форма. Вы бы заметили симптомы через неделюдве, максимум месяцдва и ничего бы не спасли.
Он уставился в пол.
Она бы мучилась без конца: боль, химия, иглы, больничные коридоры Вы бы видели, как она гаснет по кусочкам. А так она просто уснула. Не успела испугаться, не успела почувствовать боль.
Ольга молчала долго, потом подняла глаза.
То есть вы считаете, что это был лучший вариант?
Врач кивнул. Это всё, что он мог.
Она встала, собрала бумаги и вышла на улицу.
Шла по Москве, и вдруг осознала страшную правду, от которой захотелось крикнуть в небеса:
Иногда самое жуткое, что может случиться, именно то, что спасает от чегото ещё более жуткого.
Ольга похоронила дочку в белом платье с бантом, которое Аглая просила «для принцессы на день рождения».
