Возьмите его, прошу! женщина буквально вмяла в мои ладони поношенный кожаный чемоданчик и подтолкнула к себе крохотного мальчика.
Я тащил от городской ярмарки продукты к соседям в деревне, и почти уронил сумку, когда она бросила мне коробку, полную чегото.
Что? Я вас не знаю
Его зовут Миша, ему три с половиной года. она сжала меня за рукав, суставы побелели. В чемодане всё, что понадобится. Не бросайте его, пожалуйста!
Малыш прижался к ноге, у него огромные карие глаза, рыжие кудри растрепаны, на щеке синяк.
Вы шутите! я оттолкнулся, но женщина уже тащила нас к входу в вагон.
Как так внезапно! Полиция, соцслужбы
Нет времени объяснять! её голос дрожал от отчаяния. У меня нет выбора, понимаете?
Толпа дачников подхватила нас и завела в переполненный купе. Я обернулся женщина осталась на перроне, руки к лицу, слёзы струились по её пальцам.
Мама! Миша пошёл к двери, но я удержал его.
Поезд рванул вперёд, и фигурка женщины всё меньше исчезала в сумерках.
Мы оказались на деревянной скамейке. Мальчишка уперся в меня, всхлипывая, а чемодан тяжёлый, как кирпичи.
Тётя, придёт ли мама?
Придёт, малыш, без сомнения.
Пассажиры переглядывались с любопытством: странная женщина, ребёнок и поношенный чемодан зрелище редкое.
Весь путь я размышлял: какойто розыгрыш? Но ребёнок был реальный, пахнул детским шампунем и печеньем.
Пётр, мой муж, стоговал дров во дворе. Увидев меня с Мишей, он остановился, держал полено.
Саша, откуда он?
Не откуда, а кто. Познакомьтесь, Миша.
Я всё рассказал, пока варила мальчику манную кашу. Пётр нахмурился, погладил лоб ясно, он думал.
Надо вызвать полицию, сразу же.
Какую полицию? Что им сказать «мне на станции подарили ребёнка, как щенка»?
И что же ты предлагаешь?
Миша жадно поедал кашу, смазывая её на подбородок, но держал ложку изящно, будто воспитанник детского сада.
Посмотрим, что в чемодане, я кивнула, указывая на него.
Сели перед телевизором, включили «Ну, погоди!». Чемодан щёлкнул.
Я задержала дыхание. Деньги. Порции купюр, связанные банковскими резинками.
Боже мой, вздохнул Пётр.
Я выхватила одну пачку пятитысячные рубли, сотни. Оценив их количество, поняла: примерно тридцать подобных связок.
Пятнадцать миллионов, прошептала я.
Это состояние, согласился Пётр.
Мы взглянули друг на друга, а Миша смеялся, глядя, как волк гоняется за зайцем.
Через неделю к нам пришёл старый знакомый Николай, подсказал, как оформить ребёнка как найденного. У него был друг в соцслужбах, готовый оформить документы, но потребовались небольшие «организационные» средства.
К тому времени Миша уже устроился у нас. Спал на складной кровати Петра, завтракал овсянкой с вареньем, вился за мной, как за хвостом. Он даже к курочкам придумал имена: Пеструшка, Чёрнушка, Белянка. По ночам иногда всхлипывал, звал маму.
А если найдут настоящих родителей?
Если найдут так тому и быть. А пока нужен крыша над головой и тёплая еда.
Через три недели всё оформилось: Михаил Петрович Березин официально наш приёмный сын. Мы сказали соседям, что он племянник из города, родители погибли в несчастном случае. С деньгами обращались осторожно: сначала купили Мише новую одежду, потом книги, строительные наборы, самокат.
Пётр занялся ремонтом крыша протекала, печка дымилась.
Для ребёнка, ворчал он, прибивая гонты. Чтобы не простудился.
Миша рос, как на дрожжах. К четырём уже знал все буквы, к пятому читал и вычитал. Наша учительница, Анна Ивановна, восклицала:
Вырастили вундеркинда! Надо отправлять в город, в специальную школу.
Мы опасались города: ктонибудь узнает его? Что если та женщина передумает?
К семи годам отправили его в городскую гимназию. Поодному ездили туда и обратно, у нас была машина. Учителя хвалили без устали:
Фотографическая память! сказал учитель математики.
Отличное произношение! добавил учитель английского. Как у настоящего англичанина!
Дома Миша помогал Пётру в мастерской. Пётр стал столяром, делал мебель на заказ, мальчик часами возился с стамеской, вырезая деревянных зверушек.
Папа, спросил он однажды за ужином,почему у всех детей есть бабушки, а у меня их нет?
Мы обменялись взглядами, подготовив ответ заранее.
Они умерли давно, сынок, ещё до твоего рождения.
Он кивнул и больше ничего не спрашивал, но я замечала, как он время от времени взглядывает на наши семейные фотографии.
В четырнадцать он выиграл региональную олимпиаду по физике. В шестнадцать к нему приехали профессора МГУ, предлагали подготовительные курсы, говорили, что он будущее науки, потенциальный нобелевский лауреат.
Но я видел в нём того испуганного мальчишку с перрона, которому я доверяла.
Деньги таяли на учёбу, репетиторы, поездки. Мы купили ему хорошую квартиру в городе, а оставшиеся три миллиона положили на счёт в банке для университета.
Знаешь, сказал Миша на восемнадцатый день рождения, я вас очень люблю, благодарю за всё.
Мы крепко обнялись. Семья это семья, даже если всё началось с безумия.
Год спустя пришло толстое письмо без обратного адреса, внутри рукописные листы и старое фото.
Кому? спросил Миша, глядя на конверт.
Он читал молча, лицо менялось: сначала бледное, затем вспыхнувшее. Я подсмотрела через его плечо.
«Дорогой Миша, если ты получаешь это письмо, значит меня уже нет в этом мире. Прости, что оставила тебя на перроне. У меня не было выбора отец умер, а его партнёры решили захватить бизнес. Они не остановятся ни перед чем Я выбирала между исчезнуть и твоей гибелью. Сымитировав смерть, я ушла. Всё это время я наблюдала за тобой, нанимала людей, чтобы присылали фотографии, отчёты о твоих успехах. Твои приёмные родители благородные люди, да благословит их Господь. Теперь их судьба завершилась, их карма настигла их. Ты можешь требовать свою долю 52% акций фонда, огромную сумму. Найди адвоката Игоря Семёновича Кравцова, фирма «Кравцов и Партнёры». Он всё знает и ждёт тебя. Прости, сын, я любила тебя каждый день нашей разлуки. Может быть, однажды ты поймёшь и простишь меня. Твоя мать, Елена».
Вложено было фото молодой женщины с радостной улыбкой, обнимающей блондинистого малыша тот же, что на перроне, но моложе.
Миша положил бумаги, руки слегка дрожали.
Я подозревал, прошептал он.Всегда чувствовал, что чтото не так. Но ты стала для меня семьёй.
Мишенька я застряла, горло сжало.
Это же наследство, пробормотал Пётр.
Миша встал, обнял нас крепко, как в детстве, когда гроза.
Вы воспитывали меня, отдали всё. Если чтото будет, делим поровну, без вопросов. Вы моя семья, настоящая семья.
Полтора месяца спустя адвокат подтвердил: Михаил Лебедев действительно был главным акционером огромного фонда. Партнёры отца подавали иски, но все их претензии отклонили.
Мама была права, сказал Миша за праздничным ужином. На том перроне она выбрала лучших людей, которые не испугались взять чужого ребёнка с чемоданом денег.
Чужой? возразил Пётр. Наш!
И мы обнялись снова. Сильная семья, созданная не генетикой, а любовью и отчаянным выбором женщины на сумеречном перроне.
Не будем делить деньги втроём, вмешался Кравцов, поправляя очки. Твои 52% крупная сумма, налоговая уже интересуется.
Мы сидели в его офисе, за окном гудела московская улица, и не могли поверить, что всё так реально.
А мои родители? спросил Миша, наклонившись вперёд. Им тоже полагается часть.
Есть варианты, раскрыл Кравцов папку. Можно сделать их консультантами фонда с зарплатой, или постепенно передать акции, или купить им недвижимость.
Сделаем всё сразу, подмигнул Пётр. Консультанты, недвижимость и акции.
Мы вернулись домой в молчании, каждый думал о своём. Я как изменится наш тихий деревенский быт, Пётр о мастерской, а Миша смотрел в окно поезда, будто прощался с прошлым.
Первый месяц после переезда в новые дома пришёл с визитами дорогих людей в костюмах, фотографируя наш дом.
Журналисты, предположила соседка Клавдия. Запахли нашими деньгами.
Нужна охрана, два сильных бойца стали стоять у ворот, проверять всех приходящих. Сначала соседи недоумевали, потом привыкли.
Мама, может, переедем в город к офису? предложил Миша за ужином. А курицы, огород?
Можно купить дом в пригороде с придомовым участком, ответила я. Пётр молча клевал котлету, явно не хотел уезжать, ведь его мастерская была в деревне, а клиенты наши люди.
Останемся здесь пока, сказала я. А потом посмотрим.
Но спокойствия не было. Журналисты лезли в ограду, «партнёры» звонили с предложениями. И тогда случилось то, чего мы боялись.
Михаил Андреевич? заявила женщина в меховом пальто, около пятидесяти, в дверях. Я ваша тётя, Лариса Сергеевна, сестра вашего отца.
Миша замёрз. За все годы никого из живых не искали, а теперь родственники.
У меня нет тёти, холодно ответил он.
О, давайте! она достала из сумки пожелтевшие фотографии. Посмотрите, это я с вашим отцом, двадцать лет назад.
На фото был мужчина, почти как Миша те же скулы, те же глаза.
Что вам нужно? спросил Пётр, стоя позади.
Что ты думаешь? отозвалась тётя, я кровь! Ищу племянника всё эти годы, не находя покоя!
Шестнадцать лет безуспешно, пробормотала я.
Тётя разыграла руки, показывая фото.
Елена обманула всех! Говорила, что ребёнок давно ушёл. Мы оплакивали, а потом я увидела в газетах появился наследник Лебедевых! Сердце сказало, что это мой Миша!
Миша молча ушёл в дом, а мы остались.
Уходи, сказал Пётр твёрдо. Где ты был, когда мальчик плакал ночью? Когда у него был ангин? Когда он выигрывал олимпиады?
Не знал! воскликнула она. Только теперь, когда деньги появились, всё удобно.
Тётя ушла, но вернулась на следующий день с адвокатом. Появились ещё «родственники» двоюродные, племянники, со всеми документами и доказательствами.
Мы переезжаем, решил Миша после очередного визита. Найдём дом в закрытом районе рядом с Москвой, больше нельзя жить здесь.
Пётр неожиданно согласился:
Открою мастерскую там, будет больше заказов в столице.
Переезд занял два месяца. Мы получили дом на три этажа, гектар земли, в часе от Москвы. Пётр сразу занял подсобку под мастерскую, я участок для теплиц.
Курочки? спросил я Мишу.
Конечно, мама, что ты хочешь.
Жизнь в новом доме отличалась. Миша стал работать в офисе фонда, оказался талантливым инвестором, капитализация выросла на двадцать процентов.
Гены, заметил Кравцов. Ваш отец был гением финансов.
Пётр открыл мебельную фабрику, сначала двадцать работников, потом расширился, их заказы шли из Москвы. Я же превратила дом в уют, устроила сад, розарий, декоративных кур с гребешками. По вечерам собирались на веранде, пить чай, беседовать.
Я хочу найти могилу мамы, настоящую, сказал однажды Миша. Положить цветы, сказать спасибо.
Надо, кивнул Пётр.
Мы нашли её в небольшом городке у озера. На простом камне гравировка: «Елена Лебедева. Любящая мать». Миша молча стоял, положил букет белых роз.
Спасибо, прошептал он. За то, что доверила меня им.
Мы вернулись в самолёте, и круг замкнулся: ребёнок с перрона стал тем, кем предназначен быть, но оставался нашим сыном.
Слушайте, сказал Миша на борту, давайте создадим фонд для детей-сирот, чтобы каждый имел шанс на семью.
Давай, улыбнулась я. НазовИ так наш маленький мальчик из платформы стал основой новой надежды для бесчисленного множества детей, которым жизнь подарила шанс обрести дом.
