Привет, послушай, расскажу трогательную историю, которая случилась на золотой свадьбе в нашей семье: за длинным праздничным столом в тёплом зале собрались дети, внуки и старые друзья, бокалы с шампанским были наполовину пустые, лица светились улыбками, а в центре праздника сидели Дмитрий Сергеевич Волков и его жена Любовь Петровна Соколова он в строгом костюме с аккуратно завязанным золотистым галстуком, она в элегантном кремовом платье с аккуратно уложенной причёской и скромной улыбкой; старший сын Андрей взял слово и, дрожа от эмоций, произнёс тост о верности и примере, который родители подали семье за пятьдесят лет, рассказыли истории из молодости, смеялись и плакали, просили Михаилато есть Дмитриявыступить, он встал медленно, поправил пиджак, обвел взглядом комнату и произнёс так тихо, что зал затаил дыхание: «Я хочу сказать правду: я не любил тебя все эти пятьдесят лет», и в зале повисла гробовая тишина, ктото уронил вилку, официанты, готовые убирать столы, едва сдерживали слёзы, но через мгновение оказалось, что он имел в виду не разрыв, а нечто совсем другое он говорил о той самой девушке, которую увидел в первый день у библиотеки, о той с тёплым голосом, что держала в руках томик Ахматовой, спорила о Чехове и смеялась с конфетой во рту, и, глядя на Любовь Петровну, он сказал, что всю жизнь видел в ней ту самую хоть годы меняли её лицо, хоть появлялись морщины и усталость, он всё время любил эту первую её версию, и в глазах у всех заискрились слёзы, жена накрыла лицо руками не от боли, а от облегчения, потому что ждала этих слов, гости улыбались сквозь слёзы, ктото всхлипнул, а потом он подошёл к ней, взял за руку так бережно, как когдато в начале пути, и прошептал, что любил не просто её, а всё искреннее в ней, и это было навсегда, и зал взорвался аплодисментами; потом внук, пятнадцатилетний Илья, вскочил и спросил, как они встретились, и Дмитрий засмеялся так молодо, что всем стало теплее: «Она работала в районной библиотеке на Большой, я пришёл за книгой и ушёл с жизнью», и разговоры за столом стали ещё теплее, гости вспоминали смешные случаи и добрые привычки, и к концу вечера, когда большая часть людей разошлась, старики у веранды, укутанные пледами и согретые гирляндами, тихо говорили о том, что важнее всего это те маленькие жесты: когда Любовь лежала после операции, Дмитрий не отходил от её кровати и шептал: «Ты поправишься, я рядом», и это, как она сказала, и было любовью.
А теперь представь другую версию той же сцены, и это заставляет сердце сжиматься: когда он встал и произнёс те же слова «я не любил тебя все эти пятьдесят лет», в этой версии он продолжил иначе: «Я любил другую женщину с двадцати лет, мы собирались жениться, но родители настояли, чтобы я выбрал практичную невесту, и ты оказалась той самой практичной», и в зале послышались шёпоты и недоверчивые взгляды, некоторые гости смутились и начали расходиться; старший сын попытался вмешаться и спросил: «Папа, зачем ты говоришь это сейчас?», но тот устало покачал головой и признался, что устал жить во лжи и хочет, чтобы правда была сказана прежде, чем станет слишком поздно, Любовь Петровна в этой версии не закричала и не упала в истерику, она спокойно, без лишних слов, встала, подошла к столу и сняла обручальное кольцо, положила его аккуратно на салфетку рядом с бокалом и сказала тихо: «Спасибо за честность, пусть и запоздалую», потом вышла на балкон, обняла себя пледом и, держа в руках остывший чай, разговаривала с маленькой внучкой, которая спросила: «Бабушка, а ты его любила?», и она ответила честно: «Сначала любила, потом привыкла, а потом мы просто жили рядом, как два человека, потерявшие умение говорить друг с другом понастоящему», и добавила, глядя на рассвет: «А теперь я хочу пожить немного для себя, без иллюзий и масок, может быть впервые свободно», и эту тишину после ухода гостей снимал только лёгкий шелест ветра да редкие шаги по пустому залу.
И в финале, через несколько месяцев, ранним осенним утром в дачном посёлке, где раньше собиралась вся большая семья на шашлыки, судьба улыбнулась ей поновому: Любовь Петровна встретила соседа вдовца спокойного нрава с добрыми внимательными глазами, он протянул ей баночку варенья и сказал: «Попробуйте, смородиновое», она взяла её, улыбнулась и призналась шутливо: «Знаешь, у Дмитрия смородина никогда не была любимым а я её всегда обожала», он тихо рассмеялся: «Значит, у нас уже есть чтото общее», и в его взгляде она впервые за долгие годы ощутила не просто интерес, а крошечное, но реальное обещание обещание новой жизни, которая теперь принадлежала только ей, и когда он шутливо предложил встретиться в библиотеке «на следующей стоянке судьбы», она улыбнулась и прошептала: «Давай, приходи с «Анной Карениной», чтобы задержаться ещё на страницах», и это звучало так просто и подомашнему тепло, что в сердце снова забилось спокойное, уверенное доверие к будущему.
