Беда пришла внезапно, хотя кто её ждет? Она всегда падает, как снег на голову. Я Григорий, водительдальнобойщик. Пять лет крутил я руль по маршруту РоссияЭстонияРоссия. На лобовом стекле висело фото любимой жены, из колонок звучало «Русское радио», в термосе крепкий кофе. Чего ещё требовалось от меня? Теплый аромат шарфа, сплетённого заботливой мамой; крепкое рукопожатие отца перед каждым рейсом; уверенность, что дома меня ждут и любят. Ждут каждый день, каждый час, каждую секунду.
Однажды я не вернулся. Через несколько дней Влада, моя жена, узнала, что меня лежат в больнице в Вологде. Водитель встречной фуры не справился, занесло на повороте. Я пытался уйти от столкновения, но обе машины упали боком. Виновник отделался лёгким испугом, а я получил серьёзную травму головы. Повреждены оказались области мозга, отвечающие за память. Счастье, что руки, ноги и речь остались, но память ушла. Я не узнал никого, кто вошёл в палату: всё выглядело чужим. Врачи не могли обещать быстрый выздоровление всё в руках Божьих.
Меня выписали, но реальность оказалась сложнее: я забывал не только прошлое, но и события последних трёхчетырёх часов. Простые бытовые навыки ускользали, я не мог разжечь плиту, не умел сам выйти на улицу. Опасность потеряться была реальной, хотя интеллект, воля и эмоции сохранились. Память могла вернуться со временем так бывает.
Влада была беременна, ушла в декрет и отдала всё своё время мне. Ночами она плакала, вспоминая, как я обещал нашему будущему ребёнку привезти игрушки из каждой поездки.
Зачем, Гриша, сетовала она, ещё слишком рано. Говорят, нельзя покупать счастье заранее, это плохая примета.
Какието приметы, родная моя, смеялся я, крутя её в объятиях, хочу, чтобы наша девочка, впервые увидев свою комнату, радовалась. Чтобы был океан игрушек, море радости.
Я раскладывал их по полкам, ставил на подоконник, подвешивал над кроваткой. При выписке медсестрахозяйка подарила нам маленького плюшевого мишку.
Талисман, что, с собой возишь? спросила Влада с иронией.
Да, теперь он наш талисман, ответил я.
Мишку поставили на прикроватный столик у меня, а не в комнате дочки.
Мы часто гуляли вдвоём по парку, ели мороженое, смеялись. Окружающие, вероятно, видели в нас счастливую пару, ожидающую пополнения. Но после небольшой дремы я уже не помнил прогулку и то, что у меня женабеременная. Владе приходилось всё объяснять заново: кто я, что происходит, что скоро появится дочка. Родители моего сына помогали ей справляться с новыми трудностями.
Однажды отец Влады, Иван Семёнович, позвал её на кухню, закрыв дверь, и сказал:
Влада, мы поймём, если ты решишь уйти. Ты молода, красива, жизнь ещё длинна. Но как долго ты выдержишь? Через годдва ты начнёшь меня ненавидеть, а память твоего мужа может и не вернуться. Мы будем любить нашу внучку, поддержим тебя, как можем.
Слова ранили, но я увидел в глазах Ивана решимость. Он погладил Владу по русым волосам и прошептал:
Не сдавайся, дочка, справимся. Ты сильна, даже если внизу тебя тяжело.
Влада была хрупкой, ростом небольшая, а я рядом выглядел гигантом. Когда я впервые привёл её в дом родителей, они испугались, но потом спросили меня:
Она же хрустальная! Где такую встретил?
С тех пор я часто называл её «хрусталинка моя».
Родилась дочка, назвали её Злата. Я встретил жену в родильном доме, сердце билось от радости. На следующее утро я спросил:
Что это за ребёнок?
Влада опять начала рассказывать всё сначала, добавляя новые детали о Злате. Я брал дочку на руки, глаза мои сияли счастьем.
В первые дни Влада перенесла кроватку Златы в свою комнату, чтобы дочка была рядом, ведь она часто просыпалась ночью, была беспокойна и плохо спала. Я сидел с ней, готовый помочь в любую минуту. Влада перестала спать совсем: бессонные ночи, усталость отняли у неё молоко.
Дочка, давай переедем к вам, уговаривала её мать, Кира Николаевна.
Нет, я справлюсь сама, отказывалась Влада, желая, чтобы родители не тревожились.
Злату перевели на искусственное вскармливание. Однажды ночью, проснувшись, я услышал тихую колыбельную:
В комнате разбросаны игрушки,
Дети спят и видят сладкий сон,
Как лиса крадёт сушки,
Хулиганит слон у калитки,
Дни бегут, кружатся в метели,
За окном искрится снег,
Луна рисует тенью свой портрет.
Я поднялся, увидел себя, качающего дочку. В одной руке держал плюшевого мишку, в другой бутылочку с смесью, которую сосала Злата. Я тихо сел на кровать, не произнося ни слова, боясь спугнуть её. Луна светила ярко, заполняя комнату светом.
Вот оно, счастье, подумала Влада, глядя на меня.
Я уложил Злату, положил мишку в кроватку и сказал:
Это тебе, милая, мой подарок.
Затем, поёжившись от холода, заполз под одеяло к жене.
Я так люблю тебя, хрусталинка моя, прошептал я.
