15 октября, 2025г.
Сегодня опять громкий звонок разбудил меня в полуденное время. На линии звучал знакомый, но уже надоедливый голос: «Ты не имеешь права запрещать мне видеть внука! Это моя кровь! Я в суд подам, ты слышишь?!» Галина Петровна, мать моей бывшей жены Златы, яростно кричала, будто готова была бросить меня в суд и к органы опеки. Я вынул телефон изпод уха, чтобы не потерять слух.
Сижу у окна своей однокомнатной квартиры в Москве, глядя на мокрый октябрьский асфальт, где ветром крутясь, шуршат желтые листья. На плите пахнет только что сваренным кофе с корицей я только что вынул из духовки только что испечённые булочки для сына. Миша, семилетний вихрастый мальчишка, сидит в своей комнате, собирает сложный конструктор и тихо напевает мелодию из мультфильма. Он ничего не слышал, к счастью.
Галина Петровна, успокойтесь, пожалуйста, сказал я холодным, ровным тоном. Криками вы ничего не добьётесь. Вы же шесть лет моего сына не видели, не знаете, как он выглядит, кроме случайных фотографий, которые вам показывала Злата.
Не твоё дело! рявкнула она. Я бабушка! У меня права есть! Я, может, стала сентиментальной! А ты, змея, мстишь мне за Серёжа? Завтра в двенадцать буду у вашего подъезда, выну внука, ему подарок купила робота!
У Миши завтра плавание, спокойно ответил я.
Значит, после плавания! Я не отстану, Лёша! прорычала она, а телефон издал короткие гудки. Я нажал «отбой», чувствуя, как дрожат руки не от страха, а от отвращения.
Воспоминания, которые я так усердно закапывал под бетоном новой обычной жизни, вдруг прорвались наружу, как грязный фонтан. Галина Петровна, женщина, превратившая ранние годы материнства моей жены в настоящий ад, теперь требовала своих прав.
Я налил себе кофе, но не стал пить. В голове всплыл день, когда я принёс Мишу из роддома. Серёжа, тогда ещё изображавший счастливого отца, уже в глазах показывал панический взгляд перед ответственностью. Мы приехали в небольшую съёмную однушку, подготовленную к появлению ребёнка. Через два дня в дверь постучала Галина Петровна. Не подарка, ни цветов, ни даже пачки подгузников лишь холодный осмотр квартиры, как у санитарного врача, и мгновенный поход к кроватке.
Миша спал, раскинув ручки, крошечный с тёмным пушком на голове и забавным курносым носом. Галина Петровна долго всматривалась в лицо младенца и вымолвила:
Чтото он на Серёжа совсем не похож. У Серёжа глаза другие, уши благородные. А этот чернявый. Ты уверена, что в роддоме не подменили? Или, может, ты нагуляла, пока муж на вахте был?
Я не смог ответить, лишь разразился слёзами. Серёжа, вместо того чтобы защитить меня, промямлил: «Мам, что ты говоришь». Галина Петровна начала требовать ДНКтест. Когда Мише исполнилось три месяца, я согласился, чтобы успокоить её. Тест показал 99,9% отцовства. Галина Петровна, хмурясь, сказала: «Ну, нынче и бумажки подделывают. Пускай будет наш». Ни извинений, ни раскаяния.
Через полгода Серёжа ушёл, сказав, что «устал от быта», и оставил меня одиноким в съёмной квартире, без работы, с грудным ребёнком и с крошечными алиментами, которые приходилось отстаивать через приставов.
Однажды, когда у Миши поднялась высокая температура, а денег на дорогое лекарство не было, я позвонил Галине Петровне:
Галина Петровна, займитесь, пожалуйста, две тысячи рублей всхлиповал я, глотая слёзы.
У меня маленькая пенсия, отрезала она. Ты сама должна думать, от кого рожать, если не можешь содержать. Серёжа сейчас занят своей жизнью, не дергай его.
Трубка резко упала. Я выжил: мыл полы в подъезде, подрабатывал переводчиком, ночами подрабатывал в логистической компании. Сейчас у меня стабильная должность, собственная двухкомнатная квартира в ипотеку, машина. Серёжа появляется раз в год на день рождения сына, дарит маленькую китайскую машинку и исчезает. Галина Петровна полностью исчезла, будто её и не было.
На следующий день, в субботу, я решил не отводить Мишу на плавание. Я знал, что Галина Петровна может устроить сцену в бассейне, и я не хотел скандала. Я одел сына теплее и сказал:
Сынок, сегодня пойдем в парк, а потом встретимся с одной бабушкой. Она хочет тебя увидеть.
С какой бабушкой? удивился Миша. С бабой Валей?
Нет, другая. Мама твоего папы.
А она добрая?
Узнаем, уклонился я.
В двенадцать часов мы вышли во двор. Галина Петровна уже сидела на лавочке у подъезда, её лицо покрыто морщинами, тело грузнее, но взгляд всё тот же колючий и оценивающий. Рядом стоял большой пакет с логотипом магазина детских игрушек.
Она, опираясь на трость, всхлипнула:
Ну наконецто! Я уж думала, ты его спрячешь. Здравствуй, Мишенька! Какой большой стал! Какой же ты похож на Серёжа! Копия!
Я мысленно усмехнулся. «Копия». Шесть лет назад она называла его «чернявым» и «не своей породой».
Миша прятался за мной, настороженно глядя на незнакомую тётку.
Здравствуйте, пробормотал он.
Не бойся, бабушка! воскликнула Галина Петровна, вытащив из пакета коробку. Смотри, что я тебе принесла! Роботтрансформер, самый дорогой! Нравится?
Миша взял коробку, но держался за мою руку.
Спасибо, сказал он, глядя на меня.
Галина Петровна, сядем? предложил я, указывая соседнюю скамейку. Миша, пока поиграй на площадке. Игрушку оставим до дома.
Он побежал к горке, прижимая коробку к груди. Я села на край скамейки, держась подальше от бывшей тёщи.
Хороший мальчик, умилённо сказала она. И правда, наш. Глаза Серёжи, лоб высокий Я одинока, Серёжа уехал на север, а внук здесь. Хочу участвовать в его воспитании, могу забирать из школы, возить в кружки. У меня времени вагон, и я могу помочь тебе, ты же работаешь.
Я посмотрела ей в лицо и ощутила, как её «толстокожесть» пытается переписать историю так, как ей удобно.
Вы хотите участвовать в воспитании? тихо спросил я. Где вы были, когда ему было полгода, когда резались зубки, и я не спала три ночи? Где вы были, когда я просила две тысячи рублей на лекарства?
Галина Петровна пошла на ухмылку, будто от зубной боли.
Ой, что ты вспоминаешь старое? Кто старое помянет, тот глаз вон. В те времена я сама болела, Серёжа говорил обо мне всякую ерунду Я же мать, я сыну верила.
Вы верили сыну, который бросил своего ребёнка? я горько усмехнулся. Вы требовали ДНКтест, называли моего сына «нагулянным». А теперь, когда он вырос, здоров, красив, вы вдруг вспомнили, что вы бабушка?
Я ведь извинилась! всплеснула она. Я готова извиниться. Прости, Алексей. Но ребёнок ведь без бабушки Я могу дать ему всё: квартира, дача, наследство!
Наследство? выпрямилась я. Миша не нуждается в вашем наследстве. У него уже есть всё: мама, которая любила его с первого взгляда, даже когда он был «чернявым». Она приезжала ночью, чтобы я могла спать, вязала ему носки, а не требовала генетических экспертиз.
Ты эгоистка! закричала она. Ты лишаешь ребёнка корней! Ты мстишь мне! Это мелочно! Я имею право! Семейный кодекс
Не надо мне цитировать кодекс, перебила я. По закону, может, и право есть. По совести нет. Вы предали ребёнка ещё до того, как он успел вас узнать. Предателей не пускают обратно, Галина Петровна.
Я в суд пойду! закричала она, привлекая внимание мам с колясками. Суд назначит мне часы общения! Я буду брать его на выходные!
Идите в суд, кивнула я спокойно. Но учтите, в суде я расскажу всё: о ДНКтесте, о отказе в помощи больному ребёнку, о сохранённых сообщениях и свидетелях. Суд может разрешить вам видеть его час в месяц, но только в моём присутствии. Вы хотите, чтобы Миша видел, как вы меня ненавидите? Вы боитесь старости, а не внука.
Галина Петровна побагровела, задыхаясь как рыба, выброшенная на берег. Маска доброй бабушки сорвалась.
Ты ты дрянь! прошипела она. Правильно, Серёжа тебя бросил! Ты сухая, как вобла! Я пришла с подарком за пять тысяч рублей! А ты отвергаешь!
Пять тысяч рублей? посмотрел я на Мишу, который спрыгнул с горки. Это цена вашей любви? Робот за пять тысяч? Вы думаете, шесть лет отсутствия можно купить игрушкой?
Миша, запыхавшийся, подбежал ко мне.
Мам, я хочу пить! сказал он, глядя на гнилую тётку. Почему бабушка ругается?
Бабушка не ругается, милый, успокоила я. Она просто эмоционально прощается. Мы уход
А робот? спросил он, прижимая коробку к себе.
Можно оставить, великодушно сказал я. Скажи «спасибо» и «до свидания».
Спасибо, вежливо сказал Миша. До свидания.
Подожди, Миша! Галина Петровна схватила его за рукав. Я твоя бабушка Галя! Хочешь в зоопарк? У меня деньги есть, мороженое куплю!
Миша отдернул руку и прижался к моей ноге.
Мам, я не хочу в зоопарк с ней, прошептал он. Она злой.
Мы не пойдём, Галина Петровна, сказал я. Миша не хочет, а я не заставляю ребёнка общаться с незнакомцами. Всего хорошего.
Я обнял сына за руку и пошёл к подъезду, слыша в спину её проклятия: «Ты ещё пожалеешь! Ты приползёшь ко мне! Жизнь длинная, земля круглая!»
Шаг за шагом я ощущал, как тяжесть с плеч спадала. Прошлое теряет власть, если не давать ей сил.
Дома мы с Мишей пили чай с булочками. Роботтрансформер оказался действительно крутым, но Миша играл с ним без особого энтузиазма.
Мам, спросил он, откусывая булку. Почему она сказала, что она моя бабушка? У меня же есть бабушка.
У некоторых людей бывают две бабушки: от мамы и от папы, объяснил я. Она была очень занята, у неё были свои дела. Появляться раз в сто лет с подарком это не бабушка, а гостья.
Он кивнул.
В тот же вечер телефон звонил. На экране неизвестный номер. Я понял, что это может быть Галина Петровна, звонящая с чужого телефона, или ктото ещё. Нажал «Блокировать».
Сидя в тишине, я написал маме долгое сообщение, поблагодарил её за всё и обнял спящего сына, обещая себе, что никогда, ни при каких обстоятельствах, не позволю никому обидеть его или заставить чувствовать себя ненужным.
Галина Петровна время от времени появлялась во дворе, сидела на лавочке, но я лишь кивнул ей в сторону, не останавливаясь. Миша быстро научился игнорировать её навязчивые предложения, а я понял, что защита семьи это не стены, а решительность.
**Урок:** Не позволяйте тем, кто когдато предал вас, управлять вашими чувствами. Закрывайте двери тем, кто пришёл лишь за подарками, и храните мир и счастье своих детей в сердце.
