Дождь стучит по подоконнику их съемной двушки в центре Москвы. Андрей наблюдает, как капли рисуют причудливые узоры на стекле. На кухне звенит посуда Алина моет чашки после ужина.
Чай? спрашивает она.
Давай.
Он слышит каждый её шаг, знает, как она передвигается по квартире. Вместе они уже девять лет, почти треть жизни. Познакомились на втором курсе факультета журналистики, в общежитии.
Тогда всё было просто: лекции, ночные разговоры, первая романтика без лишних слов. Съехались рано, слишком рано, как потом понял Андрей. Не было ни ухаживаний, ни официальных предложений просто однажды его вещи перестали возвращаться в общежитие.
Алина ставит перед ним чашку с мятным чаем и садится рядом:
Мама звонила. Спрашивала, как твой проект.
Что ты ей ответила?
Что ты, как всегда, перфекционист, и что пока всё идёт медленно.
Андрей улыбается. Её мать, Ирина Петровна, всегда относится к нему с теплом. Ни разу не намекала о свадьбе, о внуках. Удивительная женщина. Даже друзья не могут удержаться от вопроса «почему вы не женитесь». Сегодня же встретил однокурсника, и тот тоже
Знаешь, вдруг говорит Андрей, я сегодня думал об Алане Рикмане.
Алина усмехнулась.
Опять? Твой идеал.
Нет. Просто он пример того, как можно прожить с любимым человеком 47 лет без всяких штампов, а можно устроить шумную свадьбу и через год развестись.
Конечно, штамп ничего не гарантирует. Статистика на твоей стороне.
Вот именно.
Алина отпивает чай, смотрит в окно.
У Людмилы из отдела развод, тихо говорит она. Третий брак. Всё время верила, что теперь навсегда.
А мы с тобой даже не начали, улыбается Андрей. И всё равно вместе.
Да, всё равно вместе.
Он знает, что Алина иногда задумывается о детях. Не говорит напрямую, но замечает, как она задерживается у витрин с детской одеждой, улыбается, глядя на малышей в парке. Ему тоже иногда хочется ребёнка не сейчас, не в этой съемной квартире, не с его нестабильными заказами дизайнерафрилансера. Но когданибудь. Может, в будущем.
Я боюсь повторить родителей, вдруг произнёс он. Ты ведь знаешь: они всю жизнь создавали видимость семьи для соседей, родственников, для себя. На самом деле даже разговаривать друг с другом не хотели.
Алина кладёт руку ему на ладонь:
Ты не твой отец. А я не моя мать, хотя она, кстати, молодец. Мы это мы.
Но если мы поженимся он замирает.
Если поженимся, ничего не изменится, Андрей. Разве что у меня будет другая фамилия в паспорте. А так будем ссориться изза немытой посуды, смеяться над глупыми сериалами, ты будешь засыпать за ноутбуком, а я накрывать тебя пледом.
Он смотрит на неё: на морщинки у глаз, появившиеся за эти девять лет; на родинки на шее; на руки, которые он знает лучше своих.
А дети? тихо спрашивает он.
Алина вздыхает.
Дети Не знаю, хочу ли я их сейчас. Нет. Боюсь, что не успею? Иногда. Но если захочу только с тобой. И только если ты тоже захочешь. Без ультиматумов, Андрей.
Она встаёт, берёт чашки.
Знаешь, что сегодня сказала мне Людмила на работе? Что она мне завидует, потому что мы с тобой настоящие. Без масок, без игр. Даже без штампа.
Они молчат, слушая дождь.
Через неделю Алина встречается с младшей сестрой Олей в кафе. Оля два года назад вышла замуж и сейчас на шестом месяце.
Как ты? спрашивает Оля, откусывая кусок чизкейка. Ой, прости, ем, как безумная. Этот малыш меня полностью контролирует.
Всё как обычно, улыбается Алина. Работа, дом, Андрей.
Оля ставит ложку, внимательно смотрит на сестру.
Алина Я не лезу, ладно? Просто мне любопытно. Вы уже определились? Уже почти десять лет. Я с Сергеем через полтора года расписалась, а все твердили, что мы «тянем».
У нас всё иначе, Оля. Мы не тянем. Мы просто живём.
Но ты же хочешь семью? Детей? Оля кладёт руку на живот. Раньше думала, что не готова. А когда увидела две полоски такой прилив любви, счастье Не бойся. Материнский инстинкт проснётся, как только ребёнок станет реальностью.
Я не боюсь детей, мягко отвечает Алина. И замужества не боюсь. Но боюсь делать это лишь потому, что «пора» или потому, что все так делают. У нас с Андреем своя история. Она может отличаться от твоей, но она наша. И она реальная.
А если он так никогда и не будет готов? тихо спрашивает Оля. Прости, я просто переживаю за тебя.
Алина тянет руку через стол и сжимает её.
Знаешь, что самое страшное? Не то, что он не готов. Самое страшное если бы он сделал это «для галочки». Я бы это почувствовала. А так я счастлива каждый день, даже когда ругаемся. Разве этого мало?
Оля вспоминает слезу, едва заметно блеснула на реснице.
Прости, это, наверное, гормоны. Просто хочу, чтобы у тебя было всё самое лучшее.
У меня уже есть: чизкейк, сестра и Андрей, который ждёт меня дома.
Через несколько дней похожий разговор случается у Андрея с отцом. Владимир Сергеевич приезжает неожиданно. Они редко виделись, общение ограничивалось короткими звонками по праздникам. Отец заходит, осматривает скромную квартиру, садится на предложенный стул.
Как дела, сынок? Мать передала привет.
Всё нормально, работаю.
А Алина где?
На работе. Закончит к семи.
Наступает неловкая пауза. Отец вертит в руках ключи от своей старой «Лады».
Слушай, Андрей Может, я не в своё дело вмешиваюсь, но мать переживает. И я Мы видели в соцсетях, у Оли беременная. Красивые фотографии.
Андрей чувствует, как сжимается грудь.
Пап, если говорить о свадьбе и детях
Да нет, что ты, отец отмахивается, но видно, о чём речь. Просто я смотрю на вас. Девять лет. Это серьёзно. Полюбому серьёзно. И я запинается, подбирает слова. Хочу сказать, что ты молодец, что не повторяешь наших ошибок.
Андрей поднимает брови.
Мы с твоей матерью поженились, потому что ты уже был на подходе. Потом всю жизнь друг другу напоминали: «Изза тебя я не училась», «Изза тебя карьера не сложилась». Глупо, конечно. Виноваты мы сами. Но штамп в паспорте не склеивает то, что треснуло. Он, наоборот, иногда не даёт разойтись похорошему, пока не разгорится полное отторжение.
Отец, глядя на сына, видит в глазах непривычную усталую откровенность:
Я не говорю, что брак плохо. Я говорю, что ты, видимо, чувствуешь большую ответственность. И это правильно. Лучше быть честным, чем играть в идеальную картинку. Вы с Алиной обсуждаете это?
Всё время, выдыхает Андрей.
Хорошо. Главное, чтобы вы были на одной волне. Всё остальное приложится или нет. Но решение будет вашим, а не «по желанию родителей».
Отец отказывается остаться на ужин, ссылаясь на дела. Провожая его, Андрей спрашивает:
Пап, а ты сожалеешь?
Владимир Сергеевич натягивает пальто, задумчиво отвечает:
О том, что женился на твоей матери? Нет. О том, как мы всё испортили потом да, каждый день. Береги то, что имеешь, сынок. Штамп не броня.
Вечером Андрей рассказывает Алине о визите отца. Она слушает, обняв подушки, потом говорит:
Знаешь, Оля тоже приходила. С вопросами.
И что?
Я сказала, что счастлива такой, какая есть.
Он обнимает её, прижимает к себе. За окном снова начинается дождь.
Чего-то мне всё ещё не хватает, шепчет она в его грудь.
Чего? спрашивает он, и сердце на миг замирает.
Чтобы ты перестал иногда ночью ворчать, когда проигрываешь в онлайншахматы.
Андрей смеётся, Алина поднимает голову и целует его. Он понимает, что их поезд не стоит на месте. Он медленно, но уверенно едет по маршруту, который они прокладывают сами, день за днём, разговор за разговором. Станция под названием «Навсегда» может быть не пунктом на карте, а самим путём.
За девять лет они прошли через его депрессии после неудачных проектов, её ночные смены, три переезда, болезнь её мамы, не сломавшись.
Алина, говорит он.
М-м?
Спасибо, что ты есть.
Она оборачивается, улыбается тем светом, который он любит больше всего слегка уставшим, но тёплым:
Я тоже тебя люблю.
Андрей подходит к окну, смотрит на редкие огни Москвы. Он не знает, что будет через год, через пять, через десять. Не знает, дойдут ли они до той самой «станции», о которой мечтают другие. Знает лишь, что завтра утром проснётся рядом с Алиной.
