22ноября 2025г.
Дневник
Сегодня решил записать то, что давно роилось в голове, словно старый крошечный пароход, плывущий по волнам воспоминаний. Моя младшая сестра Алёна родилась в конце девяностох лет, ещё в тот же год, когда в нашем доме в Москве построили хрущёвку, в которой маму, Марию Петровну, бросил отец. Она родила одна, без партнёра, и сразу же стала единственной опорой для дочери. Мама часто говорила, что Алёна её «чёрный жемчуг», спрятанный за бархатным платком, словно кукла на сцене, а сама она кулиса, держит всё в тайне.
Алёна училась в обычной школе, потом окончила институт, где, к великому её удивлению, по совету мамы выбрала специальность экономиста. После выпуска нашла работу в техникуме, где преподавала предмет «Товароведение». Ученики её не любили, а она их боялась: они шумные, резкие, непокорные. После занятий она возвращалась в крошечную кухню, где вместе с мамой ужинали, а затем садились перед старым «Энтелем», смотреть «маленькую сцену», где люди рассказывали про жизнь в советские времена. Мама часто наблюдала, как пальцы Алёны скользят по спицам, создавая аккуратный рисунок, считая каждую петлю «изнаночная, лицевой», как будто бы шитьём ткут судьбу.
Если включали передачу про сатириков, мама смеялась, подшучивая над Алёной, словно пытаясь вернуть ей то одиночество, которое сама создала. У сестры были подруги Татьяна и Вера, соседки с первого этажа. Мы встречались иногда, но только до десяти, иначе мама начинала «клеиться» к сердцу, словно в старой глиняной вёрстке. Когда Татьяна и Вера нашли себе парней, встречи стали реже и короче. У Алёны парней не было, но в сердце её уже горел огонь к Борису, известному в школе как «Бонапарт» за причудливую шапкутреугольник. Борис жил недалеко, в той же части города, и, кажется, тоже имел свою подругу. Сестра часто вздыхала: «Как же мне быть, если мой тайный воздыхатель никогда не замечает меня?». Мама охарактеризовала её как робкую, застенчивую девушку, не типичную для старшеклассниц.
Жизнь Алёны, начиная с института, была по правде говоря, непривлекательной. Когда ей исполнилось двадцать, мама устроила праздничный обед в честь её дня рождения, разрешив пригласить только подруг, без парней. Девушки пришли в нарядных платках, с цветами и подарками, но обед получился скучным изза маминых рассказов о её юности. На столе стояли салаты, обильно полные майонеза, «горошинки»огурцы, а в хрустальном графине плавало сухое белое вино. На горячее жаркое с грибами. После еды подруги быстро разошлись, даже не дождавшись медовика, который у мамы получился невкусным. Чай с «мёдом» они выпили вдвоём, а Алёна, подавившись слезами, надела пальто и ушла, сказав маме, что пойдёт прогуляться.
Она дошла до дома Бориса, надеясь увидеть его, но его там не было. На скамейке рядом сидели соседки, которые рассказали, что Борис уехал в Уральские горы на заработки. На этом круг её одиночества мог бы замкнуться, но случилось непредвиденное. Наступил резкий ливень, и, ускорив шаг, Алёна попала под машину, дверь которой открылась, и в неё вошёл незнакомый мужчина. Его звали Михаил. Узнав, что сегодня у сестры день рождения, он подвёз её к кафе и пригласил на кофе.
Михаил оказался разговорчивым, но женатым. Жена была в командировке, а он одинок, скучает в пустой квартире. После бокала шампанского и кусочка пирожного с кофе он предложил Алёне переночевать у него. Если бы она была ещё более одинока, чем он, могла бы отказаться, но звенящий в голове голос мамы, её монотонные разговоры и тёплые руки незнакомца сыграли злую шутку: она согласилась.
Проснувшись около двенадцати ночи на чужом диване, укутанная в колючий плед, Алёна испугалась. Всё происходящее казалось нелепым, как будто бы вышло из какогото плохого фильма. Михаил сидел на кухне и пил чай. Она быстро оделась, а он, будто виноватый ребёнок, попытался целовать её в щёку, но она оттолкнула и помчалась домой, даже отказавшись от предложения подвезти.
Мама лежала, отвернувшись к стене. Алёна ухаживала за ней три дня, подавая настойку из пиона, но мать оставалась бледной, не ходила на работу, взяв больничный. Она почти не разговаривала с дочерью, заявив, что Алёна довела её до «сердечного приступа». Я не знал тогда, что такой поступок может окончательно сломать человека. К счастью, подруга мамы пригласила их на дачу, где они смогли подышать свежим воздухом и «вкусить природы». Оттуда мама вернулась улыбающейся, выздоровевшей, и всё вернулось в привычный круг.
Борис вернулся в наш город, когда Алёне уже было тридцать. Он приехал с семьёй: женой и двумя детьми. Надежда Алёны, что они когданибудь встретятся, возродилась, но пока судьба ещё не свела их. Одиночество стало её образом жизни, и годы шли
Мама вышла на пенсию, и тогда у неё появился друг Павел Ильич, седой и слегка слепой, в толстой очковой оправе. Он водил её в парк и, без стеснения, спрашивал почти сорокалетнюю Алёну: «Где же ваш суженый, голубушка? Не берите пример с мамой». Я хотел ответить, но понял, что это будет невежливо.
Наступил день, когда мама тихо ушла из жизни. Мы похоронили её вместе с Павлом Ильичем. Алёна была опустошена, спасали лишь подруги, бросившие свои семьи, чтобы быть рядом. Друг мамы, к счастью, исчез, больше в доме не появлялся.
Однажды поздним вечером в квартире прозвенел звонок. «Неужели это старый хрыч?» мелькнула мысль в голове Алёны. На пороге стоял Борис, взволнованный взгляд, морщины на лбу, будто бы озабоченность. Алёна выглядела ужасно: лицо всё ещё отёкшее от слёз, мамин халат, тапки, а на голове «воронье гнездо». Она попыталась сказать: «Извини», но Борис, оглядев её полностью, сказал, что Наташа (Татьяна) рассказала ему о её горе, и он не знал.
Она провела его в кухню, а сама быстро переоделась в спортивный костюм, причесалась. С лицом бороться было бессмысленно, придётся ему её терпеть. Пока переодевалась, поняла, почему всё так вышло: недавно призналась Татьяне, что влюблена в БорисаБонапарта со школы. Дура! Она всё ему рассказала, и теперь он стоит перед ней. Очередной женатый мужчина в её жизни, бесполезный и ненужный.
Они молча пили чай. Затем Борис рассказал о своей жизни: несчастный брак, дети, которые больше любят мать, чем его, и душевную одиночество, скрытое за внешним благополучием. Алёна, глядя на него, думала: «Где мои семнадцать лет?».
Я, записывая всё это, понимаю, что иногда жизнь приносит нам людей, которые, несмотря на все шрамы, способны стать тем самым «пристанищем». Мы все ищем места, где можно отдохнуть от бурь, и иногда оно оказывается рядом, в лице того, кто тоже одинок.
Урок, который вынес я из этой истории: одиночество не приговор, а возможность увидеть, что истинный дом находится не в стенах квартиры, а в сердце открытого человека, готового принимать и быть принятым.
Сергей.
