Сын не пришёл на мой семидесятилетний юбилей, притворившись, что застрял в работе. Вечером я ловила в соцсетях, как он отмечает день рождения тёщи в ресторане «Пушкин».
Телефон зазвенел ровно в полдень, прорезая густую, напряжённую тишину ожидания.
Людмила Сергеевна поспешно подняла трубку, будто разглаживая воображаемую складку на праздничной скатерти.
Вадим? Сынок?
Мам, привет. С днём рождения.
Голос Вадима звучал устало, почти глухо, со скрипом преград, будто он говорил из подвала.
Мам, не обижайся. Я не смогу. Совсем.
Людмила Сергеевна застыла. Её взгляд упал на кристальную салатницу с креветками, над которой она колдовала полдня.
Как «не сможешь»? Вадим, мне же семьдесят юбилей.
Понимаю, но форсмажор. Сдача проекта, горят сроки, ты знаешь, в какой у нас сфере. Партнёры дикие, всё держится на мне.
Но ты же обещал
Мам, это работа, а не прихоть. Я просто сейчас не могу всё бросить и подвести команду. Выйти не получается.
В трубке повисла тишина, полная лишь шипения линии.
Я заскочу на неделе, посидим вдвоём. Обязательно. Хорошо? Целую.
Короткий звук гудка.
Людмила Сергеевна медленно положила трубку. Семьдесят. Форсмажор.
Вечер прошёл в тумане. Зашла соседка Лена, принесла плитку горького шоколада «Бабаевский». Сели, выпили по чарочке коньяка «для настроения». Людмила пыталась улыбаться, кивала, рассказывала о сериале, но праздник сжался до стен её кухни и погас, даже не начавшись.
Поздно вечером, переодевшись в старый халат, она взяла планшет. Механически провела пальцем по экрану, открывая ленту «ВКонтакте». Мигали чужие дачи, котики, рецепты.
И вдруг яркая, больная вспышка. Страница Вероники, её невестки. Новый пост, опубликованный двадцать минут назад.
Ресторан. «Пушкин». Золотые вензеля, официанты в белых рукавах, живая музыка, хрустальные бокалы. Вероника. Её мать, Полина Андреевна, в перлах, с огромным букетом красных роз. И Вадим. Её сын, в светлой рубашке, обнимает тёщу. Улыбается. Тот же Вадим, у которого «форсмажор» и «дикие партнёры».
Людмила увеличила фото. На экране вспыхнули счастливые, разогретые лица. Под постом подпись: «Отмечаем день рождения нашей любимой мамы! 65! Перенесли на выходные, чтобы всем было удобно!»
«Удобно».
Она вспомнила, как ещё на прошлой неделе, во вторник, перенесли день рождения её дочери. На её юбилей. На её семьдесят лет.
Листала дальше. Вот Вадим поднимает бокал, произнося тост. Вот они с Вероникой смеются, бросая головы назад. На столе устрицы, вино, роскошные закуски.
Работа.
Она смотрела на расслабленное, довольное лицо сына. Проблема была не в ресторане и не в букете, большая часть которого не поместилась бы в её вазу. Проблема была в лжи. Холодной, спокойной, будничной лжи.
Людмила закрыла планшет. Комната, пропитанная запахом несъеденных блюд, выглядела пустой. Её семьдесятилетие стало просто неудобной датой, днём, который можно отложить ради чужого праздника.
Утро понедельника встретило её кислым запахом испорченного застолья. Холодец, который она варила почти сутки, уже скис. Салат с креветками опустел, поток майонеза. Запечённая буженина покрылась скользкой плёнкой.
Людмила достала большое мусорное ведро. Спокойно, тарелка за тарелкой, она сбрасывала туда свой юбилей, свою работу, свои ожидания.
Вот летели рулетики из баклажанов, что Вадим так любил. Вот куски её фирменного «Наполеона». Каждый движение ложки отзывалось тупой болью гдето под сердцем.
Это было не оскорбление. Это стирание. Её просто вычеркнули вежливо, под предлогом «форсмажор».
Она помыла посуду, вынесла тяжёлый, коварный пакет и стала ждать. Он же обещал «зайти на неделе».
Телефон прозвонил только в среду.
Мам, привет! Как ты? Прости, совсем запутался.
Всё в порядке, Вадим.
Слушай, я везу подарок. Забегу на пятнадцать минут, потом Вероника подхватит у нас билеты.
Билеты?
В театр, новенький. Вероника достала.
Он приехал через час, быстро подал тяжёлую коробку.
Вот. С юбилеем ещё раз.
На коробке увлажнитель воздуха с ионизацией.
Спасибо, тихо сказала она, ставя подарок на пол. Вероника выбирала, очень классная штука. Для здоровья.
Он вошёл на кухню, налил воды просто изпод крана.
Мам, а у тебя что, нет ничего поесть?
Я всё выбросила. В понедельник.
Вадим поморщился.
Ну ты даёшь. Мог бы позвонить, я бы забрал
Людмила смотрела на него молча. Она, всегда ищущая оправдания, подумала может, Вероника его заставила. Может, он не хотел. Может, не знал.
Но он стоял здесь и продолжал врать.
Вадим.
А?
Я видела фото.
Он замер, со стаканом в руке, медленно обернулся.
Какие фото?
Из ресторана. В субботу. На странице Вероники.
Его лицо дрогнуло, потом затвердело жёсткое, раздражённое.
А, понятно. Ну, началось
Ты же говорил работа.
Мам, Боже, какая разница?
Разница в том, что ты мне солгал.
Вадим бросил стакан на стол так сильно, что вода выплеснулась через край.
Я не лгал! У меня была работа! Я разбирал всё до пятницы, всю ночь не спал!
А в субботу?
А в субботу Вероника устроила маме праздник! Ты же знаешь Веронику ей надо, чтобы всё было «как полагается»! Я тут к чему?
Голос его повысился, стал резким.
Я что, должен был разорваться? Я вообще никуда не хотел идти! Я устал!
Людмила смотрела на него молча. Вот он её взрослый, сорокалетний сын. Кричал на неё лишь потому, что её поймали на лжи.
Ты мог просто сказать правду, Вадим. Сказать: «Мама, я не приеду, мы отмечаем у Полины Андреевны».
И что бы это изменило?! воскликнул он. Чтобы ты потом неделю душу мне отрывала?
«Чтобы ты не отрывала мне душу». Вот и вся причина.
Мам, это семья. Моя семья. Я должен был там быть. Ты хочешь, чтобы изза этого у меня с Вероникой проблемы?
Он посмотрел на неё с какойто скрытой злобой. Он защищался, и в этом защите делал её виновницей.
В дверях прозвенел звонок.
Ой, Вероника приехала. Всё, мам, мне уже нельзя.
Он схватил куртку.
Разберись с прибором, там инструкция. Полезная вещь.
Он выскочил в дверь, оставив её одну на кухне. Людмила смотрела на влажный след от стакана на столе. Узел затянулся.
Её попытка поговорить спокойно, «повзрослому», провалилась. Он не просто солгал он выбрал ложь как самый удобный способ общения с ней. А её юбилей стал просто неудобством.
Неделя прошла в странном, ватном застывании. Людмила всё же распаковала подарок. «Полезная вещь». Она долго боролась с инструкцией, налив воду в бак, включив в розетку.
Прибор зашумел. Засветилась мягкая голубая подсветка, и по комнате поплыл ровный, глухой гул. И запах точнее его отсутствие.
Воздух, всегда имевший домашний оттенок смесь старых книг, сушёных трав и капли «Красной Москвы», которой она слегка распылила лампочку стал стерильным. Бесцветным. Мёртвым.
Как бы ктото пришёл и вымыл её дом хлором, стирая все следы её жизни. Она пыталась привыкнуть. «Вероника выбирала».
Прибор гудел, светил, «ионизировал». А Людмила ощущала, как в этом новом, очищенном воздухе ей всё труднее дышать. Она открыла окно, но стерильность не исчезла лишь смешалась с мороженым сквозняком, делая его ещё холоднее и бездушнее.
В воскресенье она решила вытереть пыль с сервантов. Руки машинально скользили по полкам, пока не наткнулись на рамку. Фотография. Ей было пятьдесят. Вадим, тогда ещё студент, обнимает её за плечи улыбающийся, с растрёпанными волосами и искренними глазами.
На обратной стороне, выцветшими чернилами: «Самой лучшей и любимой маме в мире! Твой сын».
Людмила села на диван, смотрела на улыбающегося парня на фото и слушала ровное, бездушное гудение воздухоочистителя.
Вот её сын настоящий. Тот, что писал открытки и дарил мимозы за стипендию. А вот «полезная вещь», которую принёс чужой, уставший человек, чтобы она «не ругалась». Подарок, купленный не для неё, а от неё чтобы откупиться.
Идеалы, которые она хранила, вера в то, что «он хороший, просто его заставили», рассыпались. Она видела всё без эмоций холодно, чётко, как под скальпелем.
Она взяла телефон, набрала номер.
Вадим, привет.
Мам? Что случилось? в его голосе слышалось обычное беспокойство.
Да. Приедь, пожалуйста.
У меня планы, мамочка. Вероника
Приедь и забери подарок Вероники.
Пауза.
Что значит «забери»?
То же. Он мне не нужен. Приедь.
Она положила трубку.
Он прибыл через сорок минут злой, красный, с порога.
Что происходит? Что значит подарок Вероники?
Людмила стояла посреди комнаты. Спокойно.
Он мне не нужен, Вадим. Забери его. Она указала на прибор, гудящий в углу.
Ты шутки делаешь? Это дорогая вещь! Для твоего же здоровья!
Моё здоровье, Вадим, это когда сын не врет в день моего семидесятилетия.
Он вздрогнул, как будто получил ляп.
Снова ты за своё! Я же объяснил!
Нет. Ты не объяснил. Ты крикнул и ушёл.
Господи, к чему ты привязываешься к тому дню рождения! Сидеть у тёщи и что? Это преступление?
Преступление врать, Вадим.
Я врал, чтоб тебя не расстраивать!
Ты врал, чтоб было удобно тебе, спокойно ответила она. Чтобы не пришлось признавать, что мама Вероники для тебя важнее, чем твоя собственная.
Он открыл рот, и в тот же миг зазвонил телефон. На экране «Котик».
Вадим бросил взгляд на мать, потом на телефон и нажал «ответить».
Да, Ника.
Я в маме. Снова сцена изза подарка.
Не знаю, что ей нужно! Всё, еду!
Он положил трубку, посмотрел на мать. Впервые в его глазах появился стыд.
Он стоял между двумя мирами спокойной матерью, сказавшей правду, и женой, ожидавшей его с «театральными билетами».
Мам, я запнулся. Это не так
Уйди, Вадим, сказала она. Вероника ждёт.
Она отодвинулась к окну, давая понять, что разговор окончен. Он ещё секунду стоял, потом резко схватил куртку и вышел.
Она осталась одна, подошла к воздухоочистителю и выдернула вилку из розетки. Монотонный гул стих. В её доме вернулись знакомые запахи.
Прошло два дня. Коробка с «полезной вещью» стояла у порога, как молчаливый упрёк.
Вадим не звонил. Не пришёл забрать её. Он просто ждал, пока мать «охладется» и смирится. Людмила поняла он не придёт.
Она позвонила в службу доставки, продиктовала адрес офисный центр «А», где Вадим работал начальником отдела. Заплатила курьеру, и два парня молча вынесли тяжёлую глянцевую коробку к двери.
Когда дверь закрылась, в комнате стало тихо. Действие завершилось. Без слов, но с достоинством. Она не вернула вещь она вернула им их бездушный, стерильный мир, их ложь, их попытку откупиться.
Вечером зазвонил телефон. Людмила сразу поняла, кто это. Номер Вероники.
Людмила Сергеевна? голос невестки дрожал от сдержанной ярости.
Да, Вероника.
Что это значит? Вы вернули подарок? Курьер привёз его прямо в офис к Вадиму! Все секретари видели!
Он мне не подошёл.
Не подошёл? Мы за него двадцать тысяч заплатили! Это был наш подарок!
Подарок, Вероника, это когда от сердца. А не чтобы замести ложь.
В трубке воцарилась короткая, ошеломлённая тишина.
Как вы смеете! воскликнула Вероника. Вадим изза вас чуть не сорвал проект, работал как безумный, а вы Вы всегда были эгоисткой! Вам всё не так!
Всего доброго, Вероника, спокойно ответила она и нажала «отбой».
Она знала, что происходит. Представляла,И когда рассвет окрасил окна золотом, Людмила, улыбнувшись себе, поняла, что истинный подарок это тишина, в которой слышит собственное сердце.
