Под дождём, когда холодный ветер бросил к двери нашего дома кучу холодных хлопков, в окошко подбежали четверо малышей.
Агафья, слышишь, ктото стучит! крикнул Пётр Соколов, зажёг гасёчную лампу. И это в такую ненастную пору?
Анастасия Соколова отложила шитьё, прислушалась. Шум дождя и завывание ветра смешались с едва слышным стуком, похожим на удар ветки о кровлю.
Может, ты себе вообразила? спросила она, но Пётр уже шагнул к двери.
Ветер, будто оживший, вонзился в дом, когда створки распахнулись. Анастасия поспешила за Пётром и застыла на пороге. На скрипучем деревянном крыльце, под тусклым светом лампы, сидели четверо крошечных существ в поношенных пледах.
Господи прошептала она, опустившись на колени.
Дети молчали, но их испуганные глаза блестели, как росинки. Две девочки и два мальчика, возрастом не старше года.
Откуда они? Пётр поднял со стола мокрый листок. Здесь записка.
Он раскрыл его, и сквозь промокшие строки прозвучал крик: «Помогите им Мы больше не можем»
Быстрее, укройте их в тепле! Анастасия уже прижала к груди одного из мальчишек. Они почти замёрзли!
Дом наполнился плачем и суетой. Марфа Кузнецова, услышав шум, спустилась с чердака и остановилась на последней ступеньке.
Мама, помоги! умоляла Анастасия, одновременно качая ребёнка и оттирая с него воду. Их надо согреть и накормить.
Как они сюда попали? спросила Марфа, но, не дожидаясь ответа, бросилась к печи.
Семён Дмитриев появился вскоре, и скоро каждый взрослый был занят: ктото разогревал молоко, ктото доставал чистые полотенца, ктото рыскал в старом сундуке в поисках детской одежды, хранившейся для чуда.
Сокровище с небес, прошептала Марфа, когда первая тревога улеглась, а малыши, накормленные тёплым молоком, уснули в большой кровати.
Анастасия не могла отвести глаз от их спящих лиц. Сколько ночей она плакала, мечтая о них? Сколько раз с Пётром они шли к врачу, каждый раз возвращаясь с всё меньшей надеждой?
Что будем делать? тихо спросил Пётр, положив ладонь ей на плечо.
Что тут думать? вмешался Семён. Это знак свыше. Примем и будем дальше.
А как с документами? волновался практичный Пётр.
У тебя же знакомые в районном отделе, напомнил Семён. Завтра всё оформим, скажем, что это дальние родственники, о которых мы давно не слышали.
Анастасия молчала, гладя их крошечные головы, будто боясь поверить, что всё это реально.
Я уже придумала им имена, наконец сказала она. Вера, Катерина, Иван и Егор.
Этой ночью никто в доме не сомкнул глаз. Анастасия сидела у самодельной колыбели, не отводя взгляда от детей, будто боясь проснуться. Она слушала их лёгкое дыхание, их сонные прикусывания, и с каждым вдохом в её сердце распускалась цветок надежды.
Четыре крохотных жизни теперь зависели от неё. Четыре судьбы сплелись в одну прочную верёвку.
Небо за окном стало светлее, ветер стих, капли дождя стали реже. Сквозь облака пробились первые лучи солнца, окрасив мокрые крыши соседних хижин в нежнорозовый цвет.
Пётр проверял упряжку своей лошадки, когда Анастасия принесла ему букет сухарей и свежую рубашку.
Успеваешь? шепнула она, глядя в его сосредоточенное лицо.
Не сомневайся, он слегка сжал её плечо и кивнул.
Он вернулся к вечеру, когда сумерки окутали деревню. Сняв пропитанную потом рубашку, он положил на стол потрёпанный документ.
Теперь это официально наши дети, сказал он, в голосе слышалась сдержанная гордость. Никто их не отнимет. Обычным путём это заняло бы годы.
Марфа молча подошла к печи, вытаскивая глиняный горшок с ароматным супом. Семён безмолвно поставил перед Пётром кружку с дымящимся чайником и крепко сжал его плечо, передавая тем самым больше, чем слова: уважение, гордость, признание.
Анастасия наклонилась над колыбелью, глядя на четыре спокойных лица. Годы бездетности терзали её, словно острые шипы в сердце. Теперь же слёзы на её щеках были солёными от радости, а не от утраты.
Четыре маленьких сердца биллись рядом с её собственным, доверенные самой судьбой.
Вот и стал я твоим многодетным отцом, тихо прошептал Пётр, обнимая жену.
Спасибо тебе, прижалась она к его груди, боясь, что лишнее слово разрушит эту хрупкую радость.
Годы шли, дети росли, семья крепла, но время от времени всплывали трудности.
Да бросьте эти правила! воскликнул Иван, ударяя дверью, так что старый скрип раздался в раме. Я не собираюсь вечно скрываться в этом месте!
Анастасия застыла, держа в руках миску. За тринадцать лет она ни разу не слышала, чтобы её младший сын говорил так. Она аккуратно поставила тесто на стол и вытерла руки о фартук.
Что случилось? тихо спросила она, выходя в коридор.
Иван стоял, опершись о стену, лицо его было бледно от гнева. Пётр молча сжидал кулаки, тяжело дыша, словно после бега.
Твой сын решил, что учеба ему не нужна, пробурчал Пётр. Говорит, книги пустая трата времени, хочет бросить школу и уехать в город.
И зачем эти учебники? крикнул Иван. Чтобы потом всю жизнь пахать землю, как вы?
Глаза Петра вспыхнули болью. Он сделал шаг к сыну, но Анастасия мягко остановила его, встала между ними.
Давайте поговорим спокойно, без криков, сказала она, сдерживая слёзы.
Что тут обсуждать? скрестил руки Иван. Я не один так думаю. Его поддерживает Егор. А девушки боятся признаться, что тоже мечтают уйти.
На пороге вошла Вера высокая, с распущенными локонами, падающими на бледное лицо. Она спокойно смотрела на семью.
Я слышала, вы спорите, тихо произнесла она. Что случилось?
Скажи им правду, Иван уставился на сестру. Признайся, что под подушкой у тебя альбом с городскими пейзажами.
Вера дрогнула, но не отводила взгляд. Кончик её косы дрожал, когда она встала.
Да, я мечтаю учиться живописи всерьёз, призналась она, глядя в глаза отцу. В городе есть художественная школа, и наставник говорит, что у меня талант
Вот видите! Иван подпрыгнул. А вы держите нас здесь, среди навоза и картошки! Пока мир идёт вперёд, мы топчемся на месте!
Пётр резко выдохнул, будто получил удар, развернулся и вышел на улицу.
Анастасия проглотила комок в горле, пытаясь не пустить слёзы.
Ужин через полчаса, спокойно объявила она, возвращаясь к печи, где уже бурлил суп.
Весь вечер семья молчала. Катерина и Егор лишь обменивались взглядами. Иван бросал вилкой в тарелку. Вера уставилась в одну точку. Пётр так и не сел за стол.
Ночью Анастасия долго не могла уснуть. Пётр спал рядом, а она вспоминала тот вечер, когда впервые увидела детей на пороге. Как кормила их ложкой, как вместе учила первые слова, как радовалась каждому их шагу.
Утро принесло новые трудности. За завтраком Егор спокойно заявил:
Я больше не помогу отцу в хозяйстве. У меня свои планы, хочу заниматься спортом, а не доить коров.
Пётр тихо встал и вышел. Через минуту за окном загудел трактор.
Вы понимаете, что делаете отцу? не выдержала Анастасия. Он вложил в вас всё своё сердце!
Мы этого не просили! крикнул Иван. Вы нам не родители! Почему мы вообще здесь?
Воцарилась тишина. Катерина побледнела и бросилась со стула. Вера закрыла лицо руками. Егор сидел, раскрыв рот.
Анастасия подошла к Ивану и посмотрела ему в глаза.
Потому что мы вас любим. Сильнее, чем жизнь, прошептала она.
Иван опустил взгляд, потом бросился наружу. Через минуту Анастасия видела, как он мчится полем к лесу.
Марфа, молча наблюдавшая всё, покачала головой.
Это возраст делает, дочь. Пройдет.
Но Анастасия чувствовала, что дело не в возрасте.
Папа, подожди! Иван бросился через поле, размахивая руками. Я помогу!
Пётр остановил трактор, вытер пот со лба. День был жарким, работы ещё предостаточно.
Я сам справлюсь, пробурчал он, не оборачиваясь.
Не будь упрям, Иван положил руку ему на плечо. Вместе быстрее. Ты же меня учил.
Пётр помолчал, кивнул и двинулся вперёд. Иван зашёл в кабину, и трактор тронулся.
Прошло почти полгода с того момента, когда всё могло развалиться. Полгода тяжёлой работы, чтобы вернуть доверие.
В доме на окраине села многое изменилось. Анастасия с удивлением замечала, как дети, которые недавно мечтали сбежать, возвращались сначала телом, потом и душой.
Всё началось той ночью, когда Иван не пришёл домой. Его искали все деревни до рассвета. Его нашли в лесной хижине, дрожащего, с горячкой и испуганным взглядом.
Мама, прошептал он, увидев Анастасию. И это слово всё изменило.
Позднее была долгая болезнь. Иван просил её, а когда приходил в сознание, держал её за руку, будто боялся снова потеряться.
Вера первой осознала, как глупо они вели себя. Она принесла старые фотоальбомы и рассказывала брату и сестре семейные истории.
Смотри, Егор, говорила она, вот твой отец несёт тебя на плечах после первой победы на забеге.
Егор тихо плакал.
Катерина начала помогать на кухне. Её мрачные рисунки превратились в яркие акварели с домом, лугом, лесом. Один из них даже выиграл районный конкурс.
Я продолжу рисовать, сказала она Анастасии. Но хочу возвращаться домой. Это мой дом.
К выпускному всё было так налажено, что Пётр впервые за годы искренне улыбнулся. Он стоял во дворе школы, высокий и прямой, гордясь, когда по очереди вызывали его детей.
Егор Петрович за спортивные достижения! Вера Петровна победительница литературного конкурса! Иван Петрович лучший юный механик! Катерина Петровна призёрка художественного конкурса!
Петровичи, Петровны их собственные.
Вечером устроили настоящее торжество. Родственники, соседи, друзья дом звенел от смеха.
Мама, прошептала Вера, обнимая Анастасию, я поступаю в художественную. Но буду жить дома, ездить каждый день. Это недалеко.
И я тоже, добавил Иван. Зачем общежитие, если у нас такой дом?
Анастасия улыбнулась сквозь слёзы. Пётр подошёл и обнял её за плечи.
Всё в порядке. А когда им будет восемнадцать, они сами решат, а мы их не будем останавливать, прошептал он.
Она смотрела на своих детей взрослых, но всё ещё своих и думала о той ночи, когда судьба впервые постучала в их двери.
Марфа с Семёном уже разглядывали фотографии на стене они недавно уехали, но успели увидеть, как внуки растут добрыми людьми.
Село уже засыпало, лишь кузнечики стрекотали, а вдалеке слышались голоса молодёжи.
Анастасия вышла на крыльцо, завернувшись в старый платок, и подняла глаза к небу, усыпанному звёздами, словно монетами в темноте.
Она улыбнулась и мысленно поблагодарила Вселенную.
Тишина дрогнула рядом появился Пётр.
О чём думаешь?
О том, что семья это не кровь. Это любовь. Просто любовь.
В темноте звучали голоса их детей, возвращавшихся домой, туда, где их любили сильнее всего.
