10октября, Москва, дом 1257, 4й этаж
Сегодня, когда я втащил два огромных синих чемодана в нашу квартиру, я сказал жене: «Привыкай, теперь он будет жить с нами, а ты будешь кормить его».
Мария поднялась с сумками на четвертый этаж, ругаясь на поломанный лифт. Дождь промочил её пальто, и она мечтала лишь о горячем душе и минуте тишины. Работать архитектором в проектном бюро стало тяжело, тем более когда заказчики меняют планы в последний момент.
Ключ к двери скрипел, ведь замок уже старый, как сам дом. Я открыл дверь и замер. В узком коридоре стояли два огромных синих чемодана, почти заняв всё свободное место.
«Глеб?» позвал я, сбрасывая мокрые ботинки.
Мария, моя жена, вышла из гостиной. Она выглядела напряжённой, а обычно её приветствия были тёплыми и полными вопросов о дне.
«О, ты вернулась. Слушай, дело в том» проговорил я, потирая затылок и указывая на чемоданы. «Это мой сын он теперь будет жить с нами».
Мария повесила пальто на вешалку и задумалась. Глеб, моему пятнадцатилетнему сыну от первого брака, уже три года живёт у мамы в другом районе. Мы видели его лишь по выходным, и то редко.
«Что значит «будет жить с нами»?» спросила Мария, нахмурившись.
«Просто так. Привыкай ты будешь отвечать за его питание, ведь ты домохозяйка», отозвался я, будто объявлял, что купил хлеб.
Лицо Марии покраснело. Три года назад, когда мы поженились, я знал, что к семье придёт подросток, но частые визиты это одно, а постоянное проживание совсем другое, особенно когда решение принимается без её участия.
«Ты сам решил, значит и решай», ответила она ровно, сдерживая крик.
Я моргнул, явно не ожидая такой реакции.
«Что ты имеешь в виду? Мы живём вместе, так что»
«Так что ты мне сообщаешь о своих решениях, а не ставишь их как данность», перебила её Мария. «Где мой ребёнок?»
«Юля у подруги делает домашку, к ужину будет дома», бросила она, и я пошёл в кухню. Дочь, семиклассница Юля, часто остаётся у своей подруги Светы они дружат с первого класса, а их родители поддерживают тёплые отношения.
Из гостиной доносились приглушённые голоса. Я говорил с сыном, но слова были неразборчивы. Мария взяла из холодильника продукты для ужина. Обычно я готовлю, учитывая остатки, потому что люблю, когда на столе хватает, а Юля в тринадцать лет может съесть порцию для взрослого.
Сегодня я сварил достаточно макарон на двоих, обжарил два котлета и приготовил небольшую миску салата.
«Ужин!» крикнула Мария.
Мы все собрались за столом. Глеб выглядел неуверенно, то и дело глядя на отца, то на мачеху. Он вырос, стал выше и шире, но всё ещё держался скованно.
Я поставил тарелки для себя и Юли. Перед мной и Глебом места оставались пустыми.
«А для них?» спросил я, удивлённо глядя на свободные места.
«Ты принес его, значит и обеспечишь», ответила Мария спокойно, накладывая макароны Юле.
Юля подняла брови, но молчала. Она унаследовала от мамы умение не вмешиваться в семейные споры, если нет острой необходимости.
Глеб сидел молча, уставившись в пустую тарелку. Атмосфера в комнате сгущалась, как густой туман.
«Мария, что ты творишь?» прошептал я, но напряжённость звучала в каждом слове.
«Я? Я лишь ужинаю. А ты что делаешь?»
«Глеб ребёнок!»
«Глеб твой ребёнок. Я кормлю свою дочь, ты своего сына».
Я откусил котлету и не отводил взгляда от жены. Мария посмотрела на меня, лицо покраснело, кулаки сжались на столе.
«Мам, могу я пойти к Свете?» спросила Юля мягко.
«Конечно, солнышко. Только вернись к десяти вечера», ответила я, улыбнувшись.
Юля быстро закончила еду и исчезла в коридоре, где хлопнула дверь.
«Папа, я не очень голоден», пробормотал Глеб.
«Сиди», крикнул я. «Не уходи никуда».
Я доел котлету, переключился на салат. Тишина тянулась, пока я не вышел из себя.
«Объясни, что происходит!»
«Что объяснять? Ты принял решение в одиночку теперь решай один», сказал я.
«Мы живём в одной квартире!»
«В моём доме», поправил я. «Который купил ещё до нашей встречи. Здесь я устанавливаю правила».
Я резко встал, сбив стул.
«Ты сошел с ума? Глеб остался без мамы!»
«Что значит «без мамы»? Что с её мамой случилось?»
«Ничего. Она выходит замуж за американца и переезжает в Штаты. Глеб отказался лететь, хочет остаться в России», объяснил я.
«И ты решил переложить ответственность за сына на меня?»
«Я думал, ты поймёшь!»
«Понимаю, что ты считаешь, что мне не нужно советоваться о семейных делах».
Я встал и начал убирать со стола. Звук разбиваемой посуды звучал громче обычного.
«Глеб, иди в свою комнату», сказала Мария, не оборачиваясь.
«У него нет своей комнаты!» воскликнул я.
«Тогда дай ему свою. Или покупай большую квартиру», ответила она.
«На какие деньги? Я ведь не архитектор!»
Она остановилась, держа тарелки в руках. Я работаю слесарем на заводе, получаю скромную зарплату, а она зарабатывает в разы больше она это прекрасно знает.
« Именно. Ты не архитектор, ты не покупал эту квартиру, и ты не можешь решать, кто в ней живёт».
Глеб встал и медленно пошёл к нашей спальне, словно хотел исчезнуть.
«Мария, думай головой!» сказал я, понижая голос. «Куда мне разместить сына?»
«К маме. Пусть её возьмёт», ответила я.
«Он не хочет ехать!»
«Тогда к бабушке. Снимай комнату, варианты есть».
«У меня нет денег!»
Я поставил посуду в раковину и повернулся к жене.
«Я не против Глеба, я против того, что ты решаешь за меня. Если ты хочешь, чтобы сын жил с нами давай обсудим условия, как взрослые».
«Какие условия?»
«Простейшие: кто покупает продукты, кто готовит, кто стирает, кто убирает, кто платит за коммунальнку, ведь с третьим жильцом расходы вырастут. Кто покупает мебель мальчику нужен кровать, а не диван в гостиной. Кто ходит на родительские собрания, к врачам, к репетиторам».
Я молчал, постоянно меняя ноги.
«Ты подумал об этом, когда таскал чемоданы? Или рассчитывал, что я всё возьму на себя, а ты вернёшься с готовым ужином и выглаженными рубашками?»
«Это не то, что я имел в виду»
«Тогда что?»
«Мы теперь одна семья»
Я сел на стул, посмотрел на Марию.
«Три года ты ни разу не спрашивал моего мнения о Глебе. Ты никогда не интересовался, как я к этому отношусь. Он приходит, ест, спит и уходит, ни разу не сказал «спасибо».»
«Он просто стеснительный»
«Может, но это не моя проблема, а твоя, как отца».
«Что предлагаешь?»
Я открыл холодильник, вытащил яйца, хлеб и колбасу.
«Предлагаю: ты корми своего ребёнка. А завтра утром обсудим, при каких условиях Глеб может остаться».
Я разбил яйца и бросил их на сковороду, не произнося ни слова. Мария ушла в спальню, где Глеб сидел на краю кровати, глядя на кроссовки.
«Глеб», позвала её Мария.
Он поднял глаза, глаза были красными.
«У меня нет ничего против тебя», мягко сказала я. «Но решения, затрагивающие всех, должны приниматься всеми. Понял?»
Он кивнул.
«Хорошо. Завтра будем говорить, как нам жить вместе».
Я накинул пижаму, пошёл к раковине, где холодная вода смыла усталость лица. За стеной я услышал, как яичница шипит, а отец тихо разговаривает с сыном.
Утром в понедельник я проснулся раньше обычного. Мария шуршала на кухне, пытаясь приготовить завтрак. Звуки говорили сами за себя скрипят сковороды, шипит масло, скользят ругательства.
«Мама, что это за запах?», спросила Юля, появившись в кухне.
«Твой отчим готовит завтрак для сына», ответила я, наливая ей сок.
«Пахнет горелым».
«Тогда что-то сгорело».
Я вышел из кухни с обожжённым омлетом в руке.
«Глеб, завтрак готов!», крикнул я в сторону спальни.
Он вышел, посмотрел на чёрную массу и скривился.
«Папа, может, просто хлеб с маслом?»
«Ешь то, что тебе дают», резко сказал я, хотя знал, что блюдо несъедобно.
Тихо я отправил Юлю в школу, поцеловал её и провёл к автобусу. Я пошёл на завод, а Глеб остался один занятия в школе начинались только на следующий день.
Вечером я вернулся уставшим и голодным. Как обычно, я готовил ужин вдвоём я и Юля.
«Мария, хватит уже этого притворства!», сказал я, садясь за стол с пустой тарелкой.
«Я не притворяюсь, я ем», ответила я.
«Глеб был голоден весь день!»
«А ты где был весь день?»
«На работе!»
«Тогда завтра оставляй ему деньги на обед или готовь утром».
Я молчал, понимая, что аргументов уже нет. После ужина я зашёл в магазин и купил готовые блюда пельмени, колбасы, лапшу быстрого приготовления.
Утром во вторник я снова сварил пельмени, но переварил их до каши. Глеб пробовал и вздохнул.
«Папа, могу я поехать к бабушке?»
«Зачем?»
«Никакой причины просто скучно».
«Терпеть надо чуть дольше, привыкнешь».
Но Глеб не привыкает. Он блуждает по квартире, смотрит телевизор, играет в телефон. К середине недели он жалуется, что в квартире душно и тесно.
«Папа, когда мама вернётся из Америки?»
«Она не вернётся, Глеб. Она уже живёт там».
«Может, я тоже полечу к ней?»
Я молчал, но ясно понимал, что терпение на исходе. Я не привык к готовке, стирке и уборке. К четвергу в раковине уже скопилось горе посуды, бельё валялось в комнате, а мусорный бак переполнялся упаковками готовой еды.
«Всё это на меня!», воскликнул я в четверг вечером. «Работаю, готовлю, убираю!»
«Добро пожаловать в мир взрослых», спокойно ответила Мария, ополаскивая тарелку.
«Я не справляюсь!»
«Я справляюсь. И?»
«Помоги мне!»
«Зачем? Это твоё решение».
Я захлопал голову руками, ходя по кухне.
«Ты безжалостен!»
«Я последовательный».
«Глеб ребёнок!»
«Глеб твой ребёнок. Ты его отец. Прими это».
Я ушёл в спальню. Через полчаса попытался начать сцену, но Мария снова повторила: «Это твоё решение».
В пятницу позвонил телефон. Я взял трубку.
«Алло, мама Да, всё в порядке Как Глеб? Он приспосабливается»
Голос на том конце стал громче. Я слышал отрывки:
«Он жалуется! Он голодает!»
«Мама, давай »
«Привези его сюда сегодня же!»
Я повесил трубку, тяжело вздохнул.
«Мама заберёт Глеба к себе», сказал я, не отрываясь от книги.
«Хорошо», ответила Мария, не отрывая взгляда.
«Хорошо? Тебе всё равно?»
«Не то, что мне всё равно. Просто я ощущаю облегчение. Квартира снова будет в порядке».
«Серьёзно?»
«Абсолютно».
Суббота опять была дождливой. Я упаковал вещи сына в те же синие чемоданы, что привез их неделю назад. Глеб помог, но выглядел более облегчённым от предстоящего переезда к бабушке.
«Анна Петровна хорошая женщина», сказал я Марии. «Она справится лучше, чем ты».
«Она уже в отставке! Ей семьдесят!»
«Но опытна. Воспитывала сына, теперь будет внука».
Я застёгнул чемодан и выпрямился.
«Возможно, я был неправ где-то».
«Не «гдето». Конкретно. Ты принял решение без меня, переложив ответственность на меня без согласия».
Я тащил чемоданы в коридор. Глеб собирал свои вещи и стоял у двери.
«Мария, спасибо, что позволил мне остаться», тихо сказал он.
«Пожалуйста, Глеб. Приходи, когда захотишь. Но как гость».
Он кивнул, улавливая подтекст. Дверь за нами закрылась. Я остался один в тихой квартире. Шёл по комнатам, оценивая ущерб. Нужно было провести большую уборку мужчины успели навести настоящий беспорядок.
Сначала я сел в удобное кресло и открыл книгу, отложенную на неделю. Дом наполнился чистотой и спокойствием. Ни один из нас больше не был вынужден кормить когото против своей воли. Ответственность больше никому не навязывали.
Около восьми Юля вернулась, проведя выходные у подруги, когда всё семейное недоразумение решалось.
«Мама, где все?»
«Глеб переехал к бабушке; твой отчим забрал его».
«Он с нами поговорил?»
«Сейчас поговорит», улыбИ теперь каждый вечер я закрываю глаза, вспоминая, как важно обсуждать судьбы друг друга, прежде чем бросать их в чужие руки.
