По договорённости
Я, Пётр Иванович, стоял у печки и снял кастрюлю с куриным супом, на мгновение задержав руку над конфоркой, проверяя, выключена ли плита. Суп тихо булькал, пахло курицей и лавровым листом. На часах было без двадцати девять в девять должна была подъехать моя дочь Василиса с внуками.
Я быстро поправил салфетницу, пододвинул вазы с конфетами к краю стола. В голове крутилась вчерашняя переписка в мессенджере. «Мам, давай обсудим график, а то всё так плавает», писала тогда Наталья Петровна. Я думал, как звучит сухо, почти деловито, но иначе не получалось: за последние два месяца у неё всё сыпалось как кирпичи.
То садик закрыли, то у Василисы отчёт на работе, то у Владимира (мужа дочери) смена. Наталья то возила внуков к врачу, то забирала их со школки, то сидела с ними по вечерам. Она любила их Саша и Гликерия почти до физической боли. К вечеру уже болело в висках, давление поднималось.
Василиса вчера быстро ответила: «Да, мам, давай. Я тоже уже не понимаю, когда могу на тебя рассчитывать, а когда нет». С этими словами у Натальи стало чуть легче: хотя бы дочь признаёт, что «нет» возможно.
Звонок в дверь прозвучал ровно в девять. Я вытер руки о полотенце и пошёл открывать.
Бааааа! влетел первый Саша, обняв меня за талию так, что я чуть не упал. Мы мультик будем смотреть?
Поздоровайся сначала, непоседа, сказала Василиса, входя со своей дочкой Гликерией на руках и тяжёлой сумкой через плечо.
Я поцеловал внучку в макушку, помог снять куртки, развесил их на вешалках. Прихожая стала тесной и шумной. Я почувствовал привычное тёплое волнение и лёгкую тревогу. Нужно было поговорить.
Заходите, суп почти готов, сказал я. Потом сядем, обсудим.
Василиса кивнула, будто вспомнила, о чём речь.
За столом дети быстро умяли по тарелке: Саша просил добавки, Гликерия размазывала ложкой суп по краю. Взрослые ели медленнее. Я смотрел на дочь под глазами тёмные круги, волосы собраны в небрежный хвост, на щеке след от подушки.
Ты хоть спишь? не выдержал я.
Как получится, отмахнулась она. Ладно, к делу. Иначе опять всё отложим.
Я глубоко вздохнул.
Я думала так, начала я. Я могу забирать Сашу из сада по понедельникам и средам, а по пятницам вечерам, если вам нужно время вдвоём. Но не каждый день и не ночью.
Василиса положила ложку, вытерла губы салфеткой.
А вторник, четверг? спросила она. У нас же с Владимиром графики плавающие.
Вот именно, плавающие, мягко ответила я. А мне нужно своё время. Я тоже работаю, пусть и на полставки, плюс у меня свои дела. Не могу постоянно быть наготове.
Василиса чуть приподняла брови.
Мам, ты же сама говорила, что скучаешь одна.
Эти слова прозвучали как укол. Я вспомнила, как сидела вечерами, слушая скандалы из соседней квартиры, пока телевизор бубнил одно и то же.
Я скучаю, когда вы не приходите неделями, сказала я. Но это не значит, что я хочу жить по вашему расписанию. Я хочу знать заранее, когда я с внуками, а когда могу пойти к врачу, на маникюр, встретиться с подругой.
Слово «маникюр» прозвучало нелепо, но Василиса лишь сжала губы.
То есть ты хочешь прям расписание? уточнила она.
Да. Чтобы всем было понятно. Если будет форсмажор, звоните, будем думать. Но не так, как в прошлый четверг, когда ты позвонила в восемь утра и потребовала, чтобы я забрала Сашу, потому что вы не успеваете.
Мы действительно не успевали, возразила она. Совещание поставили внезапно.
Понимаю. Но в тот день я договорилась со своей клиенткой на стрижку и пришлось отменять.
Василиса вздохнула и уставилась в тарелку. Саша тем временем потянулся за конфетой, я машинально отодвинула вазу подальше.
Ладно, сказала она. Понедельник, среда, пятница вечер. А если нам нужно во вторник, ищем няню или берём отгул.
Слово «няня» прозвучало неожиданно. Я никогда не думала, что у дочери могут быть деньги на няню.
Вы потянете? спросила я.
Не каждый день же. Иногда. И не обязательно на много часов. Посмотрим.
Я кивнула. Внутри перемешалось облегчение и вина, будто я предала когото.
После обеда Василиса ушла с детьми играть, а я мыл посуду и прислушивался к их голосам. Саша громко смеялся, Гликерия бормотала чтото на своём детском языке. Я ловил себя на мысли, что хочу всё отменять, но вспоминал, как позавчера измерял давление и думал, что ещё год так проживу, а потом сам стану нуждающимся в уходе.
Когда Василиса собралась уходить, мы ещё раз прошлись по графику. Она записала в телефон: «Бабушка: пн, ср забирает, пт вечер». Я посмотрел на эту строку и почувствовал, как внутри чтото встаёт на место.
На следующий день был вторник. Телефон молчал. Я проснулся без будильника, выпил чай, сделал зарядку и неторопливо отправился на работу в небольшую парикмахерскую на соседней улице. По пути зашёл в аптеку, купил таблетки от давления, которые давно планировал взять.
В салоне было тихо, радио тихо играло, коллега Ольга листала журнал.
Ну что, бабушка, опять по делам? улыбнулась она, когда я переодевался.
Я ответил привычной улыбкой, но слово «бабушка» застряло в груди. Я уже не просто помощница, а ктото с ролью.
Сегодня без внуков, сказал я. У меня теперь расписание.
Это как? оживилась Ольга. Ты отказываешься сидеть?
Я почувствовал, как внутри поднимается стеснение. В моём поколении отказываться не принято: старшие помогали, как могли, без лишних раздумий.
Не отказываюсь, спокойно сказал я. Просто договорились, в какие дни я свободна, а в какие с детьми.
Ольга покачала головой.
Странно всё. Мы с мужем сами. Моя свекровь иногда помогает, но я бы её не привязывала к часам. Родные же.
Я молчал. В голове мелькнула мысль, что Ольга просто не в моей ситуации, но я этого не сказал вслух.
К обеду пришла постоянная клиентка Тамара Петровна. Пока я подравнивала ей челку, она, как обычно, рассказывала про детей и внуков.
Младшая всё на меня сваливает, вздыхала она. Не знаю, как отказываться. Но что делать, родные же.
А если бы вы с ней расписание составили? осторожно спросил я. Чтобы и ей, и вам было понятно.
Тамара Петровна фыркнула.
Какое расписание? Я что, чужая? Пока силы есть, помогу.
Я почувствовал, как уши наливаются жаром. Это звучало как упрёк мне. Я представил, как её реплика прозвучит в кухне соседей: «Натальято расписание придумала, бабушка по часам».
Вечером, вернувшись домой, я поставил чайник и сел на диван. Телефон всё ещё молчал. Это было непривычно, комната казалась слишком тихой. Я включил телевизор, но сразу выключил. Взял книгу, которую давно откладывал, но не смог сосредоточиться.
В голове крутятся чужие слова: «Родные же», «Пока силы есть». И собственное: «Мне нужно своё время». Я думал о маме, которая, пока я работал в две смены, сидела с дочерью. Мама никогда не просила расписания, и я тогда не задумывался, устала ли она.
В среду я по плану забрал Сашу из сада. Пришёл чуть пораньше, чтобы успеть переодеть его в спокойной обстановке. В раздевалке пахло детскими куртками и компотом. Воспитательница с короткой стрижкой улыбнулась мне.
О, Саша сегодня с бабушкой, сказала она. Повезло ему.
Саша выскочил из группы и повис у меня на шее.
Ба, а завтра ты тоже придёшь? спросил он, пока я застёгивал ему куртку.
Я на секунду замер.
Завтра тебя мама или папа заберут, мягко ответил я. А я в пятницу.
А почему не завтра? не унимался Саша.
Потому что у меня завтра другие дела.
Он нахмурился, но быстро переключился на разговор соседних мальчишек. Я выдохнул. Объяснять взрослым проще, чем детям.
Дома мы с Сашей пекли оладьи, рисовали фломастерами, играли в машинки. К вечеру я чувствовал приятную усталость, а не головокружение. В шесть пришла Василиса, забрала сына, поблагодарила. Всё шло по плану.
Так прошли две недели. График в целом сработал: по понедельникам и средам я забирал Сашу, по пятницам вечерами дети приходили к нам, и родители могли идти в кино или просто прогуляться вдвоём. Иногда Василиса просила поменять день, но чаще сама находила выход. Я учился говорить: «Сегодня не могу, давай искать вариант», и каждый раз сердце сжималось, когда на том конце провода наступала пауза.
Окружение реагировало поразному. Подруга Галя, с которой мы иногда ходили в магазин, поддержала:
Правильно делаешь, сказала она, выбирая помидоры. А то сядут на шее и ножки свернут.
Я усмехнулся. Железной я себя точно не чувствовал, скорее хрупкой, но слова Гали немного приободрили.
Соседка по лестнице, Надежда Ивановна, встретив меня у подъезда с пакетами, не удержалась от комментария:
Всё бегаешь, Наташа, к внукам, наверно? Я своих редко вижу, не зовут. Обидно.
Сегодня к нам не к внукам, ответил я. У нас теперь расписание.
Какое ещё расписание? Ты что, внукам часы приёма назначила?
Она рассмеялась, но смех звучал как насмешка. Я тоже попытался улыбнуться, но внутри кольнуло. Я поднялся к себе, поставил пакеты на кухню и долго мыл яблоки, хотя они уже были чистыми.
В пятницу Василиса привезла детей чуть позже, чем договаривались: вместо шести без пятнадцати семь. Я уже нервничал, выглядывал в окно. Когда они наконец появились, дети были возбуждённые, Василиса взъерошенная.
Прости, пробка дикая, выдохнула она. Ты не против, если завтра чуть позже заберём? После фильма ещё друзья позвали.
Насколько позже? спросил я, помогая им снять обувь.
Ну, часов в одиннадцать. Утром.
Я посмотрел на Гликерию, уже ползущую в комнату, разбрасывающую игрушки, и на Сашу, требующего мультики. Я вспомнил, что завтра планировал к врачу в девять.
Я записан к врачу на девять, сказал я. Могу отвезти детей к вам по пути, но сидеть до одиннадцати не смогу.
Василиса нахмурилась.
Мам, ну что за строгость. Врач это же не кино, можно перенести.
Я уже два раза переносила, тихо ответил я. Мне нужно туда попасть.
Ну а мне что делать? голос её стал резче. Мы с Владимиром и так редко выбираемся. Я думала, ты поймёшь.
Я почувствовал знакомый комок в груди. Хотел сказать: «Ладно, оставайтесь, я какнибудь», но вспомнил утренние таблетки, тонометр, показывающий цифры выше нормы, и то, как чуть не упал в автобусе, вёз обоих внуков и тяжёлую сумку.
Понимаю, сказал я. Но у меня тоже есть дела, которые нельзя откладывать вечно.
Василиса молчала, потом резко:
Ладно. Разберёмся. Не будем сейчас.
Она ушла, оставив после себя лёгкий аромат духов и недосказанность. Дети быстро отвлекли меня играми, но гдето на фоне звучала её фраза: «Я думала, ты поймёшь».
Ночью я плохо спал. Снилось, как стою на остановке с двумя детьми и тремя сумками, а автобус проезжает, не останавливаясь. Я кричу, машу руками, но водитель смотрит вперёд, будто меня нет.
Утром, собрав детей, я позвонил Василисе.
Я выезжаю, сказал я. Буду у вас через полчаса, потом к врачу.
На том конце послышался вздох.
Хорошо, коротко ответила она.
Когда я привёз внуков, дверь открыл Владимир. Он был в домашней футболке, с чашкой кофе в руке.
О, а мы думали, ты ещё поспишь, пошутил он, отступая в сторону. Василиса в душе.
Меня немного раздражало, что они думали, будто я «ещё посплю», хотя я специально подстроил утро под приём.
Я же говорила, что у меня врач, напомнила я.
Дада, Василиса рассказывала, сказал он. Спасибо, что посидела.
Он взял у меня Гликерию, Саша уже вбежал в квартиру. Я не стал задерживаться.
Я ухожу, сказал я. Мне пора.
Я разверЯ вышел в коридор, чувствуя, что наконец нашёл баланс между заботой о внуках и своей жизнью.
