Вернувшись вечером в квартиру на Тверской, я застал жену, Василису, в столовой, где она накрывала стол к ужину. Хватив её за запястье, попросил присесть со мной на минуту: «Мне нужно сказать тебе важное». Я произнёс: «Я хочу подать на развод». Василиса помедлила, потом спросила, в чём причина. Я не смог ответить, и моё молчание заставило её вскричать, потом снова замолчать, потом закричать вновь В конце концов она плакала до утра. Я понимал её боль, но утешить её не мог я разлюбил её и влюбился в другую, Марину.
С чувством вины я протянул ей договор о разводе, в котором обещал оставить ей квартиру в Москве и машину «ГАЗ». Она рванула листы на куски и бросила их в окно, после чего снова заплакала. Я ощутил лишь угрызения совести: женщина, с которой я провёл десять лет, стала мне чужой.
Мне жаль было годы, проведённые вместе, и я хотел как можно скорее разорвать эти узы, чтобы броситься к новой, настоящей любви. На следующее утро на тумбочке лежало письмозапрос: Василиса просила отложить подачу заявления на месяц и в течение этого времени продолжать играть роль благополучной семьи ради нашего сына Алексея, который готовился к экзаменам. Она добавила странную просьбу: в день нашей свадьбы я занёс её в квартиру на руках, и теперь она хочет, чтобы я каждое утро выносил её из спальни на руках в течение месяца.
С тех пор, как в моей жизни появилась Марина, с Василисой почти не было физического контакта утром совместный завтрак, вечером ужин, ночевка на разных концах кровати. Поэтому, когда я впервые после долгой паузы поднял её на руки, меня охватило душевное смятение. Аплодисменты Алексея вернули меня в реальность: на лице жены светилась счастливая улыбка, а мне стало больно. Дорога от спальни до столовой десять метров, и пока я нес её, жена закрыла глаза и прошептала: «Не рассказывай Алексею о разводе до назначенного срока».
Во второй день роль влюблённого мужа дала себя легче. Василиса положила голову мне на плечо, и я понял, как давно не замечал те черты, которые любил десять лет назад. На четвёртый день, поднимая её, я невольно подумал о том, что она отдала мне целую декаду своей жизни. Пятый день принёс ощущение уязвимости: маленькое тело жены прижималось к моей груди, и с каждым новым выносом её из спальни мне становилось всё легче.
Однажды утром я застал её перед выбором одежды: весь её гардероб стал ей огромным. Я заметил, как похудела и ослабела Василиса, и понял, почему моя «нагрузка» облегчалась. Внезапно меня осенило, словно удар в солнечное сплетение. Я погладил её волосы, жена позвала Алексея и обняла нас обоих. Слезы подступили к горлу, но я отвернулся не хотел менять своего решения. Снова поднял её, вынес из спальни; она обняла меня за шею, а я прижал её к себе, как в день нашей свадьбы.
В последние дни отведённого срока в душе моей бушевало смятение. Чтото изменилось, перевернулось, но я не мог дать этому названия. Я пошёл к Марине и сказал, что не собираюсь разводиться с Василисой. По дороге домой я размышлял, что однообразие семейной жизни возникает не изза исчезновения любви, а потому что люди забывают о значимости друг друга. Отклонившись от привычного пути, я зашёл в цветочный магазин, взял букет и приложил к нему открытку с надписью: «Я буду носить тебя на руках до последнего дня твоей жизни!». Дыхание от волнения, я вошёл в квартиру. Пройдя по всем комнатам, я нашёл Василису в спальне. Она лежала неподвижно Долгие месяцы, пока я, ослеплённый новой страстью, летал в облаках, она тихо боролась с тяжёлой болезнью. Понимая, что жить ей осталось немного, она последним усилием попыталась спасти Алексея от стресса и сохранить в его глазах образ хорошего отца и любящего мужа.
